СюжетыКультура

«Моя творческая командировка удалась на сто процентов»

Художник Андрей Митенев превратил свой тюремный срок по «народной» статье в толстую книжку с картинками

«Моя творческая командировка удалась на сто процентов»
Рисунок Андрея Митенева

Андрей Митенев — скульптор и художник, резидент мастерской в Бобровом переулке, куратор «Фортошных выставок» и со-куратор «Кочевого музея современного искусства». В 2017 году Андрей был осужден по статье 228 УК РФ и 2,5 года провел в местах лишения свободы. В СИЗО и в колонии Андрей рисовал и описывал сокамерников и сотрудников, распорядок дня, ход работ и организацию тюремного быта, собственные чувства и мысли. В итоге получилась целая серия работ: жанровых картинок с небольшими комментариями. Вместе они складываются в объемную живую и убедительную картину тюремной жизни, крупный документальный проект и детальную рефлексию опыта лишения свободы.

«В тюрьме запрещены фото- или видеофиксация происходящего. Но мне повезло: когда сокамерники узнали, что я художник, подарили мне набор акварельных карандашей — тоже запрещенных, — рассказывает Андрей. — За время, проведенное в заключении, я создал около 300 работ разного формата. Из них сложилась книга, которая рассказывает о жизни самых разных людей в тюремной камере (глава «Матросский шум»), об отбывании наказания в хозотряде СИЗО «Матросская Тишина» (глава «7,5 тонны гнилой капусты») и об этапировании в тамбовскую колонию (глава «Зеленый поселок»). Книга называется «Бог есть любовь». Это цитата из первого послания св. Иоанна и самое популярное граффити, которое неизвестный автор оставил на стене «Матросской Тишины».

Забрать рисунки на волю было непросто. Часть из них не прошла цензуру и была изъята, когда Андрея этапировали в Тамбов. В запрещенных оказались эпизоды, которые фиксировали сцены насилия и халатности сотрудников, тюремные обычаи и ритуалы. Все это художник восстанавливал в колонии по памяти.

Сегодня работы стали книгой: поддержать выход графического романа и оформить предзаказ можно на краудфандинговой платформе Planeta.

«Эта книжка не роман, не сборник рассказов, даже не дневник — это просто зарисовки о жизни обитателей российской тюрьмы Мне посчастливилось наблюдать эту жизнь с разных сторон: пока шло следствие по моему делу, я находился в «котловой хате», то есть в камере, которая являлась неформальным центром одного из тюремных корпусов. Отбывать наказание я начинал в отряде хозяйственного обслуживания и изучил жизнь СИЗО. А потом меня этапировали в исправительную колонию в Тамбовской области, за что я очень благодарен администрации «Матросской Тишины», так как у меня появилась возможность увидеть то, что происходит на зоне.

Моя творческая командировка удалась на сто процентов, тем не менее повторюсь, — эта работа не претендует на статус серьезного исследования. Это именно набор туристических впечатлений, зафиксированных, за неимением фотоаппарата, карандашами и акварелью. Тюрьма оказалась местом, где изобразительному искусству возвращается его классическая функция: достоверное отображение окружающей действительности».

Катя Чистякова

Эпизод 1. «Поздоровайся с братвой»

Изображение

— А тебя, очкарик, я посажу к волкам, — сказал хмурый мусор и подвел меня к двери с табличкой «Особый контроль». — Поздоровайся с братвой. 

«Братва» стояла сразу за порогом камеры и молча смотрела многочисленными недобрыми глазами, производя впечатление целостного и очень недружелюбного организма. 

—  Здрасьте, — сказал я. «Братва» нехотя расступилась. 

Эпизод 2. Аудиенция

Изображение

…страшного звали Леча, отвратительного — Татарин. От остальной камеры их шконки отделяли занавеси из простынь, украшенных неумелыми, но очень старательно сделанными изображениями минаретов, колючей проволоки, восьмиконечных «воровских» звезд и витиеватыми надписями «Жизнь ворам». 

— Присаживайся, — сказал Леча. 

Я присел на краешек татариновой кровати. 

— Что за беда? 

Эпизод 5.1. Прогулка

Изображение

…поднялись по воняющей кислятиной лестнице на два этажа и оказались в коридоре, таком же, как на нашем этаже, только грязнее. Ожидавший нас мусор сделал пометку в блокноте и открыл дверь, ведущую в камеру, такую же примерно, как наша, только меньшую по размеру, очень пыльную и с решеткой вместо потолка…

Эпизод 6. Пробуждение

Изображение

…открыв глаза, обнаруживаю себя лежащим нос к носу с печальным дяденькой по имени Вова, поворачиваюсь на другой бок, — а там безмятежно храпит черный Джонни. Поворачиваюсь на спину. Прямо надо мной — люминесцентная лампа. Грохочет телевизор. Азартно вскрикивают игроки в «тысячу». Дорожник по кличке Опасный со скрежетом вытягивает из окна веревку, долбит кулаком в стену, истошно кричит в окно. Визгливо матерится Татарин. 

Эпизод 7. Наладка

Изображение

…настоящая жизнь начинается после 10 часов вечера. «Матросская Тишина» шумит и грохочет. Отовсюду раздается характерный стук, сигнализирующий о начале бурной деятельности. «Замораживаются тормоза» — в щель между дверью и косяком загоняется металлический штырь таким образом, чтобы дверь невозможно было открыть снаружи, листом бумаги заклеивается «шнифт» — смотровое окошко. Камера превращается в маленькую крепость, после чего из тайников извлекаются телефоны и мотки сплетенных из простыней веревок. Веревки через окна протягиваются в соседние камеры. Весь корпус оказывается оплетенным гигантской паутиной, с помощью которой арестанты могут обмениваться письмами и посылками. В нашу камеру со всего корпуса приходят записки с информацией о том, кто заехал в тюрьму или уехал на этап.

Симпатичный пацан по имени Миша аккуратно переписывает эти записки в толстую тетрадь. Каждую ночь приходит посылочка с куском гашиша для  Лечи и Татарина. Накурившись, Леча включает в своем телефоне чеченские песни и говорит мне: «Дороги — кровеносная система тюрьмы».

Эпизод 10. «Почему не рисуешь?»

Изображение

… сидел, тупо глядя в пол и слушая, как в метре от меня, шумно харкая и сморкаясь, умывается Татарин.

— Художник, ты чего загрустил? — спросил Леча.

— Я не загрустил, — мрачно ответил я.

— Тебя огорчил кто-то?

— Нет.

Подумав минуту, Леча сделал еще один заход.

— Тебе карандаши дали?

— Дали.

— Так [какого черта] ты не рисуешь?!!! Давай рисуй, [блин], а то так [врежу]  — родная мать не узнает!!!

Эпизод 11. Трамвай

Изображение

…узкая длинная клетка, действительно похожая на вагончик, битком набита людьми, ожидающими вызова на встречу со следователем или с адвокатом. Курить запрещено, но все курят. Мусора вредничают и устраивают сквозняк. Очень холодно. На стене — популярное здесь граффити «Бог есть любовь». 

Эпизод 56. Семь с половиной тонн гнилой капусты

Изображение

…в течение одной ночи навести порядок на складах, где хранилась капуста. Выглядела капуста дерьмово. Вонь была чудовищная. Всю ночь мы ползали и копошились в омерзительной груде. Хлюпая и чавкая в зловонной жиже, мы отделяли совсем уже гнилые кочаны от тех, с которых еще можно было счистить густую коричневую слизь. Под сводчатым потолком болталась одинокая лампочка, освещавшая дощатые стены, решетка на окне почти оторвалась и висела на одном гвозде, руки задубели от холода, рукава и штаны пропитались дрянью.

Мы лопатами загружали гниль в капроновые мешки, выволакивали их на улицу, громоздили на телегу и увозили на Клондайк. Мы победили, и к утру на относительно чистом, посыпанном опилками полу возвышалась гора нарядных белых кочанов. А потом нам разрешили спать до обеда.

Эпизод 72. Все на выборы

Изображение

… носили на избирательный участок тех, кто не может ходить. Один из пациентов был настоящим гигантом — огромный, больше 2 метров ростом, толстенный мужик с жуткими фиолетовыми раздутыми от водянки ногами. Весил он, наверное, тонну, а может, и две, причем лежать на носилках по-человечески он не мог; лежать он мог, только навалившись всем своим чудовищным весом на свой локоть, то есть на мою левую руку. Мы бесконечно долго спускались по лестнице, брели нескончаемыми подземными коридорами, потом опять поднимались; глаза вылезали из орбит, руки, казалось, вот-вот оторвутся; лязгали и скрежетали железные двери. Казалось, что мы никогда не дойдем, но мы дошли, все остались живы, а обратно его тащил уже кто-то другой.

Эпизод 73. Ногами вперед

Изображение

…поднимают по ночам для того, чтобы мы перенесли из камеры в больничный корпус какого-нибудь лежачего больного, и мы таскаем несчастных страдальцев на носилках по адским подземным переходам (на улицу арестантам выходить запрещено). На этот раз нужно было вынести человека из больничного корпуса в машину скорой помощи, чтобы его отвезли в нормальную больницу. Человек этот попал в тюрьму по печально знаменитой 228-й статье, причем 1-й ее части, т.е. за хранение микроскопического количества какого-то запрещенного препарата или травы. Здесь он подхватил вирусный менингит. Две недели он лежал и ничего не ел, и тогда тюремные врачи додумались вызвать скорую.

Этот парень представлял из себя скелет, обтянутый кожей, взгляд его был обращен куда-то вовнутрь, и вообще он был уже явно не здесь. Мы переложили его на носилки и спустили по лестнице с 5-го этажа, аккуратно вписываясь в повороты. В больничном корпусе есть лифт, но он всегда опечатан, видимо, чтобы его не сломали. Ожидавшая нас на первом этаже бригада скорой помощи буквально оторопела при виде пациента. Посовещавшись и померив больному давление, врачи велели нам выносить его на улицу.

— Давай развернемся, — сказал Димон, — а то ногами вперед — плохая примета.

— Да [по барабану], — махнул рукой врач, — несите как есть.

Эпизод 77. Христос воскресе!

Изображение

…на Пасху ездили в «Бутырку» — смотреть патриарха. Выбрали 12 добровольцев с более-менее приличными физиономиями, в том числе и меня. Построили в шеренгу, проверили внешний вид (роба чистенькая, бирка пришита, морды выбриты) и начали дрессировать.

— Христос воскресе! — орал начальник отряда, прохаживаясь вдоль строя.

— Воистину воскресе… — нестройно бубнили мы.

— [Гребаный] рот!!! — негодовал начальник. — [какого черта] вы как бледная немочь?! Еще раз: ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!!!

В конце концов мы научились реветь «Воистину воскресе» громко, слаженно и страшно, как стадо солдат на параде.

Эпизод 78. Воистину воскресе!

Изображение

…на мероприятие собрались делегации из всех семи московских СИЗО. В том числе и барышни в зеленых курточках, юбочках, клетчатых платочках. Зэки были взволнованы и, стоя в строю, кокетливо переглядывались. Напротив зэков стояли в строю мусора. Над этой идиллией кругами летал дрессированный белый голубь, видимо, являя собой Святого Духа во плоти. Наконец, грянули колокола, и, бодро прошествовав мимо нас по красной ковровой дорожке, одетый в простую черную рясу, патриарх поднялся на паперть и произнес на удивление хорошую речь. Он напомнил собравшимся, что все люди — братья и сестры, что в тюрьму может попасть кто угодно и призвал относиться друг к другу добрее и человечнее. Завершив речь, патриарх воскликнул: «Христос воскресе!»

— ВОИСТИНУ!! ВОСКРЕСЕ!!! — рявкнули мы. Голубь упал замертво.

А еще в тот день насмерть придавило чем-то одного из бутырских «хозников», поэтому местные чуваки ходили с округлившимися от ужаса глазами.

Эпизод 80. — Здравия желаю! — Господь благословит!

Изображение

…опять согнали толпу зэков и ментов. Приехало множество попов и генералов, все были очень нарядные, попы — в разноцветных, расшитых золотом ризах, генералы — при аксельбантах. Генералы пребывали в явном замешательстве: что делать при встрече с патриархом — целовать руку или отдавать честь?

Эпизод 84. Выдача довольствия

Изображение

…обязанностью ночного кладовщика помимо чтения книг и рисования картинок является выдача довольствия. Довольствием здесь называют набор, состоящий из матраса, комплекта постельного белья, пластиковой миски, кружки, мятой алюминиевой ложки и так называемых «мыльно-рыльных» принадлежностей — станков для соскабливания кожи с лица, одноразовой зубной щетки, маленького тюбика с ядовитой пастой и кусочка хозяйственного мыла, но я вкладывал в это слово более широкий смысл. Я выдавал довольствие. Изо всех сил. Арестанты, «заезжающие» в тюрьму, как правило, ошарашены, несчастны и испуганы, часто капризны как дети, иногда — высокомерны и наглы. Несчастных я угощал чаем с печеньками, с капризными нянчился, наглых по возможности старался вразумить. Арестанты охотно рассказывали мне свои истории, я внимательно слушал.

Эпизод 91. Производственная травма

Изображение

…однажды по вине этого Капотни моего напарника Артура ударило током, Артур упал со стремянки и порезал ладонь. Из небольшой на вид ранки хлынула кровь, через несколько секунд Артур лежал в центре увеличивающейся с ужасающей скоростью лужи. Прилетела фельдшерица, и Артур был спасен, но дело не в этом. Вечером к нам прибежал Капотня. На Капотне не было лица, он дрожал и попукивал от страха. Оказалось, что, так как имела место производственная травма, Капотне грозили крупные неприятности. Нам, всем троим, предстояло написать объяснительную записку. Судьба Капотни была в наших с Артуром руках.

— Не погубите! — умолял Капотня. Очень хотелось послать его ко всем чертям — в самом деле, ведь этот мудак несколько часов назад, вопя и брызгая слюной, заставил Артура схватиться за оголенный провод — но почему-то мы оба согласились взять вину на себя.

— А вам за это ничего не будет! — радовался Капотня на обратном из оперотдела пути. — В крайнем случае — выговор влепят.

Рука у Артура так и осталась неподвижной клешней. А через год его освободили: адвокат сумел доказать, что Артур сидел по сфабрикованному делу.

Эпизод 133. Воля

Изображение

…два раза в неделю работаю за пределами тюрьмы — подметаю тротуар вдоль фасада, делаю уборку в бюро передач и в помещениях, где проходят краткосрочные свидания. Некоторые зэки мне почему-то завидуют и часто спрашивают:

— Ну как там, на воле?

— Так же, как и здесь, — отвечаю я.

Эпизод 139. Актовый зал

Изображение

…развесистые паникадила со стеклянными висюльками, свисающие с голубого кессонированного потолка, украшенного тягами и лепными розетками, ряды малиновых кресел с откидными сидениями, бордовый бархатный занавес, драпирующийся тяжелыми складками. Наверное, только здесь мог сохраниться этот пыльный помпезный памятник погибшей в прошлом тысячелетии великой империи. Я сижу в позе лотоса на краю погруженной во мрак сцены и, перебирая хлебные четки, повторяю вполголоса мантру:

— Господи, помилуй грешного раба твоего…

Эпизод 144. Снова сборка

Изображение

…очень кстати оказавшийся у меня томик Жан-Поля Сартра. Коротая бесконечно длинный день в мрачной заплеванной камере сборного отделения, в той самой, где я когда-то, тысячу, кажется, лет назад запускал кораблики, мы с Артуром по очереди читали рассказ «Стена» — о том, как приговоренные к смертной казни коротают бесконечно длинную ночь в ожидании расстрела. Не так уж у нас все плохо.

Эпизод 163. Икона

Изображение

— Мой тебе совет, — сказал не старый, но уже седой армянин Рубен, разглядывая мои наброски, — не говори никому, что ты художник.

— Почему?

— Да потому, что ты не умеешь рисовать!

Тут же выяснилось, что все остальные придерживались такого же мнения, но ничего не говорили, чтобы меня не расстраивать. Признаться, я был ошарашен. В какой-то момент я даже поверил сокамерникам, мелькнула дикая мысль, что я сошел с ума, что никакой я не художник, никогда им не был, а мои воспоминания о занятиях искусством, изрядно, кстати, на тот момент потускневшие, — просто плод моего больного воображения.

— Пойми, мы не хотим тебя огорчить, — уверяли меня сокамерники, — мы к тебе хорошо относимся, а вот с кем ты встретишься в лагере — неизвестно. Ты скажешь, что ты художник, а потом люди увидят твои каракули и придется тебе отвечать за базар.

— Вот я, например, недавно нарисовал распятие, — сказал один из присутствующих, — очень красивое. Могу показать.

— Покажи.

— Но ты сначала нарисуй свое, и мы сравним.

Я очень старался. Рисуя, я немного успокоился. Кажется, я все-таки знаю анатомию. Увидев результат моей работы, сокамерники немного обиделись. «Красивое» распятие мне так и не показали.

На следующий день в камере появился новый арестант — благочестивый убийца Антон. Разложив свои пожитки, Антон прикрепил мой рисунок к стене и начал молиться. Так я стал иконописцем.

Эпизод 169. Холод

Изображение

…холодно! Холодно холодно холодно. Уже неделю сидим с колченогим дедом в большом холодном зале, заставленном двухъярусными кроватями. Мерзнем. Деду все хуже и хуже. Я болею простудой. Спим в телогрейках и все равно мерзнем. Я где-то читал, что человек может привыкнуть ко всему, кроме холода. Это правда.

Эпизод 183.1. Дэнзел

Изображение

…гениальный поэт Дэнзел пишет стихи левой рукой, низко склонившись над тетрадью. Его коричневые зубы торчат во все стороны. Дэнзел вырос в детдоме, потому что его мать-алкоголичку лишили родительских прав. Когда Дэнзелу исполнилось восемнадцать, он вернулся домой. Чтобы прокормить младших братьев и напоить мать с отчимом, Дэнзел побирался на улицах Мичуринска. Там-то его и подобрали оперативники из местного отдела полиции. Приласкав и угостив Дэнзела чаем с пирожными, менты дали ему пять тысяч рублей и обещали дать больше, если Дэнзел возьмет на себя несколько нераскрытых преступлений.

— Тебе в худшем случае условку дадут, — сказали оперативники. Так Дэнзел и оказался в тюрьме.

— Ну а деньги-то тебе отдали? — спросил я.

— Понимаешь, они просто не успели, меня сразу закрыли.

Эпизод 194. Наглядная агитация

Изображение

…этот лозунг мы сделали по моей инициативе.

— Давайте вот здесь напишем Arbeit macht frei, — сказал я начальнику.

— Чего напишем?

— Труд освобождает.

— О! Точно! Давай! Завтра сделаете?

Сделали. Подвоха никто не заметил.

Эпизод 201. Спортивно-массовые мероприятия

Изображение

…абсолютнейший фейк. Время от времени менты отлавливают по лагерю несколько зэков, приводят их в клуб и заставляют позировать за столиком для армрестлинга, с хоккейными клюшками или с гирей в руках. При этом гири, гантели и штанги в лагере запрещены, мужики все равно их мастерят и прячут в тайных закоулках на «промке», при обысках их находят и выбрасывают, мужики упорно мастерят новые. Единственная легальная гиря — та, с которой позируют, — у нас в клубе. Для стенгазет я пишу бодрые тексты про соревнования по бобслею, пляжному волейболу и киберспорту — все равно тексты эти никто не читает.

Эпизод 218. Великая сила искусства

Изображение

…— А это что? — спросил психолог из управления, разглядывая мое произведение.

— Это? — переспросил лагерный замполит. — Ну… это художник… рисует. В свободное от работы время…

— Да ему надо полосу [зафигачить]!

— Ну что вы! Видите ли, он наркоман, это просто из него дурь выходит, а так он нормальный.

Эпизод 226. Ласточки

Изображение

…у тюремного ларька, как обычно, толпились покупатели. Под карнизом, прямо над очередью, прилепилось множество ласточкиных гнезд, из которых торчали широко распахнутые клювики. Родители птенцов сновали туда-сюда, часто роняя на зэков шлепочки помета. Обсираемые птицами зэки смиренно стояли, ожидая своей очереди. Я тоже стоял, но моя очередь уже подошла. Господи, какое счастье!

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow