Скорую не вызывали

В первую попытку этого года, 15 апреля, сочинение писали 680 тысяч человек (в их числе 677 тысяч выпускников этого года), незачет получили 2%. 12 мая, в резервный день, сочинение сдавали 21 тысяча человек, которые получили незачет либо отсутствовали в день сдачи по уважительной причине. 19 мая была последняя попытка.

Костя, сын Анастасии Вильчи (фамилию его семья просит не называть) и несостоявшийся выпускник школы № 2054, первую попытку просто проболел: врач категорически запретила пускать его на сочинение с ларингитом. Во вторую попытку он написал сочинение и получил незачет. Об этом семья узнала вечером 13 мая. Скан работы в личном кабинете появился только утром 18 мая. 19 мая, в день последней попытки, Костя с самого утра плохо себя чувствовал и ничего не ел. Говорил, что лучше он не напишет. «Я написала классному руководителю, сообщила, что он плохо себя чувствует, сказала, что может понадобиться вызов скорой, — говорит Анастасия. — Без вызова плохое самочувствие не фиксируется и причина ухода с экзамена считается неуважительной. Костя взял бланк, расписался за него — значит, попытка считается использованной. Сказал, что сел — а буквы перед глазами плывут, в голове мысли плывут… Он сдал пустой бланк. Он сдавал сочинение один, но его даже не спросили, что случилось, почему он уходит, никакой скорой, конечно, не вызвали, спокойно отпустили, несмотря на то, что ему плохо».

Событие или период?

Мама прочитала сочинение — в целом грамотное и разумное — и не поняла, за что ее сыну выставили одни нули. В сочинении явно был смысл. Костя выбрал тему «Какое событие в истории нашей страны вы считаете особенно важным». И начал с того, что в истории страны много важных событий — в одном только ХХ веке и первый полет в космос, и Великая Отечественная война. И неожиданно повернул: «Однако особенно важным я считаю период вскоре после установления большевистской власти, период перестройки устаревшего имперского общества в советское. Данный период характеризуется отвержением прошлых ценностей и взглядов, в том числе и религии. Это движение порой доходило до фанатизма. Многие писатели стали жертвами репрессий из-за нежелания ограничивать свое творчество темами, диктуемыми руководящей партией».

Ага, сказали мне на этом месте те учителя, которым я рассказывала эту историю, — мы уже знаем, по какому критерию у него незачет: соответствие теме. Период перестройки и репрессий — это не событие, это период. Да, удивилась я, но Великая Отечественная — это ведь тоже период? Здесь есть богатый простор для казуистики и схоластики: можно ли считать период репрессий событием (а событием в истории страны?), является ли дальнейшее обсуждение цензуры и свободы творчества уходом от темы важного события и уходом от темы репрессий — или это логическое развитие мысли? Где есть такой простор, всегда можно обернуть спорный момент в пользу ученика, а можно наоборот.

Дальше Костя, как положено, привел пример из литературы (булгаковский Мастер, попавший в психиатрическую больницу) и перешел к обсуждению роли искусства: искусство важно для общества, поэтому оно должно быть свободным, цензура не должна его сковывать. Свое сочинение выпускник закончил так: «Можно бесконечно размышлять, каким был бы наш мир, если бы люди прошлого были бы более открыты к новым идеям. Но мы определенно способны на одно: не дать истории повториться».

Конечно, нормальный выпускник, точно знающий, как надо писать итоговое сочинение, сел бы и за час написал как положено: самое важное событие — Великая Отечественная война, она стала проявлением истинного патриотизма и величия народа. Пример из литературы — Шолохов, «Судьба человека», пример из жизни — любой герой той войны. Заключение: именно поэтому я считаю войну самым значительным событием в жизни нашего народа. Включать при этом душу и ум не обязательно: можно взять готовые образцы. Но Костя про войну писать не хотел: «В нашей семье воевали и дедушка, и бабушка, его прабабушка, которую он застал в живых. И он знал, что они не хотели говорить о войне, вспоминать ее», — поясняет мама.

И обе половины худшие

не считая нужным тратить деньги и человеческие силы на тысячи одинаковых текстов с одинаковыми примерами из «Капитанской дочки».

Ответов тут несколько. Во-первых, само сочинение рождено не потребностями школы или вуза, а творческой волей президента; у словесников еще на памяти, как профессиональное сообщество в момент введения сочинения ломало голову, пытаясь понять, куда втиснуть еще один экзамен по литературе, когда два экзамена по одному предмету недопустимы по закону, — и как специально для того, чтобы исполнить волю президента, был придуман неслыханный прежде статус для итогового испытания — «допуск к ЕГЭ».

Перед сочинением поставили столько несовместимых целей и задач, что оно вышло похожим на химеру вроде тех, которыми любит порадовать подписчиков «Страдающее Средневековье»: уши от литературы, хвост от профориентации, тельце от морали и этики, крылышки от духовных традиций. Или, как сказано в «Мэри Поппинс», «наполовину эрдель, наполовину легавая, и обе половины худшие». Сочинение должно внушать любовь к чтению и расширять кругозор, но принудительно и под угрозой недопуска к экзаменам. Темы должны быть актуальными для школьника, но обязательно их «воспитательное значение». Сочинение метапредметное, но литературоцентричное. Творческое, но проверяется по жестким формальным критериям.

Творческие работы, разумеется, трудно оценивать и сравнивать друг с другом. Поэтому для их проверки нужны критерии. Для проверки итогового сочинения критерии разработаны жесткие; чтобы в них уложиться, текст должен соответствовать очень четкому шаблону: строго определены количество слов, структура текста, композиция текста, количество примеров и т.п. Это само по себе требует не самовыражения, а следования образцу. Школьник вынужден строить текст по шаблону. Таких шаблонов полон интернет, на работу по таким шаблонам в школе натаскивают учителя, потому что это очень экономит выпускникам силы перед экзаменами и позволяет даже самым тяжело формулирующим свои мысли подросткам получить зачет и допуск к ЕГЭ. Над содержанием большинство тоже предпочитает не задумываться: пишут социально одобряемые банальности. Однажды я спросила умную, интересно мыслящую выпускницу, зачем она написала в сочинении такую унылую скукоту. Она честно ответила: «Не буду же я ради проходного зачета душу наизнанку выворачивать».

Но Костя подошел к сочинению вдумчиво и нешаблонно, и разрыв шаблона сослужил ему дурную службу — сочинение выломилось из критериев. Анна Власова-Мрдуляш, учитель словесности московской школы № 1514, говорит: «Учитель имеет право поставить в этом случае незачет. Но смысл работы полностью теряется. Ведь

чтобы не тратить силы на никому не нужное сочинение. Весь его смысл отпал, когда оно стало обязательным и всеобщим, а с этого года, когда вузы перестали его учитывать, оно и вовсе никому не нужно — это только еще одна галочка, которую дети должны получить. Изредка встречаются дети, которые в сочинении стараются показать все, чему их научили за эти годы, но поскольку смысла напрягаться нет, дети, которым и так достаточно стресса, минимизируют усилия».

Анастасия Вильчи сочла, что причиной незачета стал именно разрыв шаблона: вместо социально одобряемой темы героизма советских людей выпускник взял неприятную тему репрессий и цензуры. Мама запросила у школы расшифровки оценки по критериям. В письменном виде, потому что у семьи давний конфликт со школой и «все разговоры записываются».

Ничего сделать нельзя

Комиссия, проверявшая работу, дала ответ в письменном виде: мол, незачет выставлен по критерию 1 — «Соответствие теме» и критерию 2 — «Аргументация. Привлечение литературного материала». Почему же работу Кости сочли не соответствующей теме? Комиссия утверждает: «обучающийся, начав рассуждать на предложенную тему, отклонился от нее, в работе не прослеживается конкретной цели высказывания. (…) Обучающийся перечисляет события: полет человека в космос, Великая Отечественная война, — но не раскрывает их важности. (…) Основным содержанием своей работы обучающийся делает описание периода отечественной истории и рассуждение о роли искусства в жизни общества». То есть получается, надо было писать о Великой Отечественной и полетах в космос, раз уж о них заговорил.

По второму критерию незачет выставлен, поскольку «тезисно-доказательная база отсутствует, литературное произведение лишь упоминается в работе обучающегося, не становясь опорой для рассуждения, ни в одной из частей сочинения нет элементов анализа литературного произведения в связи с избранной темой». Наконец, «обучающийся рассуждает о проблеме свободы творчества, что совершенно не соответствует упомянутым во вступлении важным событиям в отечественной истории». Незачет по этим двум критериям означает общий незачет.

Разъяренная мама имела по этому поводу с директором и комиссией очень бурное обсуждение. Из письма Анастасии Вильчи в «Новую газету»: «Поняв, что комиссия не посчитала репрессии важным событием отечественной истории, я в шоке, сгоряча, конечно, сказала директору примерно следующее: а давайте вас в тюрьму отправим? И вы оттуда еще раз мне скажете, событие ли это в вашей истории, в истории отечества, или нет? Может быть, оно вдруг станет для вас важным? На что я получила примерно такой ответ: мы законопослушные граждане и нам тюрьма не грозит. Оцените пассаж, господа! Директор школы не понимает, что репрессии — это когда сажают ни за что! Любых граждан!»

В Рособрназдоре маме сказали, что сделать ничего нельзя: никаких других пересдач не запланировано. Посоветовали обратиться в Государственную экзаменационную комиссию. Там тоже сказали, что ничего сделать нельзя. Итоговое сочинение не апеллируется. Теперь К. лежит дома лицом к стене и пытается справиться с тем, что на всех его планах поставлен крест, а мама ищет справедливости. Она показывала сочинение нескольким учителям. Те нашли его спорным: все зависит от интерпретации критериев учителем. Можно было поставить зачет, а можно — незачет. Есть к чему придраться, но можно не придираться.

Заложники формата

Доцент Школы филологических наук НИУ ВШЭ, преподаватель Лицея НИУ ВШЭ Михаил Павловец несколько лет руководил перепроверкой школьных сочинений в «Вышке». Прочитав работу К. и комментарии комиссии к ее оцениванию, он замечает: «У этой истории есть два плана, два аспекта. Первый касается того, как учителя поняли мысль школьника, второй — как они поняли свою задачу как экспертов, проверяющих итоговое сочинение по критериям ФИПИ. Эксперты посчитали, что «особенно важным событием в истории» автор сочинения назвал полет в космос и Великую Отечественную войну, после чего отклонился от этой темы. Тогда как весь ход дальнейшего рассуждения Константина говорит о том, что он лишь дал несколько примеров по-настоящему важных исторических событий, после чего как одно из таких событий, важное лично для него, он назвал развернувшуюся после революции волну репрессий против инакомыслящих».

Пример с «Мастером и Маргаритой» тоже имеет отношение к делу: и автор романа, и его герой стали жертвами преследования за свои взгляды. При этом выпускник аргументирует свою позицию не анализом романа, а рассуждением о важности художественных произведений для общества. «Таким образом, «незачет» по первому критерию я считаю выставленным ошибочно», — замечает Павловец.

Ошибочным он считает и незачет по второму критерию. Но здесь уже проблема заложена в самих критериях: можно ли считать художественный текст аргументом в размышлениях выпускника или только иллюстрацией к его аргументации? «Значит ли это, что можно аргументировать значимость освоения космоса опорой на роман Виктора Пелевина «Омон РА», в котором вся советская космическая программа показана как ее имитация в специально оборудованной подземной шахте (но значимость данной программы всячески подчеркивается)? — спрашивает Павловец. — При этом в критериях ФИПИ напрочь отсутствует определение, что же может считаться «аргументацией», помимо «опоры на текст», — что и ставит экспертов в двусмысленное, ложное положение».

Эксперты задумываются, что же такое «опора на текст». По мнению комиссии, проверявшей работу Кости, — это «элементы литературоведческого анализа», хотя ФИПИ в своих ответах на типичные вопросы о сочинении прямо это опровергает. Анализом текста занимаются на ЕГЭ по литературе. Значит, в сочинении должно быть что-то другое. Но что?

принципы которого изложены в критериях, содержащих очевидные лакуны и противоречия. И пока этот формат будет сохраняться, «итоговое сочинение» будет источником несправедливости и вынужденной (хочется сказать — выученной) безграмотности всех участников этого процесса», — заключает Павловец.

«Сочинение задумали как метапредметное, — напоминает Галина Щербакова, учитель из подмосковного Подольска. — Но в конечном итоге все это навалилось на словесников и вылилось в банальное сочинение-рассуждение, которое ничем не отличается от сочинения на ОГЭ в девятом классе. Когда сочинение только ввели, поначалу это было интересно: мы учили писать эссе, читали хорошие эссе, даже какое-то удовольствие от этого получали… Но что осталось? «Один аргумент из жизни, один — из литературы». Смысл появится, если снять это сочинение со словесников и привязать его к жизни, связать с будущей профессией. Пусть там, наверху, придумают нормальную концепцию метапредметного сочинения, тогда и детям, и учителям будет легче».

В конце 2019 года в представительной группе словесников в фейсбуке «Методическая копилка» (на тот момент в ней состояло 6700 словесников из всех федеральных округов и практически всех типов школ) состоялся опрос на тему «Как вы оцениваете нынешний формат итогового сочинения?». 40% выбрали вариант ответа «формат требует серьезных изменений и пересмотра», 35% — «отменить итоговое сочинение немедленно», 16% — «нынешний формат несовершенный, есть что поправить, но в целом положительный», 7% — «формат бессмысленный и бесполезный, но и вреда особого нет», менее 1% — «отличный и нужный формат».

Итог школьного обучения

У каждого текста, говорит наука филология, есть своя коммуникативная задача. Меня не оставляет ощущение, что коммуникативная задача итогового сочинения (которое, по замыслу создателей, демонстрирует итог школьного обучения) — продемонстрировать какой-то госприемке способность выпускника ловко укладываться в шаблон. Вот она, вершина школьного обучения, итог 11 лет ежедневного хождения в класс: умение воспроизводить гладкие банальности из неубиваемых «золотых сочинений» (списываю с первого попавшегося сайта с «образцовыми сочинениями»):

«Война коснулась каждой семьи, оставила огромный отпечаток в судьбе целой страны. Помнить об этом — значит не только уважать подвиг своих предков, но и сделать свой вклад в мир для будущих поколений».

«В романе «Война и мир» Л.Н. Толстой описывает события 1812 года. Вторжение наполеоновской армии на территорию России вызвало небывалый патриотический подъем».

«Пример этих героев служит доказательством того, что в любые времена именно семья является для человека главным жизненным ориентиром».

«Во все времена культура являлась важной частью жизни людей, отражая их быт, переживания, идеалы и ценности».

А мальчик Костя совсем мимо шаблона шпарит свое заветное: «Каждое произведение имеет право на существование. Любая книга — неважно, насколько неправильная, отвратительная или даже бесчеловечная — имеет право быть прочитанной и понятой, ведь «понять» не значит «согласиться». Понять, какие из мыслей вредоносные и репрессивные, — ответственность каждого человека, а не специальной группы людей из правительства».

Ясно же, что задача школьного обучения в его случае не выполнена и что к экзаменам его допустить никак нельзя?