Книга-победительница будет одна, а людей-победителей двое. Русской публике, которая ждет вердикт с куда большим, чем обычно, волнением, следует учесть: International Booker Prize институция себе на уме, ее занимают не столько удачи чужих литератур, сколько процветание родной, англоязычной. Поэтому не важно, когда роман-претендент вышел в оригинале, важно, что он опубликован в Великобритании или Ирландии в течение минувшего года.
И поэтому же премиальные £50 тыс. делятся поровну между автором и переводчиком. В странах, где издателям до фонаря настоящее и будущее словесности, хорошие переводы (один на сотню) ухают в груду ядовитого хлама, чье имя «ассортимент». Там, где система цивилизованней, каждый перевод кусочком бескрайнего пазла падает на отведенное ему место в пространстве языка-приемника и по мере сил расширяет его, языка, возможности. Если оригинал значителен и своеобразен, а переводчик талантлив, расширяет радикально.
Такова, во всяком случае, идея. На практике ее изредка приносят в жертву иным идеям. Скажем, в 2020-м на премию претендовал «Тиль» Даниеля Кельмана, переведенный с немецкого Россом Бенджамином, находчивая, блестящая адаптация масштабного и сложно устроенного текста. Но победил не он, а полуавтобиографическая повесть молодой писательницы из Нидерландов. Ничего выдающегося по содержанию и манере, зато автор гендерквир.
В нынешнем шорт-листе аналог «Тиля», конечно, «Памяти памяти» Марии Степановой: широта замысла, стилистическая изощренность, солидный объем. И чисто конъюнктурные факторы, которые побудили бы судей симпатизировать любому из пяти конкурентов книги Степановой, на сей раз отсутствуют (или присутствуют не на виду).
Начнем с курьеза.
Борис Кузьминский, специально для «Новой»
Книга-победительница будет одна, а людей-победителей двое. Русской публике, которая ждет вердикт с куда большим, чем обычно, волнением, следует учесть: International Booker Prize институция себе на уме, ее занимают не столько удачи чужих литератур, сколько процветание родной, англоязычной. Поэтому не важно, когда роман-претендент вышел в оригинале, важно, что он опубликован в Великобритании или Ирландии в течение минувшего года.
И поэтому же премиальные £50 тыс. делятся поровну между автором и переводчиком. В странах, где издателям до фонаря настоящее и будущее словесности, хорошие переводы (один на сотню) ухают в груду ядовитого хлама, чье имя «ассортимент». Там, где система цивилизованней, каждый перевод кусочком бескрайнего пазла падает на отведенное ему место в пространстве языка-приемника и по мере сил расширяет его, языка, возможности. Если оригинал значителен и своеобразен, а переводчик талантлив, расширяет радикально.
Такова, во всяком случае, идея. На практике ее изредка приносят в жертву иным идеям. Скажем, в 2020-м на премию претендовал «Тиль» Даниеля Кельмана, переведенный с немецкого Россом Бенджамином, находчивая, блестящая адаптация масштабного и сложно устроенного текста. Но победил не он, а полуавтобиографическая повесть молодой писательницы из Нидерландов. Ничего выдающегося по содержанию и манере, зато автор гендерквир.
В нынешнем шорт-листе аналог «Тиля», конечно, «Памяти памяти» Марии Степановой: широта замысла, стилистическая изощренность, солидный объем. И чисто конъюнктурные факторы, которые побудили бы судей симпатизировать любому из пяти конкурентов книги Степановой, на сей раз отсутствуют (или присутствуют не на виду).
Начнем с курьеза.
Борис Кузьминский, специально для «Новой»
