Напомним, что 15 марта этого года открылся первый в мире Музей Мандельштама — так называется постоянная экспозиция «Улица Мандельштама: Осип и Надежда», подготовленная Государственным музеем истории русской литературы им. В. И.Даля, Мандельштамовским обществом и Мандельштамовским центром НИУ ВШЭ (кураторы — Д. Каверина и П. Нерлер). Не будь музея — не было бы и нынешней выставки (продлится она до 30 июня).

Среди близких друзей Надежды Яковлевны Мандельштам (1899–1980) в последние годы ее жизни были Белла Ахмадулина с Борисом Мессерером. Иногда Мессерер рисовал Надежду Яковлевну — всегда украдкой, без позирования, что придавало наброскам особую живость. Большинство рисунков датируются 1978 годом. Когда Надежда Мандельштам уже исполнила свою миссию на земле — спасла и сберегла стихи Осипа, устроила его архив в более надежное, нежели Лубянка, место и написала свои великие книги.

Борис Мессерер вспоминал: «Н. Я. почему-то нервно реагировала на то, что я иногда пытался ее рисовать — ей казалось, что она плохо получится на рисунках, и она этого не хотела. Она беспрерывно курила, и дым струйками обтекал ее лицо, романтизируя ее образ… Отсутствие плоти буквально поражало меня. Белла говорила, что Н. Я. сама была «струйка дыма». Но тем больше поражала неведомая сила страсти, которая бурлила в ней…»

Когда Надежда Яковлевна умерла, Борис Асафович снял гипсовые маски с ее лица и кисти. Эти рисунки, и эти маски, подаренные художником музею, и составили небольшую, камерную и уютную выставку — эдакий «переулок Мессерера», примыкающий к «улице Мандельштама». Борис Мессерер передал их в дар музею.

Директор Мандельштамовского центра НИУ ВШЭ и куратор выставки Павел Нерлер рассказал «Новой» о предыстории выставки, о ее уникальных экспонатах и о том, как Надежде Яковлевне удалось сохранить наследие Мандельштама:

«У Мандельштама есть стихотворение о том, что улицу назвали его именем:

Это какая улица?

Улица Мандельштама.

Что за фамилия чертова —

Как ее ни вывертывай,

Криво звучит, а не прямо.

Такой улицы не существует, но мы подхватили этот образ и решили дать выставке название: «Улица Мандельштама: Осип и Надежда». У этой выставки большая предыстория. Все началось с первой попытки мемориализации Мандельштама в 1991 году — в год 100-летия со дня его рождения. В самый день его рождения (тогда считалось, что это 15 января; лишь недавно мандельштамоведы уточнили — поэт родился в Варшаве 14 января 1891 года) на здании Дома Герцена (современного Литературного института) открыли мемориальную доску работы скульптора Дм. Шаховского. Не знающая, как себя вести с Мандельштамом или Платоновым, советская власть на автомате учудила нелепейшую вещь: не успела белая ткань слететь с доски, как грянул гимн Советского Союза! В тот же день состоялся большой поэтический вечер в ЦДЛ, а назавтра в том же Литинституте учредилось Мандельштамовское общество. Свои мандельштамовские доски и выставки открыли в Петербурге и в Воронеже — Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме и воронежский Литмузей имени Ивана Никитина. Процесс увековечения памяти поэта пошел.

Конечно, сегодняшняя музейная экспозиция сильно отличается от обеих московских выставок-предшественниц — и вовсе не голой стационарностью. Выставка 1991 года притягивала и брала буквально каждым экспонатом, внове и в диковинку тогда было все — от автографа до щепотки владивостокской земли. Страна еще отходила от советского наркоза: «как, уже можно — или все-таки еще нельзя?» Сейчас же перед кураторами стояла задача создать постоянную, но чрезвычайно компактную и скупую музейную композицию, ведь вскоре вместе к Мандельштамам в поэтическую «коммуналку» на 4-м этаже музейного здания подселятся еще и Булгаковы с Платоновыми. Выставка как бы разделена комнатками на две части: первая — это пространство Осипа Мандельштама, мир его и только его жизни и творчества. Традиционные витрины с автографами и книгами лишь обрамляют собой тот световой спектакль, что разыгрывается на всем периметре комнаты, показывая судьбу Мандельштама — от рождения и до смерти — через визуальные образы и стихи.

Вторая комната — это пространство памяти Осипа Мандельштама, и уже поэтому это пространство Надежды Мандельштам как спасительницы и хранительницы стихов. Оно априорно традиционнее: центром служит подлинный стол Александра Ивича-Бернштейна — стол, в котором поэтический архив поэта хранился в самые трудные для себя времена, в конце 1940-х — начале 1950-х годов. Архив уже 45 лет как находится в библиотеке Принстонского университета в Америке: Надежда Яковлевна предпочла не рисковать в СССР архивом мертвого поэта. То государство убило поэта, и кто же поручится, что оно станет беречь его архив? Стол А.Ивича Мандельштамовскому обществу подарила его дочь, Софья Игнатьевна Ивич-Богатырева, на выставке есть видео, где она рассказывает эту историю. А брат Ивича — Сергей Бернштейн, крупнейший специалист по фонолингвистике — записывал на восковые валики голоса поэтов, в том числе и 11 стихотворений Мандельштама (их можно послушать на выставке через телефонную трубку). Также в этой комнате представлены тамиздат и самиздат, в частности, машинописный сборник Мандельштама, замаскированный под учебник по основам электротехники.

В концепцию Музея Мандельштама заложена идея развития. Композиция будет периодически ротироваться и обновляться. Вот и экспонаты сегодняшней выставки — перекресток Мандельштама и Мессерера — еще поработают и на главной, музейной экспозиции».

Катя Тарарак — специально для «Новой»