Александра Гавриловна Ковалева — баба Шура — спит на раскладушке, заваленной несвежим бельем, в комнате пахнет кошкой. Кошка — единственная родная душа 84-летней женщины. Главная ее мечта на сегодняшний день — железные решетки на окна ее квартиры на втором этаже. Бабе Шуре нужна крепость: пока есть силы, она планирует держать оборону.

Прошлым летом ей очень повезло — она упала на улице в обморок от голода. Все проходили мимо, а Дарина не прошла. Дарина помогла ей добраться до дома. А позже написала о ней в инстаграм волонтерского движения «Будь с нами». И про ее судьбу — страшную и, в общем-то, неисключительную для одиноких стариков, узнали волонтеры.

Александра Гавриловна родилась в 1937-м, жила во время войны в оккупированной деревне. Отец погиб на фронте, а мать после удара головой стала инвалидом. Девочку отправили в детдом.

Когда повзрослела, пошла работать на завод. Там проработала 13 лет, но однажды на нее свалилась тяжелая балка и сломала ей ключицу. Начальство попросило не фиксировать травму как производственную, она и не стала. В 1975 году бабе Шуре дали от завода квартиру и сразу «попросили» уволиться. Она устроилась в «Союзпечать». Ее семья тогда — дочь, с отцом которой она развелась, «потому что бил». А спустя несколько лет появится и сын — на Курском вокзале она увидит оборванного подростка в ботинках не по размеру, как выяснится детдомовца, и заберет к себе жить.

Уже тогда аварийную квартиру надо было бы ремонтировать, но соседи сверху ущерб не компенсировали, а ходить по судам у бабы Шуры ни навыка, ни сил не было. Денег, чтобы самой делать ремонт, не было тоже.

В 2001 году умирает от болезни легких сын Витя. Александра Гавриловна устраивается на работу дворником. Зарплата маленькая.

В 2008 году образуется небольшая задолженность за коммунальные услуги. Как позже ей объяснят в управе «Люблино», эта задолженность не могла повлечь отключений коммуникаций — «по документам» ничего нет. Но в мае в квартиру приходят якобы коммунальные службы и под предлогом замены газовой трубы в доме обрезают ей газ и отсоединяют плиту. Следом за ними в квартире появляется слесарь, отключает горячую и холодную воду, выдирает смесители и краны в ванной и на кухне, ставит заглушку в туалете. Никаких объяснений, никаких бумаг. Бабушка из последних сил платит по квиткам, надеясь, что вскоре долг покроется, и все вновь подключат. Однако, как оказалось, квитанции ей приходили не долговые, а за текущие предоставляемые услуги, которые по факту были отключены. Платя по этим счетам, Александра Гавриловна никак не гасила долг, но она об этом даже не подозревала.

Через год тяжело заболевает дочь, и пожилая женщина все силы отдает уходу за лежачей больной — в квартире без воды, газа и канализации.

После того как слегла дочь, денег на мифическую коммуналку не осталось совсем. Но квитанции за отключенные услуги исправно приходят, она оплачивает только электроэнергию. За три дня до Нового, 2015 года, приходит человек, представившийся электриком, и перерезает провод — «за неуплату».

А в Мосэнергосбыте утверждают, что отключение света произвел ГБУ «Жилищник района Люблино» якобы по постановлению суда. Правда, документов у бабы Шуры на этот счет никаких нет. «Жилищник» же отключение отрицает.

Прожив 7 лет без воды и канализации, 27 декабря 2015 года, бабушка Шура и ее лежачая дочь остаются еще и полностью без электричества. В какой-то момент из-за списания долгов с пенсии женщины на жизнь им остается 8 тысяч в месяц.

В июле 2019 года у бабушки Шуры умерла дочь. Мир рухнул, силы кончились.

С похоронами вызвался помочь сосед. После организации похорон он выкатил ей счет на 100 тысяч. И баба Шура вынуждена была оформить генеральную доверенность, по которой сосед получает бабушкину пенсию.

После похорон и судов, в том же 2019 году, бабушкину квартиру снова капитально заливают кипятком соседи сверху. В негодность приходят потолок, стены и даже пол. Приходят представители ГБУ «Жилищник», но акт об ущербе никто не составляет.

На фоне стресса у Александры Гавриловны развивается тяжелая форма анемии, она попадает в больницу. После больницы сосед сдает бабушку в частный дом престарелых. Пока квартира была в его распоряжении, он предпринимает попытку продать ее. Но это не удается: квартира не приватизирована и к тому же обременена огромными «долговыми обязательствами». Однако не без помощи соседа, о чем он сам позднее сообщит в полицейском допросе, в суде удается оспорить сумму. Перерасчет был удовлетворен в пользу Александры Гавриловны, и, по решению суда, бабушка оказалась должна не полмиллиона рублей, а «всего» около 116 тысяч за все те же самые перекрытые коммунальные услуги.

Но ГБУ «Жилищник» подает апелляцию, и сумму долга делают прежней.

Приехав домой из приюта, она обнаруживает разгром и пропажу многих своих вещей. Александра Гавриловна решает расторгнуть доверенность, сосед в гневе. Выяснение с криками происходит во дворе, в разборки вмешивается мужчина, продающий овощи неподалеку. Он отвозит бабу Шуру в отделение полиции, где она оставляет на соседа заявление в связи с угрозами и кражей имущества. Спустя год (!) бабе Шуре придет отписка из ОМВД Люблино, в которой значится, что указанный гражданин (сосед) злых намерений не имел, и все его действия были движимы только бесконечной заботой о соседке. Соответственно, состава преступления не нашли.

Теперь Александра Гавриловна живет рядом с людьми, которые ей угрожали и которых она лишила возможности распоряжаться ее же имуществом. Наконец, в феврале 2020 года представители управы «Люблино» и соцзащиты проводят «инспекцию» квартиры. В письменной форме Александре Гавриловне предложили за свой счет провести капитальный ремонт квартиры, заменить трубы, сантехнику и плиту, после чего «представится возможность» установить отсутствие оказания коммунальных услуг.

В августе 2020 года бабушка Шура выступала ответчиком в суде. За неуплату долга по отключенным вот уже 13 лет коммунальным услугам. Документы о решении суда ей на руки не выдали, даже копий. Исковое заявление тоже — словом, ничего, что помогло бы ей подать апелляцию. В тот момент на помощь к ней уже пришла Дарина, и вместе они на протяжении полугода писали письменные заявления о выдаче им судебных решений. Срок подачи апелляции истек. Сумма долга утверждена: 554 тысячи рублей. В случае неуплаты ей пригрозили ни много ни мало — отключить все коммуникации. Те самые, которые отключены с 2008 года.

Около полугода назад районный депутат написала электронное заявление на имя президента РФ с приложенной фотографией квартиры. Реакция последовала незамедлительно: серьезная комиссия пришла к бабушке и постановила: ремонту быть. Казалось бы, спустя 13 лет мучений проблеск надежды: ведь только отсутствие ремонта якобы мешает установить то, что коммунальные услуги бабушка не получала.

Ни сметы, ни договора, ни соглашения сторон с прописанными условиями бабушка Шура так и не увидела. Она боится, что «благодетели», затеявшие этот ремонт, потом потребуют оплатить счет и за него.

На сегодняшний день Александре Гавриловне произвели косметический ремонт кухни, санузла и коридора. Подключили, наконец, свет, воду и канализацию.

Недавно Александра Гавриловна получила прибавку к пенсии (+1584 рубля как дочери погибшего фронтовика), а коммуналка снова выросла, приставы списывают деньги с пенсионной карточки, ежемесячно нужно платить долг бывшему опекуну.

В этом месяце после списания долгов и оплаты коммуналки «на жизнь» у нее осталось 1500 рублей.

Инструкция по выживанию

Квартира бабы Шуры сегодня — как пазл из двух разных коробок. В двух жилых комнатах пожелтевшие потолки с паутиной и подтеками от воды до самого пола. За стеклом запыленных книжных шкафов книжки советского времени, которые она хочет отдать в библиотеку: «На помойку ни в коем разе». В центре комнаты на комоде лежат навалом какие-то вещи: «Это дочкино. Надо бы разобрать, а не могу». Она начинает плакать тихо и беспомощно.

Спит на раскладушке с кошкой и до окончания ремонта наотрез отказывается пользоваться новой подушкой и постельным бельем, которые принесли волонтеры.

Другая половина квартиры — кухня и ванная с санузлом — сияют новой плиткой и светлыми обоями. Но баба Шура этому обновлению не радуется. Она уверена, что она заложница этого ремонта, и такую красоту ей просто так не оставят…

Жить так, как жила все эти 13 лет баба Шура, нельзя. Выжить, оказывается, можно.

Я спрашиваю: «Как?»

Она рассказывает: «Воду в бутылках по 10 литров покупала. И мне ее привозили за 100 рублей. Даром же не привозят. А мылись мы как? Я голову уксусом протирала, иначе и вши могут появиться, а девочка из первого подъезда меня в баню водила. А когда дочка жива была… Я водки куплю, согрею и обтираю ее. Писать я ей давала в майонезную баночку, сама в ведро ходила и по ночам выносила на улицу подальше от домов. С готовкой было трудно. Мы питались только хлебом, творогом и ряженкой. А еще я два термоса держала и к соседям за кипятком ходила, никто не отказывал… Свет у меня был от фонарика, летом проще — темнеет поздно. А когда холодно было, я теплую воду в бутылку наливала и в ноги дочери клала, а у меня собачка была, Босс звали. Я ему говорю: «Босс, грей воду, грей». Он в ноги дочери ложился и целую ночь грел…»

Расспрашивать ее о жизни можно только пунктиром — дозированно. Любой вопрос о близких и о ней самой неизбежно сходит с колеи повествования в горестное описание лишений. Кажется, она не помнит той жизни, когда был жив сын, а дочка по вечерам играла на аккордеоне, и купили они два холодильника для лучшей жизни, а лучшей жизни не случилось. Теперь эти два серебристых монстра стоят в большой комнате так и не распакованные, покрывшиеся черной плесенью по краю.

На груди на черном шнурке Баба Шура носит тряпичную сумочку, в которой лежат паспорт и сберкнижка. Она и спит с ней, как человек, которому в любой момент может прилететь от судьбы обухом по голове, и надо будет спасаться бегством. «Когда мою дочь из квартиры понесли в морг, то я сознание потеряла. Скорую вызвали. А сюда два милиционера приехали.

Больше всего теперь она боится, что государевы люди не позволят ей приватизировать квартиру, что выпрут ее в дом престарелых любыми способами: «Я тогда поднимусь на лифте на 9-й этаж и брошусь вниз».

И вот не надо считать, что баба Шура сама виновата в своих невзгодах. Что надо было быть настойчивее и пробивать свои права денно и нощно, а не ходить по соседям с термосами за кипятком. Но в 70 лет, имея на руках обездвиженную дочь, трудно быть пробивной. И еще труднее разбираться в хитросплетениях бумажной волокиты, из которой всегда следовало в итоге, что баба Шура права на человеческую жизнь не имеет.

Сейчас в свои, невесть как дожитые 84 года, она эту 13-летнюю эпопею-тяжбу уже и не помнит в логической последовательности.

Анастасия Волкова — волонтер из «Будь с нами» и Дарина в документах разбирались долго. Теперь ее досье лежит в аккуратных пластиковых папках в большом полиэтиленовом пакете. И одно из многолетней переписки с местными властями очевидно — она пыталась до них достучаться, она писала и ходила по инстанциям, а то, что не все понимала в логике их ответов и успешной стратегией отстаивания своих прав так и не овладела, так это и молодым, и здоровым редко удается.

Больной, старый и растерявшийся человек — не боец.

Два термоса с кипятком хорошо помнит соседка Галина с четвертого этажа. «Я бабу Шуру с детства знаю. У нее очень тяжелая жизнь была. Очень. И дочь тяжело умирала. А за водой она много лет к нам ходила, и к соседям нашим тоже. Она адекватная, но в квартиру никогда не пускала, потому что у нее всегда много было кошек и собак. Жалко ее очень».

Волонтер Анастасия уверена, что такая долгая блокада квартиры коммунальщиками неслучайна:

ГБУ «Жилищник района Люблино» прекрасно проинформирован, в каких условиях жила бабушка. Кроме намерения изъять у нее квартиру, других причин я не вижу. По всем документам и базам, которые мы изучили, никакого отключения ни в 2001-м, ни 2008-м не было. То есть кто-то варварскими методами незаконно лишал человека коммуникаций и тогда, и сейчас. Она плачет каждый день, она даже не вызывает врача, боится, что если заберут в больницу, то возвращаться ей будет некуда — квартиру отнимут. Мы будем добиваться немедленного пересчета долга бабушки. В его сумму не должны входить счета за коммунальные услуги, которые были отключены на протяжении 13 лет. И мы очень хотим разобраться, почему на протяжении многих лет органы социальной защиты не видели эту ситуацию и не помогали пожилому человеку. Эта уродливая и отвратительная система перемалывает людей.

Дарина, которая пыталась сдвинуть дело о долге с мертвой точки, успеха не добилась: «Когда я стала вникать в историю бабы Шуры, я не могла поверить что такое вообще может быть в Москве. Первым делом, я пошла в «Жилищник», попросила детализацию счетов, я очень удивилась, что ей приходили счета на 11 тысяч в месяц. Но мне ответили: «Вы посторонний человек, и мы ничего показывать вам не обязаны». Пошла в Мосэнергосбыт с вопросом, на каком основании отключили свет? Ответ — «по постановлению суда». 27 августа я посадила бабушку в такси, и мы поехали в Люблинский районный суд, чтобы запросить копии искового заявления и решения суда ( судья А. Чугайнова). Заявления оставили, но ответа так и не получили. Я через три недели пошла выяснять, и мне опять неопределенно ответили: «Копии пока не готовы». Распечатать на принтере копии — минутное дело. Эта волынка привела к тому, что срок апелляции истек».

Юристы из АНО «Агентство по развитию негосударственных центров бесплатной юридической помощи», к которым обратилась Анастасия, сейчас разбираются с делом. По их предварительным оценкам следует, что Александра Гавриловна использовала не все возможные способы «по реализации и защите своих прав»: «Надо понимать, что ГБУ «Жилищник» — организация, и любые обращения к ней должны быть сделаны письменно. В тех документах, которые есть у нас, «Жилищник» рекомендовал ей обратиться за оформлением льгот и давал список документов, необходимых для оформления. Для полной и достоверной оценки ситуации необходимо делать запрос от лица бабушки в уполномоченные организации, чтобы поднять имеющуюся официальную переписку и оценить правомерность их действий или бездействий.

В законе нет такого понятия, как невозможность «защищать свои права в силу возраста». То же самое касается довода «незнания своих прав и процедуры защиты». По действующему закону, правом на защиту интересов (пенсионеров, пожилых) в суде наделен прокурор. Он может выступить в суде в интересах пожилого человека в роли «процессуального истца». То есть прокурор делает всю юридическую работу за пожилого человека в его интересах, если усматривает нарушение его прав со стороны третьих лиц. Но, опять же, это делается только по заявлению пенсионера.

Сейчас реально оформить для нее льготы, поставить на учет в соцзащиту, подать жалобу в прокуратуру. Реальнее сейчас не оспаривать долг в суде, а подать на банкротство.

С должников пристав вправе списывать до 75% от всех поступающих сумм. Другие правила списания можно согласовать только по личному заявлению должника, сами приставы и кредиторы делать ничего не будут».

По закону, Баба Шура виновата сама. Она, по логике этого государства, зажилась. Утратила быстроту реакций, ума и передвижения. Она и семьи лишилась. Держится за свою двухкомнатную квартиру не как за жилплощадь, а как за последний остров жизни, который ей дан.

У нее все еще стоят в квартире два термоса — для страховки.