Рост уровня инфляции фиксирует и Росстат, что и понятно: с учетом высокой доли импортных товаров в розничной торговле и существенного роста экспорта продовольствия (это, с одной стороны, несомненный успех российской экономики, но с другой — он «выравнивает» цены на продукты на внешнем и внутреннем рынках и сейчас тянет их вверх) просто невозможно представить, чтобы творящаяся в последние месяцы на мировом рынке продовольствия ценовая вакханалия не отразилась на России.

Попробуем разобраться, что происходит и надолго ли, после достаточно продолжительного отсутствия, заглянула к нам в гости высокая инфляция.

Девяносто лет назад экономику США поразил крупнейший в истории экономический кризис, получивший название «Великой депрессии». Начался он с паники на фондовой бирже, вошедшей в историю как «черный вторник». Федеральные власти придерживались политики «невмешательства», недавно созданная Федеральная резервная система и вовсе сократила кредитование банков, что в конце следующего, 1930 года, вылилось в невиданный по силе банковский кризис, который вместе с банковской системой США уничтожил и все ростки наметившегося было выхода из депрессии.

Вслед за США кризис постиг и остальные крупные мировые экономики, для СССР вылившись во «второе крепостное право большевиков» и голод 1932–1933 гг., унесший миллионы жизней — цены на хлеб, основной экспортный продукт Советской России, упали, а начавшаяся индустриализация требовала все больше валюты. Пришлось продавать больше зерна, изымая его у села по заниженным ценам.

Тринадцать лет назад, в 2008 году, ситуация повторилась: начавшись с банковского краха и грандиозной биржевой паники кризис поразил экономику США, а с ней и мировую экономику. Но в этот раз, учтя опыт «Великой депрессии», правительства и монетарные власти крупнейших стран мира поступили прямо противоположным образом:

Последние же выступили главными кредиторами правительств, профинансировав расширение государственных расходов. Баланс главного центрального банка мира, ФРС, с 2008 по 2014 год вырос на невиданные $3,5 трлн. То же произошло с балансами и остальных важнейших центральных банков: европейского, английского, японского, китайского. И — о чудо! — уже во второй половине 2009 года «Великая рецессия» в экономике США завершилась.

Рост продолжился до осени 2019 года, когда в американской экономике вовремя начался стандартный циклический кризис. Начался он долгосрочным спадом промпроизводства, а через полгода, в феврале 2020-го, продолжился спадом в секторе услуг, то есть к началу пандемии спад охватил 90% экономики США.

На пандемию правительства и центральные банки ответили прежним, хорошо зарекомендовавшим себя способом: сверхнизкими процентными ставками, гигантскими пакетами государственной помощи и гигантской же эмиссией: ФРС «напечатала» $3,2 трлн, ЕвроЦБ — $3,3 трлн, Банк Японии — $1,5 трлн, центральные банки Англии и Канады — совокупно более $0,8 трлн, центральный банк Китая — $0,6 трлн. Итого почти $10 трлн.

И вроде бы мировая экономика стала выползать из кризиса: главные экономики мира показывают неплохой «восстановительный» рост. Экономика Китая, который раньше всех покончил с пандемией, и вовсе показывает уже реальный рост.

И тут «совершенно неожиданно» по мировой экономике ударила инфляция. «Совершенно неожиданно» — потому что мировая экономическая мысль в очередной раз решила, что отменена логика и изобретена панацея от всех кризисов: просто печатай много денег, а изменившийся характер мировой экономики не допустит высокой инфляции.

«Совершенно неожиданно» — после того, как ведущие центральные банки за год устроили эмиссию, которая в первую очередь пошла на поддержку платежеспособного спроса населения через прямую раздачу денег, и загнали реальную стоимость денег в отрицательную зону. Отслеживающий цены на базовые продовольственные товары индекс Bloomberg Agriculture взлетел на 76%, цены на зерно подскочили на 70%, сахар подорожал на 60%, растительные масла — почти вдвое, более чем в два раза подорожала сталь, в два раза подорожала древесина, и даже нефть стоит дороже, чем перед кризисом.

И в итоге, что вполне логично, стала расти уже потребительская инфляция. Но мировые финансовые и политические власти не спешат признать этот факт, а статистические органы, в конце концов, повсюду являются составной частью исполнительной власти. Не спешат признать, потому что:

• на их взгляд, эмиссия еще необходима экономикам,
• инфляция в итоге сотрет значительную часть накопившегося долга,
• правительствам очень удобно решать проблемы, имея под рукой безграничное эмиссионное финансирование,
• политики и экономисты забыли, какие отрицательные последствия несет высокая инфляция.

В то же время высокая инфляция столь быстро «съедает» популярность находящейся у власти партии, что политики очень быстро будут вынуждены среагировать на нее, минимизировав или остановив эмиссию. Впрочем, и это им еще предстоит осознать, ведь нынешняя генерация руководителей (за исключением 78-летнего Байдена) никогда в жизни не сталкивалась с высокой инфляцией и ее последствиями.

В качестве необходимого отступления следует заметить, что экономика — штука в высшей степени логичная. Деньги в ней — такой же товар, со своим строго определенным функционалом. И по законам рынка, когда товара в избытке, он дешевеет. Когда предложение сильно больше спроса, товар дешевеет очень сильно. Все это верно и для денег. Потому крупная необеспеченная эмиссия влечет за собой инфляцию.

Но покончим с теорией и вернемся к делам насущным. Проблему надо воспринимать в целом, отдавая себе отчет в том, что

Если нет, то мы столкнемся с двумя бедами сразу: высокой инфляцией и спадом мировой экономики. Обычно это выливается в стагфляцию: проходящую на фоне высокой инфляции долгосрочную экономическую депрессию, с которой мировая экономика последний раз сталкивалась в семидесятых годах прошлого века.

Вопрос в том, что даже если пожертвовать сверхнизкими процентными ставками, подняв их до некоего реального уровня и прекратить эмиссионную накачку экономики, то с уже «напечатанными» $10 трлн ничего быстро не сделаешь. А это ни много ни мало 12% мирового допандемийного ВВП.

Поэтому всем нам, от России до США, вполне вероятно придется вспомнить, каково это — жить во время высокой инфляции. И похоже, что в отличие от известного анекдота, высокая инфляция не только останется «попить чаю», но поприветствует нас на завтраке.