РепортажиОбществоПри поддержке соучастниковПри поддержке соучастников

Горел камыш, деревня гнулась

Как живет поселение Каракуль в Омской области, где в мае лесной пожар уничтожил половину жилых домов. Репортаж

Этот материал вышел в номере № 54 от 21 мая 2021
Читать
Горел камыш, деревня гнулась
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Из-за пожара 38 жителей небольшой татарской деревни Каракуль в Омской области лишились жилья. Следственный комитет уже завел уголовное дело, обвинив главу Уленкульского сельского поселения Лейлу Мухаметшину в халатности, причинившей ущерб в особо крупном размере. Специальный корреспондент «Новой газеты» Илья Азар съездил в Каракуль, где земля все еще дымится, пообщался с Мухаметшиной и погорельцами, которые с нетерпением ждут, что губернатор Омской области Александр Бурков выполнит свое обещание и построит им новые дома.
Деревня Каракуль. Огонь пришел с озера Большой Каракуль, на котором стоит деревня, перекинулся с камыша и выжег самый центр, сравняв 14 жилых домов с землей. Почти во всех сгоревших домах уцелели только печи. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Деревня Каракуль. Огонь пришел с озера Большой Каракуль, на котором стоит деревня, перекинулся с камыша и выжег самый центр, сравняв 14 жилых домов с землей. Почти во всех сгоревших домах уцелели только печи. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Служебная белая «Волга-3102» несется по грунтовке, поднимая пыль. Ведет дорога в четыре отдаленные от трассы на Тобольск татарские деревни — Уленкуль, Тусказань, Черналы и Каракуль. Всей жизнью в них управляет глава Уленкульского сельского поселения Лейла Мухаметшина, которую вместе с нами везет в Каракуль ее муж и водитель администрации поселения Газиз.

Вдоль дороги, как и в других частях Омской области, много горелого леса. В этом году ситуация с лесными пожарами в регионе особенно тяжелая: количество огневых точек уже в апреле в разы превышало норму.

Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

На опушке очередного березняка (до тайги отсюда еще далеко), не доезжая до ближайшей к шоссе деревни Тусказань, мы останавливаемся. Мухаметшина показывает нам вспаханную полосу земли перед лесом и горелую траву: «Мы опахали трактором и пустили встречный пал по меже. Мы тут вообще все искромсали полосами, чтобы не дошло до Тусказани, хотя тяжело все успеть, ведь земля мерзлая была, и ребята все лемехи поломали. Это Сибирь, и только недавно земля начала таять».

Опаханные от пожара полосы вокруг деревни Тусказань. Ширина таких полос 10 метров. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Опаханные от пожара полосы вокруг деревни Тусказань. Ширина таких полос 10 метров. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Тот пожар в самом начале мая удалось остановить, но пока мы едем дальше, глава с мужем с тревогой высматривают над лесом дымок.

— И по зеленой траве идешь, а она шуршит, — показывает Мухаметшина на сухую траву, которую видно из окна «Волги».

— Бывало, что горело вокруг озера [в Каракуле], но на деревню никогда не перекидывался огонь, потому что в безветренную погоду было, — объясняет Газиз.

Когда мы проезжаем Тусказань, Мухаметшина, дородная женщина средних лет, нахваливает ее как хорошая хозяйка:

«Чистенькая красивая деревня. Пожарные приезжали и сказали: «Как вы тут красиво и хорошо живете». Внутри проблемы есть, но мы занимаемся». Навстречу едет сельский школьный автобус, а мы проезжаем кладбище: «Видите, какое ухоженное? Огороженное, избушка есть, туалет. Мы им занимаемся — чистим».

Обвинение

10 мая Следственный комитет по Омской области предъявил Мухаметшиной обвинение по статье 293 УК РФ (халатность, повлекшая причинение особо крупного ущерба). В СК решили, что Мухаметшина не обеспечила первичные меры пожарной безопасности: не организовала систему оповещения в условиях угрозы возникновения ЧС, не подготовила и не провела эвакуацию, не обустроила противопожарные полосы вокруг деревни и не очистила ее территорию от сухой травы.

Лейла Мухаметшина глава Уленкульского поселения. Деревня Каракуль. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Лейла Мухаметшина глава Уленкульского поселения. Деревня Каракуль. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Произошедшее днем 6 мая в деревне Каракуль следователи описывают так: «На участке открытой местности северо-восточнее деревни Каракуль произошло неконтролируемое возгорание сухой травы, создававшее реальную угрозу перехода пожара на данный населенный пункт». Из-за неисполнения должностных обязанностей и бездействия Мухаметшиной огонь под воздействием ветра и в отсутствие безразрывных противопожарных полос, считают в СК, распространился на деревню. Огнем было уничтожено 14 домов и 11 нежилых строений, пять единиц техники.

Общий ущерб, как муниципальному образованию, так и жителям деревни, по подсчетам следователей, составил не менее 7 600 000 рублей.

Огнем было уничтожено 14 домов, 11 нежилых строений и пять единиц техники. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Огнем было уничтожено 14 домов, 11 нежилых строений и пять единиц техники. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Суд на заседании 10 мая постановил запретить Мухаметшиной разговаривать о пожаре, его причинах и работе следователей со свидетелями и потерпевшими, то есть фактически со всеми жителями деревни, которой глава тем не менее должна продолжать руководить.

Мухаметшина и 12 мая, когда мы с ней разговариваем, очень взволнована — решением возбудить против нее дело она искренне возмущена. По ее мнению, в пожаре виноваты соседний Колосовский район и, как это ни парадоксально, дожди. «Последние три года нас заливали осадки, и в наших заболоченных озерах много камышей выросло за это время. Потом вода ушла, засуха началась, и осенью 2020 года с Колосовского района пришел первый пал, как это испокон веков и происходило. Тот огонь мы потушили, но борьба продолжилась в этом году, — рассказывает Мухаметшина и философски констатирует: — У нас, получается, две крайности: вода и огонь».

— А вы следователям про Колосовский район говорили?

— Конечно! А они в ответ: «А вы точно опахивали?», «А сено почему не опахано?» Сено опахивать — это абсурд, но где могли, мы все защитили.

Камыш-вертолет

В этом году пожары начались 27 апреля, когда, по словам Мухаметшиной, огонь снова пришел к деревне именно со стороны Колосовского района. «Я вышла вечером с работы и дым увидела. Мы с мужем поехали в Черналы, там вспаханное поле, защита есть. Все хорошо, но какие-то островки огонь все равно находит и идет. Мы тогда со старостой встречный пал пустили и все потушили. Если два огня соединяются, только тогда огонь прекращается», — объясняет глава.

Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

После этого пожары возникали почти каждый день, а вечером 5 мая огонь пришел за озеро Каракуль, но тогда его удалось загнать в болото, где он ненадолго и затаился. На следующий день Мухаметшиной, которая работает в Уленкуле, в обед позвонил житель Каракуля и сказал, что «какие-то огоньки опять движутся по кромке леса в сторону деревни». Глава утверждает, что действовать начала моментально: «Я сказала жителю заводить трактор и продолжать опахивать, а сама позвонила [предпринимателю] Кучукову из Уленкуля, потому что только у него гусеничный трактор [«Кировец»], пожарным и главе района, которому сказала, что у нас ЧП».

Когда Мухаметшина доехала до Каракуля (от Уленкуля туда ехать больше 10 километров), пожар уже бушевал, и с ним пытались справиться приехавшие чуть раньше пожарные. «Со слов водителей, огонь перелетел через пожарную машину. Когда я приехала, уже вся деревня была в огне. Жители говорят, что за 5 минут огонь с камышей [вошел в деревню], а потом переметнулся в центре через дорогу», — вспоминает глава Уленкульского поселения.

Она утверждает, что высокой травы в деревне не было (хотя признает, что около домов, где никто не жил, бурьян был), что памятки о противопожарной безопасности она жителям вручала, сходы проводила, что рында в Каракуле есть.

Уцелевшая часть деревни. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Уцелевшая часть деревни. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

— Колонка работала, и я сама помогала держать шланг, хотя вокруг все взрывалось — шифер, газ, — рассказывает Мухаметшина, подчеркивая свое деятельное участие в спасении домов.

— Канонада была, и дышать невозможно, — защищает ее муж.

— Куда можно было идти в дыму, я шла, но потом уже мы с женщинами вышли, я им сказала документы забрать, а мужчины оставались дома защищать. Три дома крайних отстояли, но огонь шел очень быстро из-за ураганного ветра, 18 метров в секунду!

— Предотвратить нельзя было?

— Говорят, что воды не было, но вода была, помпа есть. Деревня опахана вкруговую, но тут хоть 100 метров опахивай, слишком сильный ветер был. Камыш же как вертолет летает и перебрасывает себя на метры, — отвечает Мухаметшина.

Главу поселения обвиняют в том, что она не убрала с озера камыши, и вопрос этот, действительно, кажется непраздным.

«Как вы себе представляете? Надо было с трактористом уйти в воду и утонуть вместе с трактором?

Я себя корю за то, что не успела пустить встречный огонь, — говорит Мухаметшина. — Как в озере или болоте убрать камыши? Не слышала о такой практике. Тем более что озеро — часть Надеждинского заказника. Я камыш сожгу, и тоже виноватая буду, ведь мы лишнего не имеем права ничего делать».

Глава еще раз повторяет, что в Каракуле периодически очень сильно дует с озера, объясняет, что название «Каракуль» с татарского языка переводится как «Черное озеро», а черное оно потому, что из-за ветра редко бывает голубым.

Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

— Там бы и десять машин пожарных не смогли бы ничего сделать… — уверяет меня Мухаметшина.

— Машины в итоге приехали, но уже после того, как все сгорело, поэтому тушили остатки, — рассказывает Газиз, который между делом упоминает, что уже потом, когда полыхнуло в другой стороне, приехавших «людей в погонах попросили помочь бороться с огнем, но они отказались и продолжили документы писать».

Погорельцы

Каракуль — это всего одна длинная улица вдоль речки Нюхаловки и озера Большой Каракуль. В день нашего приезда, 12 мая, тут действительно дует сильный ветер, которого нет ни в Тусказани, ни на всем протяжении дороги.

Деревня Каракуль. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Деревня Каракуль. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

На въезде в деревню уцелели два крайних дома — в одном из них живет Рашид. В день пожара он был в деревне: «Где только я не бегал! Машины вытаскивали, скот вытаскивали».

— Братка, такой ветер был, сам же понимаешь, чего тебе объяснять, — говорит он и добавляет, что глава не виновата. — Тут сказать, кто виновен, нельзя, никого обвинять не надо, просто очень жестко пошло, просто конкретно пришел огонь.

Рашид о своих занятиях отзывается неопределенно: «То на вахтах, то еще чего-нибудь». Пустой дом его отца дальше по дороге сгорел, а его избу удалось отстоять, благодаря помощи соседей: «Пацаны были с Уленкуля и Черналов. Успели на тракторах [дополнительно] пропахать, лопатами, руками. Дошло до опаханного, но не прошло дальше».

— Страшно было?

— Ужас! Вообще ***** [очень]! Тут как на войне все было — шифер летал, баллоны взрывались!

Избу через дорогу от дома Рашида спасли вообще чудом: огонь сожрал забор и двух метров не дошел до здания, сейчас двор делится пополам на черную и зеленую половину. «Малинник загорелся, я документы взяла и ушла», — говорит Валентина Якубова, выходя на улицу. Большую часть жизни она проработала дояркой и уезжать из Каракуля не планирует: «Буду здесь доживать, уже одна нога тут, а другая — в могиле».

Этот дом удалось спасти — огонь остановился в двух метрах от здания, оставив след на калитке. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Этот дом удалось спасти — огонь остановился в двух метрах от здания, оставив след на калитке. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Эти два дома спас «Кировец» Кучукова, которого вызвала Мухаметшина, но приехал он поздно. Дальше деревня представляет собой сплошное пепелище — черная земля, торчащая арматура, бочки, трубы, сгоревшие трактора. Останки домов еще дымятся, и создается впечатление, что только вчера тут была война.

За поворотом у белой «Волги» с главой по-татарски и на повышенных тонах общаются несколько жителей. Среди них Шамиль Шихов, электрик на пенсии, и его сосед Дамир Ханафеев с женой — от их дома осталась одна кирпичная печка.

Новиха Гонеева с мужем Дамиром Ханафеевым у своего сгоревшего дома. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Новиха Гонеева с мужем Дамиром Ханафеевым у своего сгоревшего дома. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

— Такого не было никогда. Если б мы ожидали, то вещи бы заранее стаскали из домов, — говорит Шамиль, у которого в огне сгорели два трактора.

— И опахивания были?

— За неделю до пожара трактор тяжелой бороной прошел. Мы бы [нашу главу] несколько раз не избирали, если бы видели, [что она не справляется], — отвечает Дамир.

— Она ни в чем не виновата. Огонь не с нашего района пришел! После СССР сенокосы остались некошеными, трава в бурьян превратилась.

— Камыш залетал прям в деревню!

— Дым был такой, что на два метра не видно было ничего!

— Баллоны взрывались, шифер летал. Как на войне! — наперебой рассказывают Дамир и Шамиль.

— А пожарные могли помочь?

— Если б сразу у каждого дома стояло бы по машине, то, может, это бы помогло, да и то вряд ли, — встревает в беседу муж главы Газиз.

— Потом еще три подразделения приехали, но они больше часа добирались — кто с Колосовского района, кто [за 80 километров] из [райцентра] Большеречья, — говорит Дамир.

— Крайние дома поливали, и здесь пытались, но в дыму ничего не было видно, кто что делает, — грустно замечает Шамиль.

Шамиль Шихов. У Шамиля Шихова было два трактора — оба сгорели. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Шамиль Шихов. У Шамиля Шихова было два трактора — оба сгорели. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Ни Шамиль, ни Дамир из Каракуля уезжать не хотят. Дамир сейчас на пенсии пасет в Каракуле овец, и вдруг в ходе разговора вспоминает, что предки, чтобы вызвать дождь, резали барана.

— Вы резали?

— Да кто ж знал-то? — отвечает Дамир. Кстати, дождь впервые за долгие недели прошел в Каракуле только 18 мая.

Он сам заговаривает про Владимира Путина, которого «зауважал после того, как он летал на истребителе».

— Правда, сейчас он уже не тот, — признает пастух.

— А за новую Конституцию вы голосовали?

— Да, потому что кроме него, никого нет. Остальные неопытные, как Медведев был. Путин войска нормальные сделал, а это главное. Я когда служил, войска нормальные были, а при Ельцине там даже солярки не было, хоть мы страна нефти и газа.

— Уезжать не собираетесь?

— У меня дочь на Украине, — говорит Дамир, и я понимаю, почему на спине его потрепанной куртки красуется фамилия Шевченко. — Но у них там у самих бардак, все со свастиками ходят, орут «москаляку на гиляку»!

Я спрашиваю, смотрит ли он телевизор, если повторяет все пропагандистские штампы, а Дамир отвечает, что у него на это нет времени, но жена его телевизор из огня спасла. И он, и Шамиль удивляются моим словам, что на Украине совсем не так страшно, как рассказывают федеральные каналы.

Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Выгорела вся середина деревни, по правую руку от дома остались только высокие железные ворота, сгорела целиком школа, а поставленный к 75-летию Победы обелиск в виде красной звезды уцелел. Через три дня после пожара тут отмечали праздник. «Я не останавливала жизнь, несмотря ни на что. Цветы искусственные привезла, сделали возложение. Весь Каракуль пришел, да и в соседних деревнях был праздник, только в Уленкуле не успели, потому все на очередной пожар убежали», — рассказывает глава.

Сгоревшая школа и поставленный к 75-летию Победы обелиск в виде красной звезды. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Сгоревшая школа и поставленный к 75-летию Победы обелиск в виде красной звезды. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

В первом уцелевшем доме на другом конце деревни в земле копается Усман — у него проблемы со слухом, поэтому разобрать его речь можно с большим трудом. Он показывает, как огонь переметнулся с ближней к озеру и камышам стороны улицы на другую, прямо напротив его дома. Только благодаря направлению ветра его дом уцелел, а соседний сгорел.

Индира Ибрагимова во дворе своего сгоревшего дома. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Индира Ибрагимова во дворе своего сгоревшего дома. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

«В доме напротив стояли баллоны, которые взорвались и отлетели в мой дом», — спокойно рассказывает подошедшая хозяйка Индира Ибрагимова. У нее погиб теленок (коровы были на выпасе), сгорели баня и «Жигули» (все силы бросили на спасение трактора), но она не выглядит подавленной. Жалуется только на то, что не на чем поехать в баню помыться.

— Меня дома не было, ездила овечек стричь. Неправильно [главу] обвинять, она тут с конца апреля каждый день бывала и все, что было в ее силах, делала. Лучше бы выделяли побольше денег, — говорит Индира. Ее назвали так родители в честь Индиры Ганди, хоть та и не была мусульманкой.

— Все из-за камыша?

— Да, раньше-то его жгли, — говорит Индира, одетая в ослепительно бирюзовый спортивный костюм. Ей 40 лет, и она одна из самых молодых жительниц деревни.

— Уехать не думали?

— Нет, я не собираюсь уезжать, хотя у меня в Казани отец, родственники. До последнего буду тут жить. Я социальный работник, у меня дочка тут в первый класс пошла, сейчас в 10-м классе в Уленкуле учится. Тут скотину удобно держать. Мне нравится здесь.

Когда я родилась, и мне 40 дней было, меня отец привез сюда к бабушке, и с этого дня я Каракуль люблю. Тут у меня бабушка, я никуда не поеду.

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68

На куче пепла и сгоревших вещей видны подпаленные страницы школьного учебника. Дочь Индиры, десятиклассница, во время пожара была в Уленкуле, где и живет, пока учится. Она, конечно, как и остальная молодежь, из деревни уедет.

Подпаленные страницы школьного учебника. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Подпаленные страницы школьного учебника. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

В отличие от погорельцев, Рашид, чей дом остался цел, как раз хочет уехать.

— А чего тут делать? Тут ловить вообще нечего.

— А куда ехать?

— В Омск, сестры зовут, они приезжали сюда, зять гуманитарную помощь на «Газели» привез.

Бессменная глава

Если Мухаметшину признают виновной, ей грозит штраф до 500 тысяч рублей или арест до 6 месяцев, ей могут запретить занимать свою должность. Но это вряд ли, потому что желающих занять ее место нет.

— Вот теперь мне нельзя общаться со свидетелями, то есть со всеми жителями Каракуля. Но с меня полномочия-то не сняли, а дальше же жить надо! — почти кричала Мухаметшина, когда мы подъезжали к ее владениям. — Воду делать, свет проводить! Это же все я делаю! Созваниваюсь, организовываю! Как этот процесс остановить? Я даже не могу с бабушками поплакать, по плечу похлопать. За это, как я понимаю, меня еще и посадить могут.

— Не волнуйтесь так, — сказал я.

— А как не волноваться? Уголовное дело же! Я есть не могу, только пью чай, у меня давление 180 на 110, но я его даже не ощущаю. Хожу и хожу — с утра до ночи. Мужа мучаю без отдыха.

По ее словам, и накануне, 11 мая, они с Газизом ездили тушить пожар, уже в Черналах: «Доехали до дома, думала копоть снять и помыться, а тут звонок. Муж даже за скотиной не успел посмотреть — полетели на пожар».

Раньше Мухаметшина была учительницей татарского языка и литературы, а с 2006 года работает главой Уленкульского сельского поселения. Несколько раз ее переизбирали на эту должность. В марте 2021 года Мухаметшина получила благодарность из рук президента Татарстана Рустама Минниханова, в апреле была награждена медалью «За служение Омской области» III степени, а 1 мая занесена в Галерею почета Большереченского района.

— Людям я нужна, на мое место нет никого, хотя я уже устала. Если бы кто более молодой, энергичный пришел, и я призывала, но никто не хочет на эту собачью работу идти, — говорит она и продолжает причитать: — За что мне штраф давать? За то, что я камыш с озера не убрала? Будут удерживать с моей зарплаты? У меня зарплата 30 тысяч. Это большая зарплата?

По словам Мухаметшиной, следователи объяснили, что выбрали ей самое мягкое наказание.

«Это в такие условия нас 131-й закон ставит — мы же от зари до зари работаем, никакой личной жизни абсолютно», — жалуется она. В местном сетевом издании bk55.ru Мухаметшиной посвятили статью, в которой написано, что «делать из глав маленьких сел козлов отпущения — всероссийская практика».

«Извините, но когда у Уленкульского сельского поселения численностью около 1 тысячи человек бюджет на обеспечение их жизни и благополучия менее 5 миллионов рублей, что меньше годовой зарплаты среднего областного министра, — это разве нормально? На что должно хватать этих денег и как на это исполнять все, что предписывает закон?» — задает риторические вопросы автор статьи на bk55.ru. Мухаметшина согласна, что из глав сельских поселений делают крайних: «У нас, [сельских глав, по закону] 36 полномочий — от рождения до смерти людей мы за все отвечаем. Если человек умер, и нет родственников, то тело мы вывозим».

Наш разговор прерывает телефонный звонок, и Мухаметшина обсуждает с кем-то скважину, диаметр насоса, шланги и кабеля. «Надо восстановить скважину, насос утонул, кабеля и шланги сгорели. Я же должна людям воду дать, чтобы они использовали», — объясняет Мухаметшина, а пока люди, действительно, ходят по горелой траве за водой на озеро.

— Когда я пришла на работу, ни машины, ни поста не было, поэтому я считаю, что для защиты населения я сделала [немало]: пост построили, новая машина, внутри все есть — и генератор, и помпа, — говорит глава.

По словам Мухаметшиной, ей помогают и глава района, и жители. «Глава нам всегда плечо подставляет, но бюджет такой, что у него тоже руки связаны. Хорошо, что дали мне машину в пользование, а то уазик совсем крякнулся, да и свою машину уже почти «кончили», — рассказывает Мухаметшина. Жители, говорит она, «идут навстречу»: помогают опахивать деревни, тратят свою солярку.

Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Когда 7 мая в Каракуль прилетал на вертолете губернатор Александр Бурков, он якобы сказал Мухаметшиной, что ее вины в произошедшем нет. «Он с людьми пообщался и сказал, что все облетел на вертолете и что, по его видению, это природное явление. Генерал МЧС тоже сказал, что я для защиты такой маленькой деревни все сделала!» — говорит она.

И Мухаметшина, и жители говорят в один голос: зря государство запретило делать отжиги. «После схода снега разрешали проводить отжиги. Мы брали пожарную машину, с ранцами стояли, чтобы огонь не распространился. Мы бы и камыши отжигали бы. Я на сходе людям говорила, что попробую согласовать с районом отжиг, но подходящих безветренных дней так и не было. А как я подожгу не согласованно, опять же крайней останусь», — говорит Мухаметшина. По ее словам, прилетавшему губернатору в Каракуле на запрет отжигов жаловались пожарные.

Впрочем, и сама глава признает, что «отжиг — это палка о двух концах», и часто именно они из-за халатности людей становятся причиной лесных пожаров.

Уникальная деревня

Деревни Мухаметшиной вымирающими, несмотря на неминуемый отток молодежи, не назовешь. Мухаметшину часто приглашают в Казань, где деревни считают образцовыми. «У нас уникальные деревни, как в Татарстане считают. Потому что здесь компактное проживание татар, сохраняются наша культура и традиции. Школа в Уленкуле — единственная в области национальная на 11 классов образования, и наши дети участвуют в олимпиадах», — с гордостью рассказывает глава поселения.

В Каракуле до 2015 года тоже была школа, но потом в ней стало некому учиться.

В Уленкуле есть и мечеть, в феврале, рассказывает Мухаметшина, проводили открытие дома сибирского татарина. «Хотели дальше продвигаться, ведь все деревни традиции и обычаи соблюдают, пуховые шали делают, для чего пуховых коз держим, скот содержат, конскую колбасу делают — кустарным методом, но все-таки», — говорит глава.

Местные держат скот, ведут хозяйство. Во время пожара часть животных погибла. Уцелевшие животные напуганы. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Местные держат скот, ведут хозяйство. Во время пожара часть животных погибла. Уцелевшие животные напуганы. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

По ее словам, Каракулю исполнилось 360 лет, а Уленкулю 375 лет. «Наши предки заселились на этих озерных местах, чтобы рыбачить», — говорит глава. Пастух Дамир вспоминает, что деревня переехала на нынешнее место в 1910 году из-за засухи: «На бугор не надо было, надо было подальше от реки, но решили, наверное, где повыше».

Еще до революции многие жители Каракуля и соседних деревень уехали в Турцию, но связь с родиной не рвут. «Мой прадед Калимулла уехал, но потом вернулся. Три семьи вернулись, а остальные остались и основали деревню. У меня денег нет туда поехать, но они приезжают, и мы очень тесно общаемся. Сейчас они там плачут и переживают», — рассказывает глава.

Изначально в деревнях Мухаметшиной жили только сибирские татары, но позже сюда приехали и казанские татары — отсюда и название деревни Тусказань. В ней до сих пор есть зримое разделение на казанских и сибирских татар: по одну сторону реки Нюхаловки идет улица Сибирская, а по другую — Казанская. «Мы, конечно, перемешиваемся, я сама сибирская татарка, а муж у меня казанский татарин, да и дети сейчас по-русски уже говорят, хотя мы в детстве знали только татарский, но все равно традиции чтим», — говорит Мухаметшина.

Новая жизнь

Губернатор Бурков обещал построить для погорельцев 6 двухквартирных домов на 12 семей. Правда, когда это случится, не сказал.

— Не знаю, — отвечает глава на вопрос о том, когда будут построены дома. — Пока с местом определяются. На помощь пока документы не готовы — должны быть справки от пожарной части.

«Двор образцового содержания». Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
«Двор образцового содержания». Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Пока мы фотографируем табличку «двор образцового содержания» на сгоревшем каменном доме и сам этот двор, заваленный металлом, через деревню медленно проезжает трактор, к которому прицеплен старый проржавевший автобус. Трактор останавливается у одного из сгоревших домов.

Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

— Пока будем дом строить, кушать и жить-то надо где-то, — объясняет мне улыбчивый водитель в камуфляжной куртке Ахмади Мухаммадиев. Раньше он работал водителем школьного автобуса, нашел свою списанную машину, поставил на колеса и привез сюда.

Ахмади Мухаммадиев. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Ахмади Мухаммадиев. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Сам он родился в Каракуле, но переехал в Уленкуль, а в сгоревшем доме жил его брат, но не круглый год — поэтому семью в деревне называют «дачниками». Ахмади приезжал помочь брату бороться с пожаром, дом был опахан, но огонь нашел лазейку, запрыгнул на баню в ближнем к озеру углу, а от нее загорелось и все остальное. «Ветер был страшный, очень сильный, близко было не подойти вообще», — вспоминает Ахмади. По его словам, такого в их деревнях не бывало с 1938 года, когда целиком сгорел Уленкуль.

— Не страшно новый дом ставить?

— Каждый раз же не будет сгорать, — смеется Ахмади. — Брат уже привык тут, жалко оставлять место, да и предки тут жили.

Бывший водитель школьного автобуса согласен, что прямой вины главы в случившемся нет, хотя отмечает и невыгодные для нее факты: «Испокон веков к нам из Колосовского района огонь идет. Мы камыши раньше каждый год поджигали, как снег сошел, а теперь запретили. Еще дома пустующие есть, чью территорию некому чистить. Вот школа была, а теперь бурьяном заросла — было бы чисто, огонь не зашел бы».

Семья Ахмади уже купила новый дом из бруса, не дожидаясь помощи от государства.

— У вас зажиточная семья, похоже.

— Ничего, нормальная семья, большая у нас родня, — посмеивается он и рассказывает, что им переслали 2 тысячи долларов родственники из Турции.

— Не все могут себе позволить новый дом поставить.

— Некоторые не могут, конечно, — отвечает он, и мы обсуждаем общий фонд, который надо будет организовать, если дома так и не построят.

Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Нового дома очень ждет и Шамиль, который из горящего дома успел взять только документы, и пока поселился в избе, где сейчас никто не живет. Хозяева не против, но Шамиль очень трогательно боится хоть как-то повлиять на обстановку в доме, и вещи, которые взял из гуманитарки, складывает просто на пол.

— До зимы должны построить нам дома, — говорит он с уверенностью.

— А если нет?

— Тогда не знаю, что буду делать, — зимовать в этих домишках нельзя.

Вместе с Ахмади мы идем дальше по дороге, проходим дом, от которого остались только ворота. «Хорошо, бабушка в городе была, а то она бы точно сгорела, еле ходит», — комментирует он.

Напротив сгоревшей школы на дереве висит рында.

— Звонили в рынду?

— А толку-то? — снова смеется Ахмади.

За школой у мостков к озеру несколько молодых парней набирают воду в огромный бак, стоящий в кузове их пикапа. Они пытаются тушить дымящиеся обломки сгоревших домов. Бак на тысячу литров пустеет за пять минут, и никакого видимого эффекта вода не производит.

Друзья и родственники местных помогают тушить остатки пожара. Земля будет гореть до самой глины. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Друзья и родственники местных помогают тушить остатки пожара. Земля будет гореть до самой глины. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

— Как горело, так и горит, — соглашается один из добровольных пожарных Ринат и сетует, что пожарные первые два дня приезжали, но заканчивать работу, похоже, не собираются.

— Вы сизифовым трудом тут занимаетесь, — говорю я, а парень в ответ пожимает плечами.

— Не уедете?

— Нет, я сам в городе живу, вахтовиком работаю, но родители тут живут, я к ним приезжаю. Нам обещали, что сразу приедут казаки и начнут строить дома, но пока никого нет.

Вечером, когда ветер усиливается и сгоревшую часть деревни затягивает дымом, приезжает рейсовый автобус из Большеречья с гуманитарной помощью. Погорельцы разбирают коробки, которые им привезла предпринимательница Эльвира. «Я привезла мыло, стиральный порошок просто от себя. У меня тут родственников нет, но на могиле лежат родители, моя мама отсюда была, — объясняет она и рассказывает, что в следующий раз привезет холодильник, телевизор, стиральную машинку. — Я уже посылала вещи, но сейчас мне хотелось самой приехать, с Шамилем встретиться, ведь я его должница: из его дома хоронили всех моих родственников.

— Мы все за Лейлу, — говорят бабушки, разбирая товары.

— Держитесь, может, еще приеду, — говорит Эльвира и садится обратно в автобус.

Предпринимательница Эльвира привезла гуманитарную помощь. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Предпринимательница Эльвира привезла гуманитарную помощь. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

Другой конец деревни огонь не тронул — по сохранившемуся десятку домиков можно сделать вывод о том, как выглядела сгоревшая часть деревни. Все здания аккуратно выкрашены в приятные цвета, трава подстрижена. Бедненько, но опрятно.

Во дворе дома старосты пока сваливают гуманитарную помощь — в основном старую одежду и обувь. Кто это будет носить, неизвестно, и жена старосты, раньше работавшая учительницей, объясняет, что большую часть придется выбросить. Как рассказал мне руководитель по связям с общественностью татарской национально-культурной автономии Омской области Камиль Сайфулин, «местные жители создали комиссию из числа пострадавших и остальных жителей для честного и верного распределения поступающей гуманитарной помощи». «Большие суммы поступают со сборов по всему миру. 167 тысяч рублей перечислили родственники и предки — сибирские татары из Турции. Собраны средства и региональной автономией татар, они будут переданы в ближайшее время пострадавшим жителям», — сказал он.

Сагима Кучукова со своей внучкой Индирой Ибрагимовой. У Индиры Шайхидиновны сгорел дом, и она временно живет у бабушки. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Сагима Кучукова со своей внучкой Индирой Ибрагимовой. У Индиры Шайхидиновны сгорел дом, и она временно живет у бабушки. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»

В соседнем дворе живет 90-летняя бабушка Сагима Кучукова, у которой пока поселилась Индира. Она — труженица тыла, работает и в преклонном возрасте: уже посадила картошку.

— Это не люди, это бог нам ветер прислал! — говорит она.

— За что же он вас так покарал? — спрашиваю я, но бабушка плохо слышит, порыв ветра уносит мои слова, и они остаются без ответа.

Лесной пожар в Омской области. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Лесной пожар в Омской области. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow