Доменико Тедеско пришел в «Спартак» в момент катастрофы, когда команда в очередной раз погрузилась в вялое и бессильное ничто, когда поражение следовало за поражением, когда трибуны гневно орали непристойные слова про тренера Кононова, который уходил из клуба оплеванным и забитым. Тедеско пришел в клуб, раздираемый скандалом, где возмущенные болельщики ненавидели неумелого хозяина, где фанаты-ультрас были в ярости от бесконечных неудач, где капитан команды оказался предателем, где любимого тренера Карреру выгнали презрительным пинком. И в этот клубок боли, гнева, презрения и возмущения пришел Тедеско.

Он пришел как человек из другого мира. Молодой (моложе своего игрока Ещенко), носивший стильные рубашки, выходивший на бровку во всем черном при белоснежных кроссовках, он казался чересчур стильным и модным для нашего мешковатого и дубоватого футбольчика. Его образование — бакалавр в области промышленного инжиниринга и магистр в области инноваций — казалось красивым футуристическим излишеством для человека, приехавшего поднимать колхоз. А красно-белый колхоз колобродил, плохо спал и ел, мучился фантомные болями былых великих побед, страстно желал уесть Газпром и периодически вывешивал на трибуне гигантский плакат с ликом отца-основателя и словами: «Он все видит!»

Футболисты, которые были в распоряжении интеллигентного европейца, были не лучше и не хуже других в других российских командах. Ничего выдающегося и ничего откровенно кошмарного, обыкновенные ногамячисты, которым посчастливилось играть в эпоху, когда их труд оплачивается миллионом евро в год. И они честно делали все от них зависящее, но большего делать не могли. И вот что получалось.

Получалась команда, в которой центральный защитник Кутепов терял позицию и был не в состоянии догнать любого, кто быстро бегает; в которой полузащитник Зобнин отдавался игре полностью, но не обладал даром последнего паса, так что после всех потных трудов полузащиты оказывалось, что искры в атаке все равно нет; и единственный, кто показывал свежую игру, дриблинг и жизнь живую — то есть Бакаев — на глазах терял и забывал все свои умения творца. И что со всеми ними Тедеско должен был делать, как играть, как выигрывать?

Аналитики сегодня глубокомысленно описывают футбол как шахматную партию — победа в том, чтобы защитник стоял на f5, а нападающий непременно на е8 — но во всей этой мнимо научной тряхомуди исчезает дух живой и сама игра. Тедеско, выпускник германской школы тренеров и одноклассник Нагельсманна, знал и чувствовал футбол все-таки чуть лучше, чем те, кто видят его как игру в фигурки, которые надо правильно расставить на доске — пардон, на поле. Он знал, что такое концентрация и просветление мозгов, и очищение души от шлака, и электричество в крови, и вера. Это и было то, что он давал полтора года в «Спартаке».

Мы видели его работу. Видели его на бровке, где он метался в тренерской зоне, как тигр в клетке, видели его резкие рывки вправо и влево, которыми он заряжал защитников на действие, видели его воздетые в недоумении руки и его восторженный прыжок с раскинутыми в стороны руками, когда «Спартак» забивал гол. Мы видели, как он упал на колени — рухнул на колени — в тот момент, когда Ларссон забил победный гол «Химкам» на 89 минуте. Он был словно генератор, дававший ярость и даже злость команде. И они, игроки, заряжались от него.

И это тоже мы видели. Видели злость в глазах Соболева, не шуточную, не игровую злость. Видели азарт Макса, тащившего то, что вытащить нельзя. Видели Джикию, который всем телом бросался в ноги нападающим и с грузинским темпераментом схлестывался в словесных стычках. Видели неулыбчивого чернорабочего середины поля Зобнина, бегающего за троих. Видели Ларссона, который ожил и стал тем, кем стал, только потому, что тренер в него поверил и своей верой дал ему уверенность в себе. Таков был «Спартак» Тедеско в лучшие свои мгновенья, в лучших играх.

Это был прежний рецепт Карреры — бейтесь, бегите, стремитесь, отдайте всё, сделайте все, сражайтесь до конца. Да, это был тот же футбол страсти и самоотдачи, который мы однажды уже видели, только тогда на бровке стоял итальянец в черной рубашке при красном галстуке. Да, ничего нового, повтор, римейк, хотя и не с таким же прекрасным результатом. «Спартак» Тедеско периодически шатался и рушился, впадал в прострацию и переставал бежать, засыпал, увядал, терял концентрацию и волю. А что нынешний «Спартак», команда без крепко поставленной игры, может без полной концентрации и без напряга воли?

Игры, солидной, основательной игры, которая не рушилась бы от ветра и не разваливалась от камешка, попавшего под колесо — Тедеско не поставил. Он взял «Спартак», который находился в поиске игры, и оставляет его в таком же состоянии. Полыхание чувств в лучших матчах есть, а основы, то есть игры в том смысле, как ее ставят Гвардиола или Флик — нет.

Это болезнь бизнеса, не способного к последовательному руководству и правильному подбору людей, бизнеса, выгоняющего тренера за тренером и до сих пор так и не понявшего, куда пришел и чем руководит.

Да, есть закон и память места. И в этом месте нельзя даже представить себе — сама мысль об этом дичь и бред — что Николай Петрович Старостин назначит свою жену членом совета директоров. Это немыслимо, потому что неприлично. Но понятие приличия отменено, и вместе с ним — возможно, не случайно — исчезли понимание людей и способность видеть их в развитии, какая была свойственна патриарху. Ведь он не тасовал тренеров, как сумасшедший, не выкидывал их, как капризный барчук поломанные игрушки. Ведь он точно и на многие годы выбрал Бескова как человека, который создаст игру, и так же точно увидел в молодом, не имеющем тренерского опыта Романцеве то, чем тот стал.

Тедеско было очень трудно. Европеец со знанием пяти языков, всю жизнь живущий в политкорректном мире, где люди терпимо относятся к другим людям, он попал в замкнутый и пересыпанный матом мирок, где на свободное проявление чувств смотрят настороженно и косо. Его слова о судьях — а кто в России не говорит о судьях? — и его яркие, открытые эмоции не вызывали симпатии у ксенофобов. Мне нравилось, как играл вратарь Бородин — надежно, просто, в традициях советской вратарской школы — но мне не нравилось, что тренер «Сочи» Бородин взялся поучать Тедеско, как ему вести себя в России. «Россия это не твоя страна». Это он сказал человеку, который начал учить русский, как только приехал, а уезжая, прощался с болельщиками на русском.

Сейчас говорят, что Тедеско первый тренер, с которым в «Спартаке» попрощались по-человечески. В безличной форме этой фразы кроется обман. Мы, кто болеет за «Спартак», по-человечески попрощались со всеми. Мы помним Владимира Федотова, которого выкинули из «Спартака» так не по-человечески, что он не пережил и умер, и мы помним «трениришку» Эмери, который оказался плох для «Спартака», но хорош для побед в Лиге Европы, и уж конечно, мы помним прекрасного Массимо, сделавшего чудо. С ним мы точно попрощались по-человечески. И с Доменико Тедеско, с Тедди, мы прощаемся также — с благодарностью.