Начать эту колонку автор собирался вполне традиционно, если не сказать — эпично. Вот так:

— США рассматривают возможность разместить часть своих войск, выведенных из Афганистана, непосредственно по ту сторону его северных границ — в Таджикистане и Узбекистане. Об этом, ссылаясь на источники среди американских военных, сообщила на прошлой неделе газета The Wall Street Journal. Эти намерения Вашингтона не выглядят чрезвычайной новостью: подобные информационные утечки уже появлялись в прессе в третьей декаде апреля, за несколько дней до 1 мая, когда должен был начаться вывод первых подразделений военного контингента США из Афганистана. Тем не менее, как указывает газета, Вашингтон еще не направлял Ташкенту и Душанбе официальных запросов на этот счет.

Понятно, что публикация в The Wall Street Journal является ничем иным, как зондированием возможной реакции Таджикистана и Узбекистана на планы США.

Этот расчет американцев сработал! Во всяком случае, со стороны Ташкента. Причем настолько эффектно и публицистически ярко, что требует немедленного и полного цитирования.

Но предварительно следует уведомить читателя, что параллельно планам США при выходе из Афганистана «подстелить себе соломку» в Средней Азии в российском руководстве, судя по всему, решили превентивно упредить подобное развитие событий. В конце апреля с рабочим визитом в Таджикистан и Узбекистан прибыл министр обороны России Сергей Шойгу. Обсуждалась, главным образом, возможная деградация ситуации в Афганистане и связанные с этим угрозы странам Средней Азии и России.

А теперь полная цитата. В Министерстве обороны Узбекистана отметили, что «политика Узбекистана в области обороны основана на принципах недопущения на своей территории размещения иностранных военных баз и объектов, а также неучастия Вооруженных сил в миротворческих операциях и военных конфликтах за рубежом». В военном ведомстве отметили, что «на некоторых сайтах в интернете» стали задаваться следующими вопросами по итогам визита в Узбекистан 27–28 апреля министра обороны Российской Федерации генерала армии С. К. Шойгу: опасение перед возможным введением российских войск в Узбекистан в рамках стратегического партнерства, возможное вмешательство Республики Узбекистан в военные конфликты России, вероятность отрицательной оценки внешней политики Узбекистана со стороны западных стран, недовольство в связи с усилением влияния России на Узбекистан, необходимость усиления сотрудничества с Европейским союзом. «Все эти опасения абсолютно беспочвенны и не имеют под собой логических обоснований», — подчеркнули в Минобороны Узбекистана».

Здесь надо учесть, что МО Узбекистана, отвечая «некоторым сайтам в интернете», имеет в виду узбекские сайты, где высказываются конкретные озабоченности по поводу внешней политики Узбекистана. И это само по себе свидетельство новой, более открытой дискуссиям атмосферы в стране и заметной тенденции власти сделать свободу СМИ фактом общественной жизни, установившейся после смерти Ислама Каримова и прихода к власти в 2016 году нынешнего президента Шавката Мирзиеева.

А теперь слегка развернем лаконичные определения пресс-релиза узбекского военного ведомства.

• Узбекистан уверен в своих собственных возможностях противостоять угрозам своей безопасности со стороны Афганистана, армия страны является самой мощной в Центральной Азии, ее небольшая по протяженности — чуть больше 80 километров — граница с Афганистаном хорошо укреплена и не требует для своей защиты присутствия военных из любой другой страны, включая Россию.
• Узбекистан не связан с Россией какими-либо обязательствами по совместной обороне или участию в военных операциях за пределами обеих стран, в том числе и по линии ОДКБ, членом которой не является. И, судя по всему, не собирается впредь вступать в Организацию, откуда уже дважды выходил…
• Узбекистан, оставаясь важным историческим и экономическим партнером России, тем не менее не несет каких-либо политических издержек из-за этого партнерства в связи с рядом серьезных экономических и политических санкций Запада в отношении России, принятых в последние годы.
• Узбекистан не видит оснований считать, что нынешняя политика России, все более приближающая ее к статусу мирового изгоя, каким-либо образом бросает тень на Ташкент, проводящий самостоятельную политику и претендующий стать одним из центров Большой Азии, объединяя Южную и Центральную Азию.
• Узбекистан по-прежнему остается доверительным партнером Европейского союза в совместном стремлении обеспечить стабильность и устойчивое развитие Центральной Азии.

Впрочем, несмотря на заявления узбекских военных о «собственных возможностях» противостоять угрозам безопасности, нельзя исключить и то, что Узбекистан может пойти на определенное военное сотрудничество с США. Но оно, скорее всего, ограничится размещением американцами части военного оборудования, вывезенного из Афганистана, и немногочисленным персоналом его охраны и обслуживания.

Как относится к планам американцев таджикское руководство, доподлинно неизвестно. В стране, где бессменным правителем уже 29-й год является бывший матрос советского Тихоокеанского флота, бывший полевой командир Народного фронта, пришедшего к власти в итоге гражданской войны таджиков середины 1990-х, ныне носящий звание «Основателя мира и национального единства», — Эмомали Рахмон, не принято публично обсуждать планы лидера нации.

Неизвестно также, в каком ключе обсуждались эти темы в ходе встречи в Москве Путина и Рахмона накануне Дня Победы. Ведь в Таджикистане дислоцирована 201-я российская военная база, что не способствует решению Душанбе разрешить Вашингтону разместить у себя какие-либо его военные структуры, и там отдают себе в этом отчет, о чем упоминается в публикации The Wall Street Journal. При этом очевидно, что Рахмон стремится заручиться гарантиями Москвы своему режиму на случай угрожающей ему внутренней фронды в Афганистане. Там, за речкой, достаточно много боевиков-таджиков, воевавших в различных фракциях исламского экстрима (от Исламского движения Узбекистана (ИДУ) до ИГ* и «Аль-Каиды»**) и готовых при определенных условиях угрожать лично правящей в Таджикистане Семье Чаноби Оли (по-таджикски — Его превосходительства, как называют на родине Рахмона). И, скорее всего, обещания гарантий такого рода и военно-технической поддержки были им получены в ходе переговоров с Путиным. Рахмон всегда умело использовал уязвимое положение своей страны на стыке границ Китая, Афганистана и Пакистана в геополитических играх между Россией и США, Китаем и Индией, получая от них ту или иную помощь, в том числе и наличными деньгами.

Опасность дестабилизации в Афганистане после того, как власти страны во главе с президентом Ашрафом Гани останутся наедине с «Талибаном»*** и мало им контролируемыми группировками ИГ и «Аль-Каиды», действительно существует. Свидетельством тому ужаснейшие теракты последних дней: взрывы в школе в одном из районов Кабула с компактным проживанием афганских шиитов-хазарейцев. Погибли 68 человек, большинство из которых девочки, учащиеся школы. Администрация Гани обвинила талибов в нападении на школу, но они отвергли обвинения, возложив ответственность за происшедшее на боевиков ИГ.

Кто бы ни совершил это дикое преступление, очевидно, правительство Афганистана и его силовые структуры не способны обеспечить спокойствие даже в столице страны, не говоря о провинциях, большую часть которых контролируют талибы.

В этой связи непроясненной остается позиция Москвы, до сих пор считавшей талибов своими симпатизантами (хотя «Талибан» и находится в списке запрещенных в РФ организаций). Декларации российского руководства по отношению к желанию США зацепиться своими военными структурами за приграничные с Афганистаном страны не позволяют судить об истинном отношении Москвы к происходящему в этой стране.

Или самих американцев, которые, конечно же, скучая от безделья и отвлекаясь от забот афганских, начнут готовить сценарии цветных революций в российском южном подбрюшье?

В Кремле и на Смоленской площади в последние недели ведут себя как-то особенно стеснительно, когда речь идет о кризисах и конфликтах в зоне особых интересов России. Стараются избегать любых оценок и обещаний, которых ждут граждане государств, ближайших ее союзников, как это было в ходе кровопролитного конфликта в конце апреля на границе между Таджикистаном и Киргизией. Существует ли какое-то зримое целеполагание политики Москвы в этой части бывшего пространства СССР, способны ли там объяснить гражданам стран, являющихся членами ОДКБ, что сегодня Москве важнее реальная безопасность внутри своих стран, нежели на дальних подступах к ним?

В парламенте Киргизии на днях уже выступают депутаты и задают вопрос: зачем стране членство в ОДКБ? Вопрос повис в воздухе…

*ИГ, **«Аль-Каида», ***«Талибан» — организации, запрещенные в РФ.