Ни дня без жертвы. Въевшееся слово, выедающее наши будни и праздники. Жертвы Covid-19, пыток, атак, нападений, столкновений, жестокого обращения, беззакония, дискриминации, пропаганды, а все вместе, как скажут потомки, — жертвы эпохи. Эпохи, которая требует жертв, но и в которую жертвы начинают требовать. BLM, #metoo, ЛГБТ-движения — вчерашние жертвы, берущие реванш. Страдавшие требуют большего, чем сострадания, и устраивают свою страду: слова социального порицания обретают силу камней, памятники летят с пьедесталов, книги — из библиотек и через колено опустившихся в знак солидарности с униженными и оскорбленными ломается былой уклад жизни. Для как должное принимавших жертвы ближних теперь настало время самопожертвования. Символический для христианской, имеющей в основе добровольную жертву, цивилизации поворот. Объекты посягательств словно бы решили в короткий срок получить здесь и сейчас то, что недополучили они и их предки. Все по Высоцкому, как в песне про «Козла отпущения»: «Эй, вы, бурые, — кричит, — эй вы, пегие! / Отниму у вас рацион волков / И медвежие привилегии!».
В Россию западные тренды приходят с опозданием в несколько лет или не приходят вовсе — граница на замке. Жертв, однако, у нас не меньше, но они настолько привычны, что отдаются и принимаются равнодушно.
Жертвуем не только на благотворительность, но свободой, временем, карьерой, интересами, здоровьем, комфортом, принципами, честью.
Жертвовать — ведь значит не только принести в дар и помочь, но и отречься, поступиться, пренебречь.
Жертвы испокон веков приносили богам, чтобы договориться с ними, задобрить, искупить грехи. Акт жертвоприношения соотносился у некоторых народов с кормлением мертвых. Какова бы ни была мотивация жертвователя, совершив символический акт, он испытывал некоторое облегчение, надежду, что его щедрость будет вознаграждена. Сегодняшние жертвы кажутся не добровольным, но принудительным актом, и каким бы исполнительным и расторопным ни был жертвователь, покоя при жизни он не заслужил. Приносящие жертвы сами же и оказываются жертвами. И в символическом, и в юридическом смысле слова. В российской юриспруденции до сих пор бытует слово «виктимность» — набор личных качеств человека, обусловливающих его предрасположенность становиться жертвой преступлений. На Западе обвинение жертвы (виктиблейминг) расценивается как расистская, сексистская или иная, в зависимости от обстоятельств, форма дискриминации.
Жертвы приносятся ради и во имя, и цель жертвы должна быть высока, недаром алтарь происходит от altus — высокий. Вчерашний алтарь — Алтарь Победы — эксплуатируется до сих пор. И в День Победы, и в остальные 364 то и дело как пример для подражания всплывает в СМИ и официальных речах этот словесный штамп. Алтарь победы, отечества, борьбы, свободы, науки, искусства, а может, любви — к какому алтарю ведут нас сегодня? И в качестве кого? Прожорливость этого алтаря, число и частота наших жертв наводят на мысль — уж не алтарь ли это войны.
Вот и Главный храм Вооруженных сил РФ, «посвященный 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, а также ратным подвигам русского народа во всех войнах», отсылает к этой тревожной мысли. Опоясанный военно-патриотическим музейным комплексом «Дорога памяти», он задает круговое движение — вечное возвращение в жерло военного недремлющего вулкана под девизом «Можем повторить». Из-за алтаря звучат слова о недопустимости повторения страшных трагедий, но отзываются они стягиванием войск к границам. Потому, когда в описании этой самой круговой «Дороги памяти» читаешь о том, что это «мультимедийный мемориальный комплекс последнего поколения», то как-то не радует перспектива оказаться тем самым последним поколением…
Жертвовать — значит не щадить. А пощада бы не помешала.
Не об алтарях, а об альтруизме бы читать, а лучше видеть его проявления от тех, кто по-старому ждет от нас новых жертв. Да и не сесть ли государству на диету, не попробовать ли обойтись без жертв? По крайней мере принудительных. Неужто в нас сомневаются и не верят в нашу добрую волю?
Шахматная стратегия жертвования пешками и фигурами оборачивается за пределами доски тем, что «лес рубят, щепки летят». Чем больше инициатив с высоких трибун, тем их, жертв, больше. И количество в качество не переходит. Напротив, чем больше жертв, тем меньше жертвенности в обществе: уровень агрессии, ненависти, беспричинной жестокости, грубости неуклонно растет. Неужели вновь сбудется Жванецкий: «В драке не выручат — в войне победят»? В очередную годовщину Великой Победы не хотелось бы в этом убедиться.
