На следующие 20 лет будущее российской экономики можно описать одной фразой: «Ужас, но не ужас-ужас».

Сначала разберемся, почему все-таки «ужас». Российская экономика, как известно, построена на экспорте добываемых на территории России природных ресурсов, в первую очередь углеводородов: нефти, газа, угля и продуктов их первичной переработки.

И этот экспорт находится под ударом зеленых технологий: солнечной и ветровой электрогенерации (и теплогенерации, кстати, тоже), а также перехода мирового автопарка к электродвигателю, сопряженному с отказом от потребляющего бензин и дизель двигателя внутреннего сгорания. В этой сфере происходят поистине драматические, хотя и анонсированные заранее перемены.

В 2020 году в Великобритании ВИЭ выработали электроэнергии больше, чем электростанции на ископаемом топливе: доля ВИЭ составила 43%, а ископаемого топлива — 38,5% (остальное — атомная энергия).

В том же 2020 году в Германии (четвертая экономика мира) только на основе солнца и ветра выработано больше электричества, чем на основе угля, газа и нефти: 37,4% дали ВИЭ, 37,3% — ископаемое топливо.

Уже четвертый год в мире идет мощная кампания против пластика, повсеместно запрещается употребление одноразовых изделий из него, а это еще 8% мировой нефтедобычи. Европарламент 10 марта проголосовал за введение трансграничного углеродного налога на импорт.

Дело в том, что политический класс развитых стран не может существенно увеличить уровень жизни своего электората: со средней зарплатой в США более $4033 в месяц и €3975 в Германии (до уплаты налогов) население и так живет достаточно обеспеченно.

Что остается политикам? Правильно, улучшать качество жизни. Отсюда и такое внимание к экологии, борьба за которую не просто помогает повышать качество жизни, но и является новым долгосрочным двигателем мировой экономики.

А также сплачивает вокруг политиков и крупные группы избирателей — причем, что важно, на долгосрочной основе. Кроме того, сокращая свою зависимость от импорта энергоносителей, развитые страны укрепляют свой суверенитет и увеличивают свое влияние на государства — экспортеры нефти и газа.

Ведь одно дело, когда тот же ЕС приобретает у России 30% потребляемого газа, и совсем другое, когда только 10–15%. Во втором случае уже европейцы диктуют условия, угрожая заменить Россию другим поставщиком — благо инфраструктура по приему СПГ отстроена и на 3/4 простаивает, а крупных производителей СПГ в мире как минимум три: США, Катар и Австралия. И первые двое рвутся на европейский рынок.

В общем, «зеленая революция» не прихоть, а обоснованная на государственном, политическом и экономическом уровнях трансформация.

Неслучайно «зеленая реформа» — главное дело президентства Байдена, его основное наследие, то, с чем он войдет в историю. Новая администрация США, как и обещала, внесла в Конгресс «инфраструктурный план», предусматривающий $440 млрд государственных инвестиций в отказ США от двигателя внутреннего сгорания:

• $174 млрд в электромобили,
• $100 млрд в электросети,
• $165 млрд в создание национальной сети электрифицированных железных дорог (в США 80% всех грузов перевозится автотранспортом, оставшиеся 20% — тепловозами).

План Байдена предусматривает строительство за государственный счет 500 тыс. общественных точек заправки для электромобилей. Этого достаточно, чтобы перевести на электродвигатель половину гигантского автопарка США. Вторую половину проблемы возьмет на себя частный бизнес.

Больше того: в конце марта группа более чем из 70 демократов Палаты представителей США во главе с представителем Дорис Мацуи призвала Байдена установить жесткие правила выбросов, которые «гарантируют, что 60% проданных новых легковых и грузовых автомобилей будут иметь нулевые выбросы к 2030 году». В то же время десять сенаторов США во главе с демократом Эдвардом Марки призвали Байдена «назначить дату, к которой новые продажи автомобилей на ископаемом топливе полностью прекратятся».

Таковы настроения в Демократической партии, которая как минимум еще в течение почти двух лет будет контролировать и исполнительную, и законодательную ветви федеральной власти США. И никакая следующая администрация, будь она республиканская или демократическая, не рискнет отменить нововведения, поставив крест почти на полутриллионе долларов государственных инвестиций.

И на инвестициях американских автоконцернов в обновление производственных мощностей с целью перехода от ДВС к электродвигателю, который идет полным ходом. О своем отказе от двигателя внутреннего сгорания уже объявили «Дженерал Моторс» и «Форд».

Последний из американской «большой тройки» автопроизводителей — «Крайслер» — вынужденно сделает это, ведь его новый контролирующий акционер, PSA Group, наравне с немецким «Фольксвагеном» и «Теслой» Илона Маска — один из трех мировых лидеров в производстве автомобилей с электродвигателем. Собственно, заявление о переходе к производству электромобилей прозвучало уже в пресс-релизе о создании нового мирового супергиганта, компании Stellantis, в которую помимо «Пежо», «Ситроена» и «Крайслера» входит еще и итальянский «Фиат» (так что недолго Италии выдаваться из общей массы переходящих на электродвигатель).

В 2024 году доля электромобилей в общих мировых автопродажах будет существенно отличаться от 2016 и даже 2020 года, поскольку 77 стран уже официально утвердили целью нулевой выброс к 2050 году, что требует запрета на продажу новых автомобилей с ДВС самое позднее с 2040 года, а реальнее — с 2035 года.

Поворота вспять в этом деле, наподобие того, что попытался провернуть пару лет назад Дональд Трамп, не будет. И дату утверждения «зеленой реформы» Конгрессом США можно будет официально считать началом конца углеводородной экономики России.

Тем более что велика вероятность, что уже по итогам сентябрьских выборов в Бундестаг в парламенте Германии сложится коалиция из «зеленых» и привычных нам ХДС/ХСС, которая одним из первых своих дел сделает запрет в Германии продаж новых автомобилей с ДВС в 2030–2035 гг. Появление же в Германии, на крупнейшем авторынке континента, подобного запрета поставит окончательный крест на перспективах традиционных автомобилей.

Подобный запрет уже введен в Англии с 2030 года, во Франции и Испании — с 2040-го, в Дании, Нидерландах, Швеции и Ирландии — с 2030-го, а в Норвегии он и вовсе вступит в силу в совсем недалеком 2025 году. Кстати, о Норвегии: за четыре года до прекращения продаж новых автомобилей с ДВС доля авто с «чистым» ДВС упала до 9% в общих автопродажах, 56% которых дают «чистые» электромобили, остальное — гибриды.

О введении запрета на продажу с середины 2030-х гг. автомобилей с «чистым» ДВС объявили власти Китая и Японии. В ЕС в 2020 году началась настоящая электромобильная революция: в декабре доля электромобилей и подключаемых гибридов в общих автопродажах составила рекордные 23%, в целом по году — 11%. А с исчезновением двигателя внутреннего сгорания пропадает спрос на 44% добываемой в мире нефти.

Все вышеописанное где-то в первой половине 2030-х гг. гарантированно приведет российскую сырьевую экономику, а с ней и население страны, к краху, сравнимому по своей силе и глубине с крахом «социалистической модели хозяйствования» в 1990–1992 гг. Но есть и одно но, о котором я расскажу в продолжении этого материала.