— Вы давайте за второе место боритесь, а мы кубок возьмем, — на ступенях библиотеки старший лейтенант беседует с мужчиной в штатском. Одновременно с началом протестной акции должен стартовать полуфинал Кубка России по футболу. «Локомотив» — ЦСКА. Мужики, очевидно, мыслями там.

В 18:50 на площади — полторы сотни человек. У подземного перехода появляется женщина в синем пальто и начинает их распекать: «Что конкретно Навальный сделал для нашей страны? Отравили его! Не смешите меня», — закатывает она глаза. Завязывается бессмысленный спор. Активней всех дискутирует парень в черной куртке. Богдан, студент-программист.

— Я не могу смотреть, как убивают человека. Кто-то, видимо, может, а я — нет, — говорит он. — Ситуация в стране меня абсолютно не устраивает: ни политическая, ни экономическая. Скажешь слово против партии власти — обыски и уголовные дела. Посмотришь на государственные расходы — безумие: каждый год новая плитка, миллионы отмываются. Здравоохранение: Путин говорит, что все хорошо, а в интернете — полно записей, где прямо в коридорах больниц лежат умершие от ковида. И так по всем фронтам. Чтобы это изменить, нужно для начала искоренить коррупцию, поменять судебный и исполнительный аппараты власти. Тогда люди, которые хотят улучшений, не будут оказываться в тюрьмах и смогут реализовать свои идеи.

У памятника Достоевскому стоит пожилая женщина с внуком. Ольга Харитонова — химик, кандидат наук, бывший преподаватель Московского института тонких химических технологий. В 2015 году ее вуз присоединили к Университету радиотехники и электроники, на их базе создали Московский технологический университет.

— Я пришла, потому что не хочу возврата к тоталитаризму. В нем нет прогресса. Что я сейчас вижу в институте: во-первых, запрет на работу с иностранными лабораториями, во-вторых, закрытие доступа к иностранным библиотекам. И это притом, что давно известно: любая научная работа начинается с обзора литературы, ни один ученый не может вариться в собственном соку, не зная, куда идет мир. В противном случае мы оказываемся вынуждены жить в прошлом веке. Но мы, собственно, туда и идем. По словам коллег, в институте восстановлен «первый отдел» (в советское время — подразделение, контролирующее доступ к секретной информации, поездки за границу и публикации. — И.Ж.): снова нужно любые публикации согласовывать, отправлять на утверждение. Воссоздается замкнутое пространство, в котором наука развиваться не может.

Алексей, внук Ольги Харитоновой, оканчивал вуз по специальности, «связанной с космической отраслью».

— Уже на студенческой практике я понял, что идти в космос с такими производствами, как у нас, бессмысленно. Научно-производственный центр имени Хруничева в Филях уничтожен, о чем тут говорить?

О ситуации с Навальным Харитоновы говорят так: «Человек в тюрьме может умереть из-за недопуска врачей — это аморально».

Маневры

К 19 часам на площади — около 500 протестующих. Полицейские перекрывают все подходы к Кремлю. «Допус-кай вра-чей! Допус-кай вра-чей!» — скандируют собравшиеся. Достают плакаты с надписями «Свободу Навальному». «Космонавт» в черном бронежилете через громкоговоритель требует от протестующих соблюдать масочный режим и социальную дистанцию. Его коллеги в это время без всякой дистанции кучкуются у автобусов. На полицейских нет нагрудных жетонов.

— 777-й приказ прочитайте, не обязательно их носить, — отмахивается от меня дежурный у автозака.

К библиотеке подтягиваются активисты со стороны Арбата. Сколько их? Кажется, поток небольшой, но вот я оборачиваюсь и вижу: на площади нет места.

Зарядив кричалку про президента, люди идут по Воздвиженке в сторону Никитского бульвара. «Космонавты» пытаются обогнать их и преградить дорогу, но колонна маневрирует: сворачивает в подземный переход, оттуда — на Большую Никитскую и дальше — в сторону Тверской. Туда же направляются сторонники Навального, собравшиеся на Пушкинской площади. «Выпускай, выпускай!» — расходится эхом по московским улицам.

В какой-то момент полиции на пути активистов не оказывается вовсе: паутина переулков предоставляет много возможностей для обхода.

Рядом со мной идут двое парней, поют «Стены». Кирилл и Станислав — предприниматели: доставляют ширпотреб из Китая «под заказ».

— Бизнес с китайцами мы, конечно, ведем, но жить как в Китае точно не хотим, — говорит Кирилл. — Я бы хотел, чтоб Россия была европейской страной, с европейскими ценностями. А для Европы ситуация, когда оппозиционный политик сидит в тюрьме только из-за своей популярности, немыслима.

— Для нашего дела бюрократические препоны не слишком заметны. Но мы занимаемся продажами. А если бы производством? Роспотребнадзор, прокуратура, пожарная, трудовая инспекции — сколько кругов ада нужно пройти, чтобы что-то произвести в России? Вся власть находится в руках контролеров. Причем чаще всего им нужно не соблюдение законов, а взятки. Алексей Навальный пытался с этим бороться и оказался в тюрьме.

— Послание президента, довольно мягкое, внушает надежду на перемены? — спрашиваю я.

— Нет, Путин лишь сохранил статус-кво. И предложил Западу поторговаться. Но сущность-то не изменилась, — бросает Станислав.

От Алексея Навального предприниматели ждут одного: «построить систему, которая просто не будет мешать людям работать и развиваться».

Потоки протестующих сливаются на Тверской. Концов толпы не видно. Позже МВД заявит о 6000 участников акции. Сторонники Навального — о 60 000.

Зачищая дорогу

На Кузнецком мосту дорогу колонне преграждает стена омоновцев. Пройти к зданию ФСБ людям не дают, и они встают около Детского мира. Здесь, на пешеходной Рождественке, припарковано три автомобиля ГИБДД.

Уже будучи плотно зажатыми, авто начинают выезжать из толпы. Люди не спешат расходиться. Трое гаишников пытаются их оттеснить, но безуспешно. Тогда один из них хватает, кажется, случайно выбранную женщину в черном пальто и начинает тащить ее в сторону ОМОНа. Она выворачивается и пытается убежать. Гаец вновь догоняет и хватается за нее, но протестующим удается спрятать ее за своими спинами.

Улица разражается скандированием: «Позор!» Но автомобилям ГАИ все-таки дают проехать.

Люди продолжают гулять по Москве до полуночи.