Если Алексей Навальный — ритуальная жертва, которую государство кладет на алтарь, то хотелось бы знать, какому богу.

И есть ли у государства бог?

Чему оно поклоняется: свободе? (зачеркнуто), справедливости? (зачеркнуто), здравому смыслу? (зачеркнуто), разумным законам? (зачеркнуто), правам человека? (зачеркнуто)…

Бог у государства — власть!

Но этот человек и сочувствующие ему люди этой власти неопасны.

Вооруженной до зубов, окруженной редутом охраны если что и угрожает, то лишь другая власть, которая может возникнуть внутри действующей. Но и этой гипотетической силы нет. Потому что в не подверженном изменениям основании нашей власти лежит губительная для развития и движения вперед зависимость.

Спонтанные мирные протесты, как бы они ни казались многочисленными, на нашем гигантском милитаризированном пространстве могут не быть приняты во внимание властью, поддерживаемой обитателями этого пространства, которых разучили читать и думать.

Они с готовностью потребляют пропагандистский фастфуд, и любая попытка изменить меню, идущая не из Кремля, раздражает большинство. Разумеется, оглядываясь по сторонам, они ждут, когда им предложат сверху для их неполноценной в бытовом, социальном и политическом смысле жизни явного или тайного врага. Но на нас давно, со времен Гитлера, никто, слава богу, не нападал, а объяснить, почему состояние граждан не укрепляется, а ветшает, все-таки надо.

Заграница хороший кандидат на роль злодея. Проверенный. Беда, что безликий, и принести ее (заграницу) на жертвенный алтарь не представляется возможным. К тому же она обладает сопоставимой с нашей военной мощью.

А конкретный человек, да еще свой, — не угроза.

Публичное недовольство, немногочисленные трезвые периодические издания, точечное телевидение и радио власть давно и успешно игнорирует.

Караван, хоть никуда и не идет (вода в оазисе отнюдь не вычерпана: тем, кто на раздаче, хватит надолго), но лай раздражает.

Захлопнуть в век Интернета всем пасти — не так-то и просто, хотя стремление есть.

Смысла в преследовании инакомыслия для умной власти нет. Оно — как второе врачебное мнение — может помочь больному. А общество наше нездорово. Как ни крась ему щеки свеклой — лечиться-то надо. Тут без диагноза не обойтись. К тому же у протестной части населения нет инструмента угрозы для власти. Даже «честные» выборы ей неопасны, потому что за нее действительно проголосует большинство, пусть часть его и считает, что Солнце вращается вокруг Земли, потому что на ней стоит Кремль.

Но, может быть, есть другой смысл в невероятной жестокости, при помощи которого власть, вооруженная дубинками на улицах и унижением в тюрьмах, «дискутирует» со своими гражданами.

Зависть к свободному от ее регламентов восприятию жизненных процессов в стране и мире, необязательность следовать законам стада (пусть и верховодящего) и месть. Месть!

Но, ей-богу, если ты прикидываешься сильным, то и привычки демонстрируй сильные.

Эту заметку я пишу не для того, чтобы отметиться в ряду защитников Навального. Не хочу, чтобы немощь власти имитировала свое могущество на одном, лишенном права на защиту, узнике.

Он не занимался террором, не грабил государство и не угрожал ничьей жизни. Он говорил то, во что верил. И у государства есть возможность и право говорить, если оно имеет аргументы.

Мы услышим.

Отпустите живого человека на волю! Это сильный шаг! Оставьте его своим врагом. Угробить его в тюрьме — позиция позорная. Не только для вас. Для каждого.

Месть (это случается) — и наказание тому, кто ее вершит.