Уже больше двух лет 86-летней матери полковника Кошечкина Евдокии Сергеевне родственники говорят, что ее сын в Сирии учит солдат. Его на самом деле хотели туда отправить, поэтому Евдокия Сергеевна верит.

Она звонит из самарского села Старое Аделяково каждую неделю, чтобы спросить, когда сын вернется, — а жена Кошечкина говорит ей про закрытые из-за пандемии границы.

На полковника Николая Александровича Кошечкина завели несколько уголовных дел и посадили на 8,5 года. Обвинения для кадрового офицера унизительные: среди них — кража металлолома, кража просроченных наркосодержащих препаратов, кража патронов стоимостью 3,5 тысячи рублей. Семья полковника считает, что его посадили за то, что он попытался встать на пути у бизнесменов, заполучивших землю подмосковной воинской части 58172. В тюрьме Кошечкин стал инвалидом.

Обо всем этом мне рассказывают жена полковника Людмила Александровна и его дочь Анастасия. Мы сидим в светлой гостиной небольшой квартиры в подмосковном Нахабино. Фотография полковника Кошечкина из прошлой жизни стоит в центре комнаты на тумбе для телевизора. На ней высокий мужчина в парадной форме и белых перчатках с орденской планкой на груди отдает честь во время парада в День Победы в Истре.

У Анастасии, спокойной тридцатилетней молодой женщины в очках и темно-синей кофте, на коленях лежат разноцветные папки с материалами уголовных дел против ее отца. Рассказывая трагедию своей семьи, она заглянет в них только однажды — все события она помнит в деталях.

Стоит сказать, что текст о полковнике Кошечкине вызвал споры внутри редакции. Некоторые более опытные коллеги убеждали меня, что в таких историях (а историй про то, как земля Минобороны попадает в частные руки, немало) героев не бывает, и Кошечкин хоть и не центральная фигура преступления, но наверняка, как и другие военные, замешан в передаче земли. И сидит он теперь не за то, что пошел против системы, а лишь из-за того, что его свои же решили выбрать крайним. Но я выслушал семью полковника, изучил материалы уголовных дел, связался со второй стороной и поверил Кошечкиным.

«Солдаты называли Кошечкина батей»

Вся жизнь Николая Кошечкина связана с армией. В 85-м, в 21 год, Кошечкин с отличием окончил Энгельсское высшее зенитное ракетное командное училище ПВО, поехал с молодой женой на Дальний Восток. Стрелял там из зенитно-ракетного комплекса С-75, потом из С-300. И, видимо, хорошо стрелял — в 90-м Кошечкина наградили медалью «За боевые заслуги».

В 93-м он уже был майором и заместителем командира зенитного ракетного дивизиона, в 96-м, после окончания Военной академии противовоздушной обороны, получил звание подполковника и был назначен командиром дивизиона. Дальневосточные сослуживцы Кошечкина после его ареста написали характеристику-ходатайство, рассказав, что запомнили его «спокойным, рассудительным, вежливым» офицером, который «с уважением относился к подчиненным» и в коллективе «пользовался большим заслуженным авторитетом». В трудные для армии 90-е солдаты, по словам Людмилы Александровны, называли Кошечкина «батей» — «при нем было строго, но везде порядок».

В нулевые Кошечкина назначили заместителем командира воинской части 63002 в подмосковной Истре, а в 2009 году — командиром этой части. Людмила Александровна говорит, что при Кошечкине часть стала «образцово-показательной»: «Муж — хозяйственник, он заново отстроил плац, отремонтировал казарму, дороги на территории части, столовую, солдатскую баню, водонапорную башню. При этом Минобороны ему ни копейки не давало. Мужу приходилось договариваться с истринской администрацией: например, он дает военно-полевую кухню на 9 мая или проводит в части мероприятия для старшеклассников, а город помогает с ремонтом». В Минобороны Кошечкиным, судя по всему, были довольны: за годы службы в Истре он стал полковником, получил медаль «За службу в Военно-воздушных силах» и две грамоты от тогдашнего главнокомандующего ВВС Виктора Бондарева. А в 2010 году — даже благодарность от тогдашнего министра обороны Анатолия Сердюкова. Поговаривали, что Кошечкину дадут генерала.

Но ему дали 8 с половиной лет.

Кошечкин и бизнесмен из Москвы

В 2012 году часть 63002 расформировали, и на всей ее территории создали обособленный отдел хранения (ООХ), который присоединили к воинской части 58172 (дислоцируется в поселке Макарово). В складах на территории ООХ оставили храниться металлолом — разобранную и списанную после расформирования части военную технику. Полковника Кошечкина на 32-м году службы назначили начальником этого обособленного отдела хранения.

Примерно в пятистах метрах от основной базы обособленного отдела хранения, посреди леса, располагалась зона взрывчатых веществ (зона ВВ) площадью 22,6 гектара — с основной базой эта территория соединялась дорогой. Эта земля была передана Министерству обороны постановлением Совета министров СССР еще в 1955 году. До 2006-го в зоне взрывчатых веществ военные хранили пороховые ракетные двигатели, а потом перестали использовать зону, оставив шесть пустых складов. В 2008-м тогдашний командир части 63002 Эдуард Дмитриев приказал своему заму Кошечкину заняться вопросами постановки земли части на кадастровый учет «с целью избежания самозахвата земельных участков». В итоге на кадастр была поставлена техническая позиция части площадью 150,5 гектара и военный городок площадью 55,95 гектара. А вот с зоной взрывчатых веществ произошел казус. Она вроде бы была поставлена на учет как составная часть техпозиции — как позже заключит эксперт центра независимых судебных экспертиз «ТЕХЭКО», суммарная площадь поставленной на кадастр техпозиции и зоны ВВ составляет как раз 150,5 гектара. Но из-за того, что номера кадастровых кварталов зоны ВВ и поставленной на учет техпозиции разные, и в кадастровом паспорте техпозиции номер квартала зоны ВВ не фигурирует, вышло, что эти 22,6 гектара по документам на учет поставлены не были.

Этот казус через 8 лет привел к серьезным последствиям.

25 апреля 2016 года к территории ООХ подъехал московский бизнесмен Евгений Леонов. Компания «Ньюригалэнд», учредителем которой значится его мать, Алла Леонова, занимается покупкой земли и строительством коттеджных поселков преимущественно в Истринском районе Подмосковья — а потом продает готовые дома и участки в этих поселках. Леонов заявил, что 22,6 гектара зоны ВВ принадлежат его матери, его бывшей жене Елене Артемьевой, а также его другу Тимофею Мелехову. И показал Кошечкину три свидетельства о государственной регистрации права на землю, из которых следовало, что еще в октябре 2015 года она была оформлена на близких Леонова.

«Леонов потребовал от отца предоставить доступ к земле, — вспоминает Анастасия. — Потому что там шлагбаум, бетонные блоки, и просто так не проехать. Отец, естественно, отказал ему, — он не поверил, что земля Минобороны могла попасть в руки гражданских. В итоге все перешло в словесную перепалку, ругань. Леонов кричал, что полицию вызовет, что его к своей земле не пускают». Евгений Леонов пересказывает эту историю не менее эмоционально: «Я добросовестно приобрел эту землю и пришел на участок. Вышли какие-то солдаты, пришел командир, я предъявил документы. Николай Александрович прекрасно знал, что этот участок не был землей Минобороны, но при этом вел себя недостойно и на каждом углу кричал, что мы мерзавцы и подонки, а он честный офицер».

Весь май 2016 года Кошечкин писал докладные — начальнику части 58172, заместителю главнокомандующего Воздушно-космическими силами, в Росреестр, Одинцовскую военную прокуратуру, ФСБ. Просил рассмотреть «вопрос о законности документов», предъявляемых Евгением Леоновым, и ждал указаний от начальства. Докладные Кошечкина дошли до тогдашнего главкома ВКС Виктора Бондарева, который обнаружил, что правоустанавливающих документов на зону ВВ в архивах Минобороны нет, и попросил департамент имущественных отношений Минобороны провести проверку.

Но проверка в ООХ почему-то приезжать не торопилась. Указаний Кошечкину не дали. В итоге Леонов ввел в зону ВВ строительную технику и начал межевание участков.

Хотя по закону возле военного объекта устанавливается запретная зона, в которой не то что строить нельзя, но и просто находиться физическим лицам.

Как земля досталась гражданским

Военные спохватились только в ноябре 2016 года, спустя полгода после всех докладных Кошечкина. Наконец приехала комиссия из «Центрального территориального управления имущественных отношений Минобороны», которая провела обследование участка и «пришла к выводу», что 22,6 гектара зоны ВВ «являются составной частью земельного участка общей площадью 150,5 га», поставленного на кадастровый учет в 2008 году.

Анастасия Кошечкина настаивает, что акт обследования участка, составленный этой комиссией (одним из ее членов был ее отец) — это прямое доказательство того, что зона ВВ по закону не могла отойти гражданским. Евгений Леонов, напротив, заявляет, что «акт абсолютно левый и поддельный». По словам бизнесмена, военные «стали придумывать ему разные проблемы» (в числе которых был и этот акт) из-за того, что он «отказался платить»: «Они решили, что пришел коммерс, которого можно легко развести, и начали у меня вымогать деньги». Примечательно, что бывшего начальника «Центрального территориального управления имущественных отношений Минобороны» подполковника Андрея Нежигая, утвердившего акт обследования зоны ВВ, в 2019-м приговорили к девяти годам заключения. Нежигая обвинили в получении 15 миллионов рублей от руководства строительной компании ООО «Городское строительство и хозяйство» за выделение ей земельных участков Минобороны под строительство в Москве и Подмосковье.

Как бы там ни было, спустя месяц после этой комиссии, в декабре 2016-го, заместитель руководителя 516-го военного следственного отдела Следственного комитета Максим Колосков возбудил уголовное дело по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере). Когда полковник Кошечкин узнал, что проходит подозреваемым по делу о мошенничестве с землей, у него, по словам Анастасии, «случился гипертонический криз»: «Никто полгода пальцем не шевелил, отец один бился во все двери, писал доклады. И вот так его отблагодарили за это».

Стоит сказать, что после возбуждения этого уголовного дела были арестованы счета дочери и жены полковника — на них оказалось 20 миллионов рублей, огромная для семьи кадрового офицера сумма, на которой прокуратура потом, по словам Анастасии Кошечкиной, «не раз пыталась делать акцент» и про которую потом много писали в СМИ. Мол, законным путем такие деньги офицер заработать не может — честному офицеру положено быть нищим. У нас в стране вообще многие так почему-то считают. Людмила Александровна объясняет происхождение этих денег просто: «Деньги мы копили в течение 30 лет, всю совместную жизнь. Пока мы проживали на Дальнем Востоке, мужу платили дополнительные коэффициенты, при этом он находился на полном продовольственном и вещевом обеспечении. В отпуск мы ездили не каждый год — и то не на море, а в деревню в Самарскую область. Я работала учителем английского и получала больше мужа. В итоге до перевода в Подмосковье мы скопили примерно 5 миллионов рублей. После этого тоже продолжали копить, большую часть денег откладывали (слова Людмилы Александровны подтверждают справки о доходах и движении банковских средств за 2013, 2014, 2015 годы, имеющиеся в распоряжении редакции. — А. Р.), не покупали ни автомобилей, ни дач, у нас бэушный автомобиль 2004 года. Моя дочь Дарья работала в Верховном суде, у нее зарплата была больше 100 тысяч, я работала директором и еще давала уроки. На вклады шли проценты — так и получились эти деньги. Мы копили, чтобы нормальный дом построить, купить участок земли». В 2019 году арест со счетов Кошечкиных сняли: «Мы на судах доказали справками каждую копейку».

Впрочем, этих денег уже нет — все ушло на адвокатов. А Людмила Александровна и дочь Кошечкиных Дарья после суда над полковником потеряли работу — работодатели вынудили их написать заявления об увольнении.

Вскоре после возбуждения уголовного дела Колосков выяснил, как зона взрывчатых веществ оказалась в собственности у Леонова. Сейчас бизнесмен называет себя исключительно «добросовестным приобретателем», но история покупки им этой земли — настоящий детектив.

В марте 2015 года некий бизнесмен Руслан Андриенко обратился в Кировский районный суд Санкт-Петербурга с требованием взыскать 74,8 миллиона рублей со своего должника Александра Бирюка. Бирюк заявил, что у него есть участок в 22,6 гектара в Истринском районе Московской области — и он может вернуть долг, отдав эту землю своему кредитору Андриенко. Через своего поверенного Павла Бовкуна (согласно материалам дела, с ним и Евгений Леонов общался по телефону еще в 2014-м году, сам Леонов говорит, что с Бовкуном не знаком) Бирюк представил суду поддельные, как впоследствии выяснилось, документы на эту землю — как будто еще в 93-м он купил участок у московской компании ТОО «Фирма «Темп», которая, в свою очередь, получила землю «для дачного строительства» за два года до этого по приказу тогдашнего заместителя министра обороны по строительству и расквартированию Николая Чекова. Суд липовые документы принял и разрешил Андриенко зарегистрировать право собственности на землю. А спустя две недели после регистрации Андриенко продал эти 22,6 гектара, при их рыночной стоимости в 310 миллионов рублей, за те же 74,8 миллиона рублей Алле Леоновой, Елене Артемьевой и Тимофею Мелехову.

Следователь Колосков все это выяснил, в октябре 2017 года определение Кировского районного суда, разрешившее Андриенко зарегистрировать землю, отменили, а уголовное преследование Кошечкина было прекращено — за ним признали право на реабилитацию. В июне 2017 года Леонов и Андриенко были арестованы.

На время следствия на землю не был наложен арест, и строительство коттеджного поселка продолжилось. В апреле 2017 года началась продажа участков (на данный момент, судя по сайту коттеджного поселка, продано 46 участков из 130 — цены начинаются от 3,5 млн и заканчиваются 6,3 млн рублей).

После отмены определения Кировского районного суда в октябре 2017-го Красногорская военная прокуратура, по сути, могла сразу истребовать землю у Леонова. Но в суд обратилась только спустя почти два года, в июне 2019-го, когда сроки исковой давности уже были пропущены.

Судью Кировского районного суда Марину Ненашину, принявшую фиктивные документы, Колосков допросил и отпустил. Так же он поступил с Бирюком и Бовкуном — они были отпущены, потом объявлены в розыск и в конце концов стали проходить по делу как «неустановленные лица», с которыми Евгений Леонов якобы никогда не общался. Леонов и Андриенко, отсидев месяц в СИЗО, в июле 2017 года вышли на свободу.

Дело о мошенничестве в итоге было спущено из Следственного комитета в следственный отдел ОМВД по Истринскому району. А потом уголовное дело в отношении Леонова и Андриенко и вовсе было закрыто. В связи с отсутствием состава преступления.

Получалось нечто странное: комиссия из «Центрального территориального управления имущественных отношений Минобороны» заключила, что зона ВВ — это земля обособленного отдела хранения, суд отменил определение, разрешившее гражданским зарегистрировать землю, но коттеджный поселок строился и выходило, что никто в этом не виноват.

Тут-то на Кошечкина вместо реабилитации и посыпались новые дела. С чем связана ретивость следствия в отношении полковника — непонятно. Мы пытались связаться со следователем Колосковым, но он не ответил на наши звонки. Анастасия Кошечкина убеждена, что ее отца просто решили сделать крайним: «Во-первых, отец единственный пытался доказать, что эта земля была похищена у Минобороны — он ездил по архивам, добывал документы о том, что она относится к министерству, и им нужно было как-то его заткнуть. А во-вторых, нужно было найти крайнего — а отца было проще всего «привязать» к украденной земле». Конечно, позиция дочери, защищающей своего отца, кому-то может показаться неубедительной (тем более подобных историй с переходом земли Минобороны в частные руки немало — земли уходят, и очевидно, что не без содействия изнутри Минобороны). Но если Кошечкин и правда был в чем-то виноват, то почему ему дальше стали вменять какие-то абсурдные, явно надуманные обвинения?

Кошечкин становится крайним

31 мая 2017 года, за пару дней до того, как уголовное дело о мошенничестве в отношении Кошечкина было закрыто, Колосков возбудил против полковника новое уголовное дело по ч. 1 ст. 285 (злоупотребление должностными полномочиями вопреки интересам службы) и ч. 3 ст. 160 (присвоение или растрата вверенного имущества с использованием служебного положения).

Новое дело против Кошечкина, судя по всему, состряпали на коленке.

Например, «злоупотребление должностными полномочиями», по версии следствия, выразилось в том, что Кошечкин, «действуя умышленно, по своей инициативе», не поставил зону ВВ на кадастровый учет, «желая получить материальную выгоду в случае отчуждения данного земельного участка», не доложил командованию о хищении земли (на самом деле писал доклады весь май 2016 года). А еще полковник, по версии следствия, в сентябре, ноябре и декабре 2015-го «лично руководил работами, проводимыми по его незаконным указаниям личным составом» по расчистке зоны ВВ «к приезду представителей сторонней коммерческой организации» — Леонова и компании. Впрочем, доказать факт получения каких-либо денег Кошечкиным от Леонова так и не удалось.

— Колосков зацепился за то, что расчистка велась уже спустя полгода после того, как к отцу заявился Леонов, — говорит Анастасия. — Отец расчищал территорию, потому что по уставу должен был это делать — с территории ежегодно на протяжении 60 лет в целях пожарной безопасности убирали сухостой и валежник, дорогу зимой чистили от снега (бывший командир части 63002 Эдуард Дмитриев в ходе допроса заявил, что расчистка зоны ВВ в пору его командования тоже велась. — А. Р.). А Колосков вывернул, что отец, уже зная о хищении земли, чистил территорию коммерсантов в их интересах.

С «растратой имущества», в которой обвинили Кошечкина, все еще интереснее. По версии следствия, полковник к февралю 2017 года продал четыре хранившихся на территории ООХ списанных газотурбинных агрегата от ЗРК С-300 стоимостью 37 тысяч рублей «неустановленным лицам» с частной технической базы ООО «Меридиан» в Киржачском районе Владимирской области. Вот только, согласно инвентаризации, проведенной в марте 2017 года командиром части Марцеловым, все четыре газотурбинных агрегата находились на территории части и никуда не пропадали.

В июне 2017 года, сразу после того, как на полковника завели уголовное дело по злоупотреблению полномочиями и растрате имущества, его по ходатайству Колоскова отстранили от службы, назначили подписку о невыезде. «Он нас успокаивал, что это временные сложности, что сейчас разберутся люди в погонах, и он выйдет на службу, — говорит Людмила Александровна. — У него даже адвокат был какой-то несерьезный — что-то типа государственного». Однако осенью 2017-го на полковника посыпались новые обвинения.

Новые уголовные дела

30 ноября 2017 года извечный следователь Колосков возбудил против полковника еще одно уголовное дело — на этот раз о хранении наркотиков (ч. 1 ст. 228 УК РФ). А затем, в августе 2018-го, — дело о хранении оружия и боеприпасов (ч. 1 ст. 222 УК РФ) и хищении наркотических средств (ч. 3 ст. 229 УК РФ).

Вот как появились эти дела. Началось все с коллекции оружия полковника.

— Отец всю жизнь коллекционировал раритетное оружие, — рассказывает Анастасия. — В основном это французское, итальянское, бельгийское дульнозарядное оружие XVIII–XIX веков. Многие экземпляры достались ему от отца-подводника и от его дяди — контрразведчика, участника Великой Отечественной и советско-японской войн. Это оружие в нашей семье уже почти 80 лет. Периодически отец обменивался экземплярами. Можно сказать, он жил своей коллекцией — у нас дома библиотека из 1500 книг про оружие.

Свою коллекцию Кошечкин хранил на территории ООХ — часть в оружейной комнате, часть — в своем кабинете, в сейфе и на стене. По словам Анастасии, «все в части о коллекции знали», Кошечкин ее «всем открыто показывал». Знал об этой коллекции и подчиненный Кошечкина майор Дмитрий Пуцыкович — по словам Анастасии, «единственный, с кем у отца были в части напряженные отношения», потому что Пуцыкович «недобросовестно относился к своим обязанностям».

Именно Пуцыкович сыграл главную роль в дальнейшей судьбе Кошечкина.

Согласно материалам следствия, 20 июня 2017 года, спустя несколько дней после отстранения Кошечкина от службы, Пуцыкович позвонил в отдел ФСБ России воинской части 12025. Майор заявил, что Кошечкин с 2010 года привлекал его «к проведению стрельб» для друзей, «приезжавших на дорогих автомобилях», — их Кошечкин якобы водил на стрельбище и давал стрелять из служебных пистолетов Макарова и автоматов АК-74. А Пуцыковича потом заставлял это оружие чистить. Майор боялся ослушаться начальника — думал, что Кошечкин «может негативно повлиять на дальнейшее прохождение службы». Боялся настолько, что «в один из дней начала марта» 2017 года по приказу Кошечкина спрятал его коллекционное оружие и боеприпасы «в одной из комнат хранилища 2Б» на территории ООХ. И никому об этом не рассказывал до тех пор, пока полковника не отстранили от службы.

21 июня, на следующий день после этого разговора с ФСБ, в ООХ нагрянул следователь-криминалист 516-го военного следственного отдела Следственного комитета майор юстиции Зотов. В «одной из комнат хранилища 2Б» он обнаружил коллекционное оружие Кошечкина (всего 44 предмета), 780 автоматных патрона 5,45x39 мм, 304 пистолетных патрона 9x18 мм (всего 1084 патрона), которые Пуцыкович якобы списал в марте и апреле 2016-го по просьбе Кошечкина, составив ведомости об их использовании на стрельбах. А еще Зотов внезапно обнаружил «коробку с медицинскими препаратами, содержащими наркотические средства», — 35 ампул морфина гидрохлорида 1% со сроком годности до декабря 98-го и 40 ампул промедола 2%-ного со сроком годности до февраля 2001-го. В ходе разговора с ФСБ Пуцыкович, согласно материалам дела, ничего об этих ампулах не говорил, но потом вспомнил, что Кошечкин еще в феврале 2017-го попросил его спрятать наркотики в хранилище.

Началось следствие. Из 44 изъятых экземпляров коллекционного оружия Кошечкина 10 были признаны «огнестрельным оружием, пригодным для производства выстрелов», — а полковник, как посчитал Колосков, этот огнестрел годами незаконно хранил. В материалах дела фигурирует заключение эксперта Министерства культуры Игоря Комарова, в котором он пишет, что оружие Кошечкина имеет «историческую и культурную ценность, в том числе признаки антикварного (старинного) оружия». Эксперт настаивает на том, что Колосков ставит перед ним «второстепенные, технические вопросы о пригодности предъявленного огнестрельного оружия для производства выстрелов» — по словам Комарова, при желании «обосновать возможность производства выстрела» можно даже из антикварного оружия. Видимо, у Колоскова такое желание было.

С «медицинскими препаратами, содержащими наркотические вещества», и патронами, изъятыми в ходе обыска, все еще более странно. Обвинения заключались в том, что Кошечкин поручил своим подчиненным списать боеприпасы и просроченные наркосодержащие препараты, якобы хранившиеся в части, чтобы потом использовать их в личных целях.

Более того, непонятно, существовали ли вообще наркосодержащие препараты в природе. Из ответа медицинской службы Западного военного округа, на чьем довольствии состояла часть, следует, что за частью никаких наркосодержащих препаратов не числилось. Изъятие препаратов зафиксировано не было — согласно материалам дела, «цифровые фотоснимки» их изъятия «были повреждены при копировании на носитель в результате технической ошибки», а вскоре после изъятия все ампулы якобы были уничтожены в процессе химической экспертизы.

При подготовке материала мы связались с тогдашним медиком ООХ Еленой Литовченко, но она отказалась отвечать на какие-либо вопросы. Дмитрий Пуцыкович тоже отказался что-либо комментировать, заявив, что ему «не нравится та тема, которую поднимают». На вопрос, чем ему не нравится тема, Пуцыкович ответил, что у него «есть причины».

«Отца просто хотят изжить в тюрьме»

Тем не менее 19 февраля 2019 года Одинцовский гарнизонный военный суд признал Кошечкина виновным по всем вменяемым ему обвинениям. Кошечкина лишили звания, назначили ему штраф в 400 тысяч рублей и приговорили его к 8,5 года колонии строгого режима.

В тюрьме полковник стал инвалидом: давняя травма потребовала новой операции, Кошечкину удалили воспалившийся искусственный сустав и установили 13 новых компонентов эндопротеза.

После такой операции должна пройти длительная реабилитация, необходимо наблюдение врача и периодическая откачка жидкости из сустава. В заключении врач Кошечкина написал, что заболевание полковника входит в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания.

Тем не менее 4 октября Кошечкина отправили в Бутырку, а уже в конце октября этапировали во Владимирскую область в ИК-6.

— В тот день, когда папу отправили на этап, у мамы случился микроинсульт и она четыре недели пролежала в больнице, — вспоминает Анастасия. — Понимаете, там же с поезда спрыгивать нужно, садиться на корточки и руки держать за головой, а отец на костылях еле перемещался. В итоге на этапе, когда заключенные сходили с поезда и им нужно было сесть на корточки, отец не смог этого сделать, и его покусала собака — сорвалась, а охранник не смог ее удержать. Сейчас отцу срочно нужно откачать жидкость, у него сильнейшие боли. Я написала письмо в прокуратуру, чтобы разрешили приехать врачу, но ответ так и не пришел. Они сломали отцу жизнь, а теперь просто хотят его убить. Ему даже группу инвалидности присвоили не вторую, как этого требует его травма, а третью.

В августе 2020 года Кошечкины узнали, что Колосков завел на полковника еще одно уголовное дело. Анастасия уверена, что ее отца хотят просто «изжить в тюрьме».