Росстат поделился официальной информацией о росте цен — годовой показатель инфляции по состоянию на март можно оценить на уровне 5,8% год к году. Это много, но не катастрофично, в России и не такое видали.

Однако быстрее всего растут цены на еду, что чрезвычайно раздражает людей. Больше половины россиян называют подорожание продуктов основной проблемой. И дело здесь не только в том, что по итогам февраля продовольственная инфляция в России достигла 7,7% (рекорд с 2015 года).

Люди очень много тратят на еду в принципе.

Напомню, это средний показатель, на самом деле множество семей тратит на еду больше половины своих денег.

Ну а что бы вы хотели, пожимает плечами начальство, кризис, понимаешь, он во всем мире кризис. В России еще ничего, вы на Африку посмотрите, в Южном Судане тарелка риса с бобами стоит полторы дневных зарплаты. Или вон нефтяная сверхдержава Нигерия, которая из-за темпов роста цен попала в список «горячих точек по продовольствию», составленный Bloomberg (вместе с Индией, Турцией, Бразилией и Россией, кстати).

Все под контролем, напоминают власти, вот вам мониторинг цен, вот соглашения об ограничении их роста, вот пошлины на экспорт зерна. Если кто-то не согласен — в Госдуме уже написан законопроект, угрожающий за «фейки о росте цен на еду» тюремными сроками.

Ну а «список Bloomberg», обещающий народные волнения в случае нехватки еды, это вообще ерунда, отмахивается начальство, чего-чего, а дефицита продуктов у нас не будет. Вот и заместитель министра промышленности и торговли, общаясь с комитетом Госдумы по аграрным вопросам, сказал, что повышение цен «придется поступательно принимать», чтобы «не остаться без товаров на полках».

Большие деньги на плохой еде

Тут что-то не так, скажет независимый наблюдатель, знакомый с основами экономической теории. Дело в том, что рост цен — на 5–10–15% (а по каким-то позициям отечественных товаров и на 50% и на 100) происходит на фоне падения доходов. Откуда у людей деньги, чтобы платить за свой обед больше? Даже официально сокращение реальных доходов людей по итогам 2020 года составило 3–4% (на самом деле больше), но цены и не думают «подстраиваться под спрос». Наоборот, они ведут себя так, как будто денег у людей больше с каждым днем.

Нет, «все так», возразят макроэкономисты. Феномен, когда цены вместо того, чтобы «подстроиться» под упавшие доходы, начинают расти, давно и хорошо известен. Действительно, в случае «кризисного» (то есть краткосрочного) падения доходов потребителей производители действительно могут снизить цены, чтобы не потерять своих лояльных потребителей и свою долю рынка. Но когда падение доходов людей на самом деле представляет собой долгосрочный тренд, производители ведут себя иначе.

Просто, рассуждая о росте цен, мы забываем, что ценники не переписывают себя сами. Их переписывают даже не магазины, а в первую очередь производители продуктов, для которых ситуация с падением доходов людей и ростом доли расходов на еду выглядит как сказочный подарок судьбы. Как это работает? Если доходы потребителей устойчиво снижаются, люди начинают искать и покупать продукты «подешевле». Но с точки зрения производителей, это выглядит как рост спроса на «дешевые (низкокачественные) продукты». А как производитель реагирует на «рост спроса»?

Если доходы людей падают и будут падать, инвестировать в расширение производства, повышение качества и борьбу за долю рынка просто глупо. Отечественному аграрию проще и быстрее заработать все что можно, повышая цены и отказываясь от производства нерентабельной продукции.

Что же касается условно «дорогих «высококачественных продуктов», отечественный производитель рассуждает так — для «богатого покупателя» расходы на еду в общей сумме его расходов невелики, он и не заметит прибавки к ценнику. В этой ситуации на рынке не остается места для «средних продуктов» — а «дорогие» и «дешевые» растут в цене.

Самое дешевое будущее

А как же рассуждения о том, что «кризис преодолен» и «доходы будут расти»? Никак. В шлепанье языком насчет «роста» большой бизнес не верит, и доказывает это не словом, а делом. Отличный пример — фантастически успешное IPO российского ритейлера Fix Price — на Лондонской бирже компанию оценили в $8,3 млрд, то есть 35 годовых прибылей (для сравнения — такой гигант российского ритейла, как Х5, «стоит» 33 своих годовых прибыли).

«Деньги» — два миллиарда долларов, которые Fix Price дали самые что ни на есть «глобальные инвесторы», вроде Qatar Investment Authority, четко сказали, как именно будет выглядеть потребительское поведение россиян в ближайшие годы. Так вот и будет — вместо «шопингов по сезону» — стандартный ассортимент ширпотреба в ценовом интервале от доллара до четырех. Не «актуальные бренды», а просто «обычную вещь за минимальную цену». Что-то взять в руки, что-то натянуть на ноги, что-то положить на стол. Что подешевле.

Общий оборот розничной торговли в России упал на 4,1% в прошлом году, зато выручка Fix Price увеличилась на 33%, до 190 млрд рублей. На столько же выросла чистая прибыль, составившая 17,6 млрд рублей. Отличные результаты, которые, кстати, доказывают, что

Вообще-то следующим этапом должно стать появление магазинов вроде Fix Price, но уже продуктовых — со стандартным ассортиментом еды по «условно-минимальным» ценам. Или уже по карточкам.

Настоящие приоритеты

Но и «продуктовых карточек», о которых периодически поднимается разговор, в РФ тоже не будет. Потому что ситуация, когда людям в прямом смысле слова приходится «работать за еду», полностью устраивает власти. Об этом, конечно, не говорят с высоких трибун, но в таких вещах дела важнее слов.

А дела здесь таковы.

Вот как с точки зрения российских производителей еды сейчас наступило время ураганных возможностей обогащения, так и с точки зрения власти сейчас время торжества ее долгосрочной экономической политики.

Дело в том, что рост цен в наших условиях — это абсолютно логичное и закономерное следствие проводимой политики сверхэксплуатации человеческого труда в РФ. У нас принято говорить, что главным источником доходов власти является экспорт углеводородов. Но это не совсем так. На макроуровне главным «объектом налогообложения» и эксплуатации в России является труд людей, а вовсе не нефть.

Просто все это работает чуть сложнее. История с «импортозамещением», которым так фанатично увлечены власти, есть элемент экономической политики, направленной на ограничение предложения на рынке продовольствия. А раз предложение сокращается, вы получаете рост цен, по-другому не бывает.

Но чем выше цены, тем большую долю ваших расходов «съедают» продукты, и тем сильнее сокращается спрос на «все-что-не-еда», в первую очередь — на потребительский импорт. По итогам 2020 года доля импорта во внутреннем спросе упала до 15%. А чем меньше спроса на импорт, тем больше валютной выручки остается в руках властей.

Больше того, власти «заставили» людей работать «за дорогую еду», в полном согласии с агропромышленной олигархией, в руках которой находится основной объем производства продуктов. Это ведь все тот самый «красный пояс», который в 90-е голосовал за губернаторов-«коммунистов», а теперь составляет совершенно лояльную электоральную опору власти — у местных агроолигархов все сказочно, ведь экспорт продовольствия растет.

В 2020 году вывезли продовольствия на 30,7 млрд долларов, это, конечно, «не нефть», но кое-что. Окажись эти продукты на внутреннем рынке, мы получили бы падение цен и — естественно — рост спроса на потребительский импорт, за счет увеличения у людей объема свободных средств. Но это совершенно не соответствует интересам власти. Ее интересы такие — работайте задешево, покупайте задорого.

Это ведь, кстати, очень давняя политика, придуманная вовсе не нынешними министрами-капиталистами, а их дедушками, сталинскими «индустриализаторами».

Сталинское ценообразование

Экономист Джон Мейнард Кейнс, хорошо знавший нашу страну, в книге «Впечатления о Советской России. Должно ли государство управлять экономикой» так объяснял фундамент экономической политики большевиков:

Что здесь изменилось за 90 лет? Можно сказать, что сейчас у российского работника «покупают» его труд по ценам «гораздо более низким по сравнению с мировыми», а продают нам товары «по заметно более высоким ценам», как в «абсолютных цифрах», так и «относительно к нашим доходам».

Суть текущей экономической политики и заключается в том, чтобы заставить людей «платить больше» за товары «отечественного производителя», а цель такой политики в данном случае — обеспечить сверхприбыли и сверхпотребление 10 000 правящих семей.

И, надо сказать, манипулирует начальство экономикой виртуозно, причем на всех уровнях. Даже самый маленький начальник в отдаленном муниципалитете находит механизм, с помощью которого превращает ваши деньги в свои, причем полностью в рамках существующих законов и практик. При этом надо понимать, что низкий уровень зарплат в целом позволяет власти не слишком тратиться на людей, которых она нанимает сама. Как пишет «Вестник Института экономики РАН» (№ 1, 2021) в исследовании «Бедность в России: методология измерения и международные сравнения»:

А расширение экспорта позволяет аграриям чувствовать себя превосходно. В этом смысле мы вполне вернулись в начало прошлого века — как по значению сырьевого и аграрного экспорта в экономике страны, так и по уровню социального расслоения.

Так что с макроэкономической точки зрения мы те же самые «крестьяне в сталинском колхозе» (только очень большом, на всю страну), получаем за труд «по минимуму», платим «по максимуму». Правда, нам разрешена экономическая «самозанятость», всякие халтуры и подработки — ну так и сталинскому колхознику был разрешен участок, яблоня, коза. Но за все это надо было платить.

Вот мы и платим. И будем платить еще больше. И за сверхприбыли аграриев, и за растущие правительственные валютные фонды, и за «общие издержки неэффективного производства», как выражался Кейнс.