Даже не помню, где мы конкретно в последний раз сцепились, где-то на хоккее, за границей. Завелись с полуоборота. Мне не понравился ответ главного тренера сборной России на мой вопрос, Юра тренера упорно защищал —не без перебора, как мне тогда показалось. Неважно, кто был прав. Важно, что я все равно завершил наш эмоциональный диалог привычным — но не дежурным — комплиментом.

Розанов по моему представлению не мог «не успевать», и хоть в чем- то уступать молодому поколению. Ну, может, здоровье начинало подводить, так ведь о здоровье мы никогда не говорили, за неимением возможности тратить время на такие пустяки. А когда навалилась на него страшная болезнь, обсуждать было уже поздно. Когда чуть отпускало, он неизменно возвращался к работе, но слишком мало было Юре отпущено в последние два года, когда он боролся буквально стоически. До 60-летия не дожил четыре с небольшим месяца…

По отчеству я никогда его не называл. И впервые отчество услышал, кажется, в той самой знаменитой 16-й комнате на «НТВ-Плюс», когда кто-то из молодняка обратился к нему «Юрий Альбертович». Меня солидный вид Розанова никогда не обманывал, я-то знал, что он вполне еще молодой человек. Опять же — в моем представлении. Мы с ним давно выяснили, что когда Юрка с отцом в возрасте девяти лет в начале декабря 1970-го следил за знаменитой ташкентской переигровкой ЦСКА — «Динамо» непосредственно на стадионе, я сидел дома у телевизора, будучи десятиклассником. То, что фанатский замес у него куда гуще и концентрированнее, чем мой, я всегда знал тоже. У нас были общие моменты радостного совпадения — к примеру, открытия «летучих голландцев» середины 70-х, особой симпатии к Нескенсу (хотя я все-таки выше ставил Круиффа), или к «Монреаль Канадиенс», если говорить о хоккее. Но моя какая-никакая эрудиция не шла в сравнение с розановской.

Думаю, что футбольных и хоккейных эрудитов гораздо больше, чем мы думаем, но немногим дано вплести этот бесполезный, в сущности, опыт, непосредственно в работу.

Несостоявшемуся технарю, «шлявшемуся по НИИ» и легко менявшему работу Юре Розанову затянувшаяся фанатская молодость сильно помогла, когда в середине 90-х он выиграл проведенную Виктором Гусевым футбольную викторину. Полагающийся приз — путевку на чемпионат Европы по футболу — из-за отсутствия загранпаспорта реализовать не удалось. Зато через некоторе время мерцающая мечта стать комментатором осуществилась почти сказочно — 34-летний Розанов попал в ученики к Евгению Майорову на «НТВ-Плюс», хотя возраст участников конкурса ограничивался тридцатью годами. Ну не могли авторитетнейшие Майоров с Рыжковым не оценить кассету с экспериментальным репортажем такого уникума, как Юрий Розанов! Хотя, конечно, по-разному бывает. Евгений Александрович Майоров, которому, увы, оставалось жить недолго, представил Розанова большим хоккейным спецам как лучшего своего ученика, не преминув добавить, что «все равно, зараза, работает больше под Маслака». Это мэтр, конечно, пошутил. С первых репортажей стало понятно, что новобранец ни на кого из предшественников и современников не похож. На него будут пытаться походить многие. И ничего плохого в этом нет, но эта профессия всегда будет штучной, особенно в отношении самых знаковых ее представителей.

Как-то случился футбольный сезон, когда солидное футбольное издание попросило меня каждую неделю обозревать работу того или иного комментатора. Где-то через месяц я понял, что испорчу отношения почти со всеми, хотя и не пытался расправляться, издеваясь над тем или иным ляпом. Так и не в ляпах было, конечно, дело, а в удручающей одинаковости тех, кого пришлось обозревать. Старики почти все сошли, молодые еще не встали на крыло. А те, что встали, уже поймали звезду.

Проблем не было с двумя представителями славного цеха — с Уткиным и Розановым. Первый состоял из сплошных недостатков, сумма которых давала огромный плюс. Второй состоял из сплошных достоинств, сумма которых тоже давала огромный плюс. Я их и не пытался сравнивать, мне просто приятно было с ними «собеседовать». Они, не зная меня лично, тем не менее обращались именно ко мне. При этом ничуть не стараясь понравиться, оставаясь самими собой. То же самое. Что и я, чувствовали тысячи, если не миллионы людей.

Попытаюсь сформулировать, чем брал аудиторию Юрий Розанов. Начну с харизмы, каковая или есть, или ее нет. Для нормального теле-комментатора совсем не обязательно быть харизматиком, но я же о другом. Заменить харизму, в сущности, нечем, как ты ни старайся. Юре это было дано. Мы это чувствовали, еще не представляя, как он выглядит. Второе качество — свобода общаться со зрителем, как будто это происходит между ними в теплой домашней обстановке. Третье — эрудиция, которая отнюдь не подавляет, а ненавязчиво приподнимает зрителя. Четвертое — :интеллигентность и такт, опять же ненавязчиво подтягивающие «собеседников» до своего уровня. Пятое — очень бережное обращение с повышением градуса эмоций: если уж кричать, то по достойному поводу. И, наконец, шестое — умение в самом унылом зрелище увидеть что-то, делающее его хоть в чем-то неординарным.

Последнему у Юрия Розанова я удивлялся больше всего. Для него в принципе не было неинтересных матчей, что бы он ни комментировал. Жалоб на необходимость наблюдать за неудобоваримым зрелищем от него невозможно было услышать. Нет, он не занимался приукрашиванием. И не называл черное белым. Он обязательно находил то, за чем нужно последить. И удивительным образом убеждал в этом даже самых циничных болельщиков. Легко рассказывать о чем-то «самоигральном» — классная игра сама все вытянет, но футбол и хоккей не состоят сплошь из выдающихся матчей, они в основном состоят из рядовых и даже рутинных. Так вот, у Юры рутины не было. В этом плане он был, конечно, великий примиритель и великий утешитель.

Кто-то скажет, что я преувеличиваю значение в общем-то не такой уж важной профессии: что не здесь, как писали раньше, передний край борьбы человечества за лучшее будущее. Все так, не здесь. Но тот же футбол зачем-то нам дан, какая-то миссия на нем лежит, и талантливые его интерпретаторы для всех неравнодушных достойны и уважения, и любви.

Юрия Розанова именно любили. Не так, как великих предшественников, но им было легче. Их было мало, и голос Синявского, да и Озерова, а после Маслаченко и Майорова, знали все, даже абсолютно равнодушные к футболу и хоккею люди. Розанов —наверное, едва ли не лучший представитель третьего поколения, за четверть века сам незаметно ставший классиком, повлиявший на становление профессии в совершенно новых реалиях.

Когда громкого имени у Юры еще не было, я посчитал за честь откомментировать с ним вместе пару матчей на «НТВ-Плюс». Это был предсезонный хоккейный турнир, у нас был примерно одинаковый опыт в этой профессии, меня попросили помочь как местного комментатора, но я быстро сообразил, что помощь не особо и нужна: напарник знал, понимал и преподносил игру гораздо лучше, чем я. Я не испытывал досады — скорее, я испытывал восхищение тем, как элегантно и легко работал этот большой, но никогда не казавшийся неуклюжим, человек. Когда ему пришлось стать и пишущим журналистом, тут нам можно было поменяться местами, но и здесь он нашел свой стиль.

Встречались мы нечасто. Но, как мне кажется, испытывали друг к другу неизменный интерес — мне, во всяком случае, лестно так думать.

Я не стремился целенаправленно отслеживать именно его репортажи и его появления на экране или в радиоэфире. Но, когда он два года, с 2012-го по 2014-й, работал в основном на украинских телеканалах, то некую пустоту в российском спортивном эфире я, конечно, ощутил.

Позади были блестящие его репортажи с молодежных чемпионатов мира по хоккею (тут он был непревзойденным мастером), с финальных турниров чемпионатов мира и Европы по футболу, незабываемые финалы Лиги чемпионов, да столько было всего, щедро сдобренного харизмой Юры Розанова, что и не перечислишь. И много еще было впереди — хотя как посмотреть, много пять с лишним лет или мало. Мало, конечно. Ужасно мало.

Как-то в начале нашего знакомства я произнес его фамилию с ударением на втором слоге, чем заслужил бурную отповедь. Я исправился, Юра. Давно исправился.

Несколько фраз Юрия Розанова из интервью:

— Я не был взрослым человеком, да и сейчас им не являюсь

— Мне две вещи делать нельзя — что-то чинить и заниматься бизнесом. Все остальное, в принципе, делать умею.

— Не люблю состязаться в том, кто больше кричит. Кто больше повторяет рефрен — тогда песня будет состоять из одних припевов.

— Я предпочитаю живую жизнь жизни в интернете, а все дрязги растут именно оттуда.

— Мне уже поздно быть форматированным.

— Я никогда не играл в тотализатор на сумму, которая может меня серьезно расстроить.

— Я же рыжий. А рыжий — не цвет волос, а состояние души.

— Я разделяю понятия «лучший» и «любимый». «Номер один в профессии» — это завирачина.

— Если брать совокупность умений, то лучший комментатор —Василий Уткин. Если назвать любимого комментатора, то это Михаил Мельников.

— Мне было так хорошо в Украине, как не было, наверное, лет десять.

—Ребята, не называйте лучшим никого!

Из концовки репортажа с финала молодежного чемпионата мира-2011 («чудо в Баффало», где сборная России победила в безнадежной ситуации):

— Русские мастерство и характер пока еще есть. Репортаж вел Юрий Розанов.