СюжетыОбщество

На сколько наплакали?

Реабилитированная фигурантка нашумевшего «макового дела» требует с государства компенсацию морального вреда. Минфин отвечает: «Желает незаконно обогатиться»

Этот материал вышел в номере № 24 от 5 марта 2021
Читать
На сколько наплакали?
Ольга Зеленина с мужем, 2016 год. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»

На прошлой неделе из исправительной колонии освободились Мария Васильевна Полухина и Нина Васильевна Чурсина, родные сестры, 64 года и 61 год отроду. Отсидели прилично — по 5,5 года.

Мария Васильевна и Нина Васильевна — это осколки той самой воронежской «наркобанды», разоблаченной в 2010 году Федеральной службой по контролю наркотиков. Кроме них, посадили еще мужа Марии Васильевны — Александра Полухина и их дочку Женю. Они уже освободились, тоже по УДО, за образцово-примерное поведение.

Это дело широко освещалось в СМИ: Полухины в Воронеже держали семейную пекарню, в которой выпекали и продавали булки с маком. А в десятых годах против кондитерского мака в России развернулась целая кампания. Много кого похватали, посадили: пекарей, импортеров бакалейной продукции, даже простых продавцов из сельских магазинов и водителей, которые этот мак возили среди остальной продукции. Или вот я знаю случай: посадили кладовщика, который сторожил склад с маком; он тоже уже освободился, шесть с лишним лет отсидел.

Женя и Александр Петрович Полухины встречают свою маму и жену, Марию Васильевну, из колонии
Женя и Александр Петрович Полухины встречают свою маму и жену, Марию Васильевну, из колонии

Борьба с кондитерским маком была для федеральной антинаркотической службы удобна с той точки зрения, что это был просто неиссякаемый источник прироста статистики раскрываемости. Судите сами: кондитерский мак в России не запрещен. Люди его продают, хранят, покупают. При этом на его семенах всегда присутствует ничтожное, следовое количество алкалоидов опия. А вот опий уже запрещен — хоть его и невозможно никак из этого мака выделить.

За этот неотделимый опий и сажали. Сажали до тех пор, пока президент не распустил ФСКН, а как распустил — так и прекратилась эта массовая кампания.

Выпали, выходит, бакалейщики и кладовщики из общественно опасной прослойки. Интересно, что те, кого на момент здравствования ФСКН все же успела посадить (а таковых были тысячи), как сидели, так и сидят.

Я рискну предположить, что государство чует немного — нет, не вину за собой, а безвинность за ними, посаженными. И пытается их пожалеть. Как может. Вот, допустим, по УДО отпускает — что для нашей пенитенциарной системы небывалое чудо, у нас механизм УДО уже много лет как умер. То есть питает все же государство к ним некое подобие снисхождения, но так, чтобы системно: взять и разом всех отпустить — нет, такого нет. Только по УДО. А почему, спрашивается, так? А ответ очень простой: чтобы получить УДО, надо признать вину и раскаяться. А с признанием вины человек утрачивает право на реабилитацию. И вместе с ним — право на какие-либо материальные выплаты от государства.

Состав преступления. Из материалов дела
Состав преступления. Из материалов дела

И тут я вам расскажу еще одну историю из числа «маковых», про компенсации.

Было очень громкое дело в Брянске. Судили сразу 13 человек, будто бы банду. Были там и импортеры, и кладовщики, и продавцы, и даже один научный работник — кандидат наук, сотрудница Пензенского НИИ сельского хозяйства Ольга Зеленина. Она вообще в этот переплет с маком попала случайно: когда в ФСКН возбудила дело, один из его фигурантов обратился в институт, где Зеленина работала, с теоретическими вопросами по поводу анализа наркотических свойств кондитерского мака.

Институт ответил — как и положено. А текст ответа подготовила как раз Зеленина, и ответ этот так не понравился ребятам из ФСКН, что они обвинили ее в пособничестве контрабанде наркотиков.

За это ее и взяли в августе 2012 года.

Ольга Зеленина на работе в НИИ. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»
Ольга Зеленина на работе в НИИ. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»

Этапировали из поселка научных работников Лунино, что под Пензой, в Москву. Поместили в СИЗО, допрашивали, стращали.

Освободили под подписку о невыезде только после того, как про весь этот абсурд написал Nature — британский научный журнал с мировым именем.

Ну а потом 6,5 года жизни в съемных комнатах: следователь подписку о невыезде привязал к Москве, где у Ольги Николаевны ни кола, ни двора, а сам суд вообще проходил в Брянске. Это следователю кажется, что жизнь под следствием — тоже жизнь. А ведь это настоящая житейская смерть. Ну, если не смерть, то кома. Не ясно еще, проснешься или нет. Дети, внуки, работа, мужья и жены — все вроде как и остается, но словно бы за прикрытыми веками. Не разглядишь толком.

За время, что Ольга Николаевна провела под следствием, ее фактически лишили должности в институте и возможности заниматься научной работой, у нее заболела и умерла мама (судья на похороны не отпустил),

без нее росли внуки и зарастал сад в поселке научных работников Лунино под Пензой.

И вот в декабре 2018 года присяжные Ольгу Николаевну оправдали. Целиком, вчистую, за неустановлением события преступления. Не только ее оправдали с признанием права на реабилитацию — но и всех людей, с которыми она все эти годы сидела на скамье подсудимых.

Чуть продышавшись, Зеленина решилась взыскать с государства компенсацию морального вреда.

Компенсация морального вреда за незаконное уголовное преследование — очень интересная категория современного российского правоприменения. Осуществляется она независимо от вины причинителя вреда, а ответчиком выступает Министерство финансов.

В нашем законе нет никаких критериев, чтобы моральные страдания как-то оценить. Были прежде попытки законодательно утвердить такие расценки — «Справедливая Россия» внесла соответствующий законопроект после кейса Голунова.

В этом законопроекте предлагалось оценивать каждый день незаконного уголовного преследования в сумму до 15 тысяч рублей.

Но попытки не увенчались: законопроект даже до первого слушания не дошел. И потому у нас по сей день всякий невинно преследуемый сам по себе доказывает и обосновывает, на какую сумму пострадал. Вот и Ольга Николаевна в сентябре 2019-го это сделала, подала иск в Тверской районный суд Москвы, по адресу регистрации Минфина:

— Я приложила бумажку о том, что после ареста я оказалась в больнице. Объясняла в своем исковом заявлении, что за эти годы лишилась очень многого. Я потеряла маму, лишилась работы, не имела возможности заниматься трудовой деятельностью, была оторвана от семьи. И вообще сидела в СИЗО, где было плохо, и в ИВС сидела, а там туалет вообще рядом с обеденным столом, все курят. К 16-страничному иску я приложила 47 документов, подтверждающих силу и глубину моих страданий, включая справки из больниц и заключение психолога».

Наиболее распространенная сумма компенсации за незаконное уголовное преследование в России составляет сегодня 30 тысяч рублей. В исковом заявлении Зеленина обозначила сумму, в которую оценила свои страдания: 6 миллионов рублей.

Ольга Зеленина. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»
Ольга Зеленина. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»

Я спросила ее: «Почему именно столько? 6 миллионов рублей».

Она ответила, не раздумывая: «Посоветовавшись с адвокатом Ильнуром Шараповым, я решила что эта скромная сумма за 6,5 года страданий позволит мне залечить душевные раны и исцелит от нищеты, в которую мы погрузились за годы моего незаконного преследования. Я как всякий пенсионер, телевизор смотрела и понимала, что 6 миллионов — это примерно доход министра финансов за месяц. Эта сумма не может пробить брешь в казне».

В ноября 2019-го Тверской районный суд частично удовлетворил иск Ольги Зелениной о компенсации морального вреда, скостив сумму почти в 10 раз. Ей присудили 700 тысяч рублей.

Закономерно Минфин оспорил даже эту сумму. Возражения министерства сводились к тому, что Зеленина «желает незаконно обогатиться за счет казны Российской Федерации».

Была назначена апелляция, которая в сентябре 2020 г. пересмотрела решение Тверского суда и повысила компенсацию морального вреда до 1,5 миллиона рублей.

Уставшая от судов Зеленина решение апелляционного суда не оспаривала, а Министерство финансов, не желая платить, подало кассационную жалобу.

Чтобы не пересказывать позицию Минфина, я приведу 3 цитаты. Думаю, они исчерпывающе показывают, что представители этого ведомства думают о цене достоинства граждан.

Из жалобы Минфина
«В целях разумного распределения средств <...> необходимо соблюдать баланс интересов с тем, чтобы возмещение вреда одним категориям граждан не нарушало права других категорий граждан». <...> «Суд, определяя размеры компенсации, должен исходить не только из обязанности максимально возместить причиненный моральный вред реабилитированному лицу, но и не допустить необоснованного обогащения потерпевшего». <...> «…сумма компенсации морального вреда является чрезмерно завышенной и не соответствующей принципам разумности и справедливости».

И все же в январе 2021 г. суд кассационной инстанции оставил жалобу Минфина без удовлетворения. Ольга Николаевна получит 1,5 миллиона рублей. За 6,5 года незаконного уголовного преследования.

P.S.

«Новая» выражает глубокую человеческую признательность Уполномоченному по правам человека в РФ Татьяне Николаевне Москальковой, которая поддерживает людей, осужденных «за мак» и всегда вступается за них на судах по УДО. Мы не сомневаемся, что Татьяна Николаевна отстоит и общее, системное решение проблемы «маковых посадок» —с тем, чтобы уголовные дела, возбужденные по факту оборота кондитерского мака в России, больше никогда не появлялись.
shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow