СюжетыОбщество

Бесплодное следствие

Врачи-репродуктологи в тюрьме уже полгода. Их обвиняют в торговле детьми. Самих детей изъяли и не передали в семьи. Письмо из СИЗО

Бесплодное следствие
Фото: РИА Новости

Врач-репродуктолог Юлиана Иванова была арестована 14 июля 2020 года — то есть больше полугода назад — вместе со своим супругом, эмбриологом Тарасом Ашитковым в рамках так называемого «дела репродуктологов».

Даже по меркам нашей юстиции дело это — абсолютный абсурд.

Напоминаю, что «преступление» Ивановой и Ашиткова — а также других фигурантов дела — заключалось в том, что они помогали иностранцам обзавестись детьми от суррогатных русских матерей. В частности, они помогли филиппинскому бизнесмену Эдгаро Невада, а также семьям филиппинского бизнесмена Потенсиано и вице-спикера филиппинского парламента Кастро. Новорожденный сын Невады умер 9 января прошлого года, и полиция, вызванная на квартиру, изъяла там остальных детей, которых вот-вот должны были забрать родители.

Конрадо Потенсиано с четырьмя своими детьми: Кристиной, Кассандрой, Константином и Цариной. Трое младших детей родились в России. Фото из личного архива Потенсиано
Конрадо Потенсиано с четырьмя своими детьми: Кристиной, Кассандрой, Константином и Цариной. Трое младших детей родились в России. Фото из личного архива Потенсиано

Малышей, вместо того, чтобы отдать в семьи, сдали в специализированный дом ребенка для детей с органическим поражением ЦНС с нарушением психики (!). А начальство, видимо, распорядилось начать дело о «торговле детьми». Ну как человеку можно продать ребенка, который рожден от его спермы или (в случае Кастро) из яйцеклетки его жены? Правильно — никак. И тогда следователь Смирнова написала в постановлении, что организаторы преступления (в том числе Ашитков и Иванова) брали сперму неустановленного лица, оплодотворяли яйцеклетку и продавали родившегося ребенка тоже неустановленному лицу.

Эмбриолог, андролог ЭКО клиники NGC Тарас Ашитков в Басманном суде. Фото: РИА Новости
Эмбриолог, андролог ЭКО клиники NGC Тарас Ашитков в Басманном суде. Фото: РИА Новости

С тех пор это фантастическое дело и тянется. Дети находятся в инкубаторе, врачи — в тюрьме, несчастные родители криком кричат и присылают одну за другой экспертизы о том, что вот — это их ДНК, это их дети, сделайте анализ! А СК грозится, что почему-то собирается изымать детей у одиноких отцов по всей России.

Еще раз. Юлиана и ее муж сотрудничали с лучшими медицинскими центрами Москвы. Например, ЕМС.

Будущие родители сперму сдавали в ЕМС. Все документы — есть. Все анализы — есть.

Но следствие утверждает, что сперму забирали у неустановленного лица, потом делали в ЗАГСе заведомо ложную запись о том, что отцом ребенка является, к примеру, Конрадо Потенсиано, а потом продавали ребенка неустановленным лицам за границу, в результате чего ребенок оказывался в доме Потенсиано. (Семья Кастро родила суррогатно пятерых, семья Потенсиано — троих.)

Следствие, оказывается, спасло детей! Оно уберегло их от продажи. Дети могли бы воспитываться сейчас вместе с братьями и сестрами в богатейших семьях Филиппин, а вместо этого находятся в детском отстойнике, каждый месяц пребывания в котором приводит к расчеловечиванию ребенка. Это не мои слова. Это слова Нюты Федермессер. «Когда ребенка изымают и помещают в инкубатор, — говорит Нюта Федермессер, — он перестает быть человеком. Он перестает быть личностью».

Этот судебный процесс — когда он начнется — не должен быть закрытым. Мы, «Новая», будем внимательно за ним следить. И все СМИ призываем к тому же. Кроме того, мы призываем врачебное сообщество высказать свое отношение к этому процессу, потому что при таком подходе к медицине каждого хирурга можно арестовать за то, что он нанес заведомо беспомощному человеку тяжелые повреждения острым режущим инструментом, а каждого терапевта — за то, что он прописал пациенту химические соединения, вызывающие тяжелые побочные эффекты.

Юлия Латынина , «Новая газета»

Вот что Юлиана Иванова написала из СИЗО.

Юлиана Иванова в Басманном суде. Фото: РИА Новости
Юлиана Иванова в Басманном суде. Фото: РИА Новости
письмо юлианы ивановой из сизо
«С огромной надеждой читала Ваше расследование в «Новой». Надеждой быть услышанной. Спасибо, что не прошли мимо. Теперь я вижу, что не только нам кажутся абсурдными слова «систематическая деятельность по торговле детьми в составе организованной группы». Бред в каждом слове! Первые дни после ареста мне виделось, что все происходящее сон, недоразумение, ошибка, день-два и все решится. Но прошло уже более 6 месяцев с 14 июля 2020 года, когда рано утром трое незнакомых мужчин вошли в мой дом. Вежливые люди в штатском вяло перебирали наши личные вещи под присмотром соседей-понятых. Все найденные «вещественные доказательства» описывали и тщательно упаковывали. Набор «улик» поразил меня в первые минуты обыска. Изъяты периодические журналы, которые мы выписываем много лет.

Зачем следствию наша профессиональная литература? Или смутил английский язык журнала?

Долго рассматривали свидетельство о рождении младшего сына (он рожден в США, где мы проживали около 4 лет). Переговаривались между собой: — Брать? Пауза. — Не знаю. Пока не бери. Чем свидетельство о рождении нашего ребенка может помочь следствию? Невольно вспомнились слова «дело врачей», «иностранные агенты», «закрытый суд»… Собраны все электронные носители в доме, включая собственность детей. В ст. 81 УПК РФ говорится о том, что СК должен в срок не более 30 дней решить вопрос о приобщении электронной техники к уголовному делу! Но пока детям не вернули их собственность. Они не обвиняемые, не подозреваемые! Двое студентов остались без личных телефонов, компьютеров! Г-жа майор юстиции Смирнова Л. В., что вы надеялись там найти? После обыска нас с мужем увезли в Басманный суд. Допрос до 23 часов, ожидание автозака до 2 часов ночи, долгая дорога от суда до ИВС (Петровка, 38). Нас везли в автозаке 10 (!) мучительных часов без воды, еды и, прошу прощения за подробности, туалета. В 12 часов следующего дня мы на Петровке, 38. Там впервые я услышала слова «лицом к стене» и «руки за спину». Далее тюремных подробностей не будет. Первые впечатления были самыми яркими. Сегодня за плечами уже 6 долгих месяцев тюрьмы. За что? За то, что мы хорошо умеем лечить бесплодие? За то, что у нас есть иностранные пациенты? За то, что мы востребованные врачи и проводим много циклов ЭКО? Это сегодня преступление? В отсутствие улик есть попытки физического и психологического воздействия <…>: — физические угрозы мне (август); — запрет на звонки, в т.ч. детям, родителям мужа; — эпизодические ограничения на переписку мужу (октябрь); — недопуск адвоката ко мне с середины сентября до настоящего времени без разрешения следователя.

Что это? Нерасторопность системы или осознанное давление с целью получения признательных показаний?

Нам дают силу и надежду: — сыновья, которые повзрослели за один день и стали единственной связью с миром; — коллеги, которые объединились, шефствуют над нами, нашими детьми, пишут поручительства в суд, готовы свидетельствовать по делу; — пациенты, подписавшие петицию о нашем освобождении (более 7,5 тысячи подписей). Они сняли и выложили в соцсети личные ролики о своих (да и наших) детках, рожденных после ЭКО. Но пока все тщетно. Мы в тюрьме со строгим режимом в камере для преступников с особо тяжкими статьями. Как в этой ситуации сохранить веру в людей? Не потерять чувство защищенности?
Юлия, к Вашим правильным вопросам, и я хочу спросить главного следователя СК РФ майора Смирнову Л. В.: — Можно ли в современном правовом государстве лишить свободы человека без конкретных сведений, указывающих на его причастность к совершению преступления? Или посадить в тюрьму можно любого? Был бы человек, а доказательства найдутся… Юлия, нам нужна помощь журналистов. Я прошу Вас помочь добиться открытого суда. На основании ст. 241 УПК РФ разбирательство уголовных дел во всех судах открытое, за исключением: а) дел о государственной тайне; б) дел, где преступление совершено лицом до 16 лет; в) дел о преступлении против половой неприкосновенности; г) дел, где возможно нарушение безопасности участников процесса. Ни один пункт не может быть применен в нашей ситуации. Кроме того, судья, выбирая закрытое слушание, обязан указать причину своего решения (п. 2 ст. 241). Это ни разу не было сделано на прошедших судилищах (15 июля Басманный суд; 3 августа Мосгорсуд; 10 сентября Басманный и 14 октября Мосгорсуд). Я считаю закрытые двери суда индикатором несостоятельности судебного процесса, попыткой спрятать незаконность нашего ареста и содержания под стражей. <…> Я открыто обращаюсь ко всему сообществу журналистов в лице: **Юлии Латыниной** , журналиста «Новой газеты», **Алексея Венедиктова** , главного редактора радиостанции «Эхо Москвы», **Евгении Альбац** , главного редактора журнала The New Times, **Дмитрия Муратова** , главного редактора «Новой газеты». Помогите нам в нашем законном желании быть услышанными! Мы не виноваты. Мы готовы к открытому разговору с судом и обществом. Свое письмо разрешаю публиковать в средствах массовой информации полностью или цитатами без нарушения общего смысла сказанного. <…> С уважением и огромной надеждой на помощь, _Иванова Юлиана Юрьевна, врач-репродуктолог клиники NGS, а ныне заключенная СИЗО № 6 г. Москвы 26 октября 2020 г._
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение

P.S.

P.S. Письмо не удалось отправить в октябре. Сегодня уже февраль. Ничего нового… Очередной «суд» 14 марта. Слова, которые мы там услышим, нам уже знакомы.
shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow