Ну и для чего так много снега, зачем он так ложится тяжело,
Тогда как скоро вытечет с разбега вон в то водозаборное жерло?
Зачем так много этого, воспетого, простите простодушие поэтово.
Зачем так до фига всего вот этого, когда не будет же всего вот этого?
Зачем, когда окажется в финале, что он вода и больше ни хрена?
А то мы без него не понимали, что тут у нас холодная страна!

Все для того, чтоб Существо Верховное, большое, исключительно духовное,
Смотрело бы на это поле ровное, холодное, немое, безлюбовное,
На то, как мы дороги в нем протаптываем, бредя необозримым нашим краем,
На то, как мы лакуны в нем протапливаем и смерти вопреки в снежки играем.
Ох, и восхищается же нами Верховное такое Существо!
Его мы огорчаем временами, но в целом очень радуем его.

Ну и для чего так много дряни, зачем она в избытке нам дана,
Когда мы понимаем все заране, что это дрянь и больше ни хрена?
Зачем все это крошево и месиво, со всей его бессмыслицей упорною,
Когда оно так весело, так весело в решетку загремит водозаборную?
Зачем его накапливать, размазывать, зачем нагромождать его зловеще,
Зачем бы так избыточно доказывать уже не раз доказанные вещи?

Все для того, чтоб Существо Верховное, большое, исключительно духовное,
Смотрело бы с небес, немногословное, на наше скрежетание зубовное.
На то, как мы тут бегаем с фонариками, небесному сигналя трибуналу,
Как мы своими частными финаликами толкаем пьесу к общему финалу!
Ведь мы, отбросив тело теплокровное, собой пополним Существо Верховное,
И да, оно же заинтересовано, в ближайший муравейник палкой тыкая,
Чтоб душ тщедушных не было насовано в его душехранилище великое,
Чтоб отсекались мелкие, пошлейшие, готовые отдаться за питание,
Чтоб попадались все-таки прошедшие какое-никакое испытание…

Ох, и посмотрел бы я, ребята, на Верховное на это Существо!
Лишь то и утешает, что когда-то мы все вблизи посмотрим на него.