Зажигательные танцы живота, павлиньи перья, восточные мотивы, преувеличенные парики, роскошные костюмы — лишь малая часть того, что представлено в ассортименте спектакля. «Мольер, avec amour» по пьесе Булгакова «Полоумный Журден» — убедительная демонстрация возможностей и талантов труппы. В сегодняшней «Табакерке» умеют все: и бить чечётку, и петь Генделя, и заряжать молодой энергией зал. Здесь фехтуют, как танцуют (номера с рапирами поставили братья-асы Мазуренко), и танцуют как настоящие профи.
Спектакль был в репертуаре еще той, первой, студии Олега Табакова, и возвращается в новой редакции. Тогда Сергей Газаров играл Журдена, теперь он — постановщик.
Сцена буквой «Т» вдается в зал, зрителей приглашают соучаствовать. На задник художник спектакля Александр Боровский поместил портрет Мольера, лицо разрезано створками импровизированной сцены: то страдающее, то проницательное. Потом возникнет Булгаков. Створки хлопают, вращаются, меняя выражения лиц авторов, смешивая их друг с другом. «Мольер, с любовью» создан для веселья и весельем насыщен: пестрые характеры, музыка, трюки — весельем публику атакуют без пауз.
Утро мещанина (Михаил Хомяков) открывается примеркой тесных малиновых штанов: художник Мария Боровская дала себе волю — избыточность в ее костюмах слита с иронией. Являются учителя, домочадцы, у каждого своя партия, пышно расцветает интрига. Звезда спектакля — артист Александр Фисенко, его комический азарт в роли мадам Журден особенно заводит зал. Выбор мужчины на женскую роль обусловлен не модой, а традицией: так было в труппе Мольера, так и у Булгакова. Утрированная преувеличенность женских черт в смеси с гендерной двусмысленностью просто обречена на овации. В пару мадам с могучими ногами — настоящие красотки, дочь и служанка (Анастасия Дворянская и Ксения Утехина).
Программка спектакля предъявляет его зрителю с долей высокопарности: «история о безудержной силе воображения, преображающей реальность». Но хоть в основе сюжета обман, Газаров умеет лихо, без обмана сработать яркое шоу. На первом, втором и третьем планах его постановок всегда маячит главная цель — потешить. И если он что и преображает, то театральность — в рыночный продукт. Иногда вульгарный, иногда примитивный, но он мастер развлечь, не обременяя рефлексией и глубиной.
В апреле будет три года — как «Табакерку» возглавил Владимир Машков.
Достаточный срок, чтобы понять, что собственно возникает в здании на Сухаревке, которое успел достроить его учитель.
Кажется, Бродвей. Театр, куда бы ломились поглядеть на классное представление, где артисты купались бы в любви и восторге зрителя («актер-царь сцены»), где не было бы ни минуты скуки. В Нью-Йорке таких театров несколько десятков, в Москве их нет. Именно в такой Константин Райкин, хоть и не столь решительно, пытался и пытается превратить «Сатирикон», хотя ему до сих пор мешает фантомная тоска по серьезной режиссуре.
…Человек, впервые попадающий внутрь нового здания на Сухаревке, слегка шалеет, у некоторых даже начинается головокружение. Интерьер радикально обновлен, красота по-машковски специфична: две с половиной тысячи квадратных метров зеркал — лестница и все поверхности, кроме зрительного зала. Худрук уверен: зеркала помогают концентрации. Тут несколько уровней. И зрители наперебой делают селфи с Табаковым (цветной портрет на третьем этаже) и его 3D-порхающими вокруг бабочками.
Потому, что, прежде всего, это театр Олега Табакова: не «имени», а — самого.
Название закрепляет и эстетическую преемственность, и наследование идей и задач, само собой, обновленных. А «обновление наследования — как писал сам Табаков — это обновление, последовавшее в результате роста того, что называется "подлесок"».
«Подлесок», высаженный когда-то в «Табакерке», давно превратился в могучий лес и теперь формирует каждый по-своему разнообразный столичный театр. Владимир Машков и Сергей Газаров, Сергей Безруков и Евгений Миронов. Лидеров Олег Павлович воспитывать умел, передавать им свои главные свойства — тоже.
В сегодняшней «Табакерке» аншлаги, лом, на знаковые спектакли вроде «Матросской Тишины» очередь и запись. Однажды в ответ на слезные просьбы моего сотрудника «отправить жену на Машкова, иначе развод» удалось устроить семейное счастье всего за двадцать тысяч. Короче, успех!
Успех — одно из самых важных слов в рабочем словаре Табакова (знаменитого фразой, пресекавшей жизнь слабых постановок: «Это за деньги продавать нельзя!»), начинавшего свой день худрука с кассовых рапортичек.
Правда, трудно сказать, что в зеркальном пространстве новой «Табакерки» так уж четко отражается единый замысел. Напротив, все тут дробится и приходит в противоречие.
Так именно Газарову удалось невероятное: его недавний «Ревизор» с Машковым в роли Городничего вырос до масштабов театральной сатиры.
Критики сумели увидеть в спектакле лишь пошлость, но не заметили: это пошлость обличительная, проданная с большим размахом.
Газаров выразил агрессивный абсурд момента точно и оглушительно смешно. Его животная «чуйка» происходящего и машковский талант опровергли собственную программу. Не Хлестаков, а Городничий стал главной фигурой «государственной пьесы» наших дней: в белом мундире, в сценах с чиновниками, верхом на медведе — роль из фантастических работ Машкова.
И пусть Владимир Львович свое сумасшедшее обаяние без скупости тратит на людей власти, пусть горделиво участвует в ваянии поправок к Конституции. Его Городничий сказал об устройстве страны, в которой мы живем, как ни одна другая актерская работа десятилетия. И еще: могучий эффект этой постановки в небывалом взаимном резонансе, в опрокидывании друг в друга спектакля и публики: на сцене — «Ревизор», а в сытом столичном зале — персонажи пьесы. Сам текст непреклонной волей автора вывел спектакль из веселого зрелища в формат ошеломительной карикатуры на современность. Похоже, помимо воли главных ее творцов.
…Ну, а в премьерном «Мольере» Газаров, как видно, решил бросить вызов самому себе, сделать еще более весело. И довел постановку до качеств высокой кулинарии. Но когда так без продыху развлекают, так без пауз душат звуком и трюком, становится скучно. И рискну предположить, не мне одной.
Впрочем, сам Машков занимается театром несколько иного типа. Его, кажется, больше занимают человеческие характеры и обстоятельства, чем зрелищный напор. Его «Матросская Тишина», «Ночь в отеле» отмечены аншлагами, уверенной режиссурой и — отсутствием опознаваемой современности. Этот театр последовательно не учитывает пульс дня и живет мимо актуальности, но профессионален, герметичен и отвечает конкретному запросу. Ведь зритель такого театра, его поклонник и завсегдатай, — зритель на все времена: он стоял в толпе на средневековой площади, он ржал над сальными лацци, он одинаково быстро сбегался и к месту казни, и к ярмарочным балаганам. Сегодня он в офисном костюме или брендовых шмотках попивает в зеркальных стенах шампанское, а выходя из зала после спектакля, говорит спутнице: «хоть понятно, за что деньги берут!». В старые времена его звали обывателем, в нынешние он — продвинутый пользователь. Если уж отправляется в театр, то «отдохнуть», «расслабиться», а вовсе не за озоном идей или идеальных начал. Потому и стремится в «Табакерку» — на остров театральных радостей среди усугубляющейся драмы российской жизни.
Здесь занимаются тем, что ходко идет всегда: смехом и слезами. Здесь кирпичик за кирпичиком складывают буржуазный театр — вне контекста и голоса улиц. Здесь не пишут писем времени и не следят, что в нем происходит. Здесь любят и умеют создавать праздник.
Каким художественным руководителем надо быть, чтобы в России-2021 выбирать такой театр? Успешным.
