Суд

Несмотря на то что суд о замене политику Алексею Навальному условного срока на реальный по делу «Ив Роше» должен начаться только в одиннадцать утра, станция метро «Преображенская площадь» уже в девять заполнена сотрудниками правоохранительных органов. В вестибюле станции «космонавты» держат в руках свои шлемы. В переходе дежурит около 20 полицейских. Несколько десятков — еще у выхода из метро. Некоторые из них выборочно проверяют документы у прохожих. Жетоны полицейских заклеены ленточками. У выхода также стоит спецтехника: автозаки, автобусы Росгвардии, автобус «Мосгортранса», набитый силовиками.

Подход к Мосгорсуду оцеплен: на 1-й улице Бухвостова на пути к Московскому городскому суду стоит цепочка омоновцев, ограждения. Дальше проход открыт только для журналистов: проверяют документы, пресс-карты и редакционные задания.

Мужчина, который направлялся в суд на слушание другого дела, говорит, что «обычных людей не пропускают почему-то».

У суда уже дежурят журналисты и силовики; кажется, что никого другого здесь нет. К половине десятого к Мосгорсуду подходит Юлия Навальная и адвокат политика Ольга Михайлова. Женщин сразу же обступают со всех сторон. Когда они проходят в суд, правоохранители начинают теснить журналистов на тротуар. Достают ограждения.

Хотя акция у суда была объявлена сторонниками Навального почти сразу же, как стала известна дата заседания, активистов здесь на первый взгляд вовсе нет (пять-шесть «слушателей» ждут заседания вдали от журналистов у жилого комплекса). Но у прохожих разговор только о политике. По их мнению, именно Навальный виноват в том, что все улицы оцепили, и им теперь нужно искать обходные пути по окрестностям. Конные полицейские у входа в Краснобогатырский сквер (выглядит очень самодержавно) сообщают, что парк закрыт «по техническим причинам».

— Знаем мы ваши технические причины, — протягивают две женщины.

— И что, я теперь из-за Навального на работу опоздаю? — возмущается мужчина с портфелем.

Жандармы неумолимы. Чуть дальше один полицейский говорит другому по рации: «Проси всех на выход, закрываем».

Группа поддержки обнаруживается где-то в 15 минутах ходьбы от апелляционного корпуса Мосгорсуда. Все это время со стороны Богородского вала на подходах к суду стоит человек пятьдесят. Группа сосредоточена вокруг остановки, большая часть активистов общаются между собой или смотрят в телефоны. Лозунгов и криков нет. Тем не менее многих из присутствующих все равно выхватывают из толпы и ведут в автозак. За короткий срок задерживают больше 10 человек.

— Вы понимаете, что мы стоим ждем трамвай?! — не выдерживает и эмоционально спрашивает сотрудников полиции на остановке женщина с большой, плотно набитой сумкой в руках.

— Какой? — вроде бы даже участливо интересуется полицейский.

— Одиннадцатый трамвай.

— Сейчас посмотрим. Он через три минуты. Если не сядете… то присядете.

Задержания продолжаются и дальше в сквере, где дежурит конная полиция. Пока двух девушек тащат за руки сотрудники ОМОНа, неподалеку причитают старушки:

— Куда вы девочек задерживаете, мужики здоровые?

Точечные задержания проходят и у метро «Преображенская площадь», ближе к двенадцати здесь уже стоит больше десяти автозаков. Чаще всего берут тех, кто задерживается у входа, а не идет куда-то целенаправленно. При этом у многих выходящих из метро проверяют документы и осматривают вещи. К полудню ОВД-Инфо передает, что у Мосгорсуда задержали почти сотню людей. Задерживают активистов, сторонников Навального, прохожих и журналистов. К двум часам число задержаний увеличивается в два раза. К началу оглашения приговора в восемь вечера счетчик задержаний переваливает через 350.

Дарья Козлова,_ _«Новая» _ _

Дело

Как только судья Репникова огласила приговор, стало очевидно, что события переместятся в центр города. Вероятно, так же решили и силовики: сообщения о том, что та или иная центральная улица перекрыта кордонами полиции, стали появляться повсеместно. От Чистых прудов, где находится редакция «Новой», до Манежной площади, которую команда Навального объявила точкой сбора митингующих, идти минут пятнадцать. По пути можно услышать, как люди переговариваются между собой о Навальном.

— Два года? — спрашивает у своей спутницы молодой человек, который стоит со мной у пешеходного перехода.

— Ага. И что теперь будет… — сокрушенно отвечает та.

К девяти вечера без особых помех удается дойти до Манежной. Тут, конечно, уже большое количество силовиков, все перекрыто. Возникает довольно наивная мысль, что если у меня есть жилетка с надписью Press, пресс-карта и редакционное задание, то стоит подойти к сотрудникам и попытаться уговорить их пропустить за заграждения.

в летах на попытки объяснить ему, что мне просто необходимо попасть на площадь, которую они перекрывают.

Пока я думаю о том, как теперь пройти на Манежку, силовики начинают кричать в громкоговорители, что не будут пропускать на площадь даже журналистов. Пытаюсь обойти через улицу Охотный Ряд; все то время, что иду, вижу десятки единиц спецтехники, она все прибывает и прибывает. На Охотном ряду тоже заграждения, за ними, кажется, только какие-то случайные прохожие, которые просто гуляли по центру и оказались заперты в созданном металлическими заборами пространстве. С другой стороны заграждений много журналистов и совсем немного тех, кто пришел выразить свое несогласие с решением судьи. Недалеко от меня стоит группа из нескольких молодых людей. Спрашиваю у них, зачем они сегодня вышли на улицы.

— Мы хотим выразить свое недовольством этим позорным и трусливым решением властей, — отвечают мне коротко.

Пока я разговариваю с ребятами, силовики в громкоговорители заявляют, что у них наконец есть приказ пропускать прессу на Манежную площадь, которая, к слову, совсем пустая. Вероятно, хотят, чтобы журналисты посмотрели там друг на друга, внутри заборов, и разошлись. В итоге почти никто из прессы не воспользовался «великодушием» сотрудников. А людей становится все больше, они растягиваются вдоль дороги и машут проезжающим мимо машинам, которые в свою очередь сигналят им, выражая поддержку.

Тем временем силовикам, видимо, уже дали указание начинать задерживать. Очень картинно пять «космонавтов» выходят из-за заграждений в сторону кучек людей. Следую за ними, вижу, как они смотрят на одного парня — не подходит, идут дальше, замечают двоих молодых людей, которые уже довольно долгое время просто мирно сидят на лавочке. Хватают их. На объяснение причин задержания время уже даже не тратят, просто ведут к автозакам, после этих двоих задерживают еще одного и еще… Пытаюсь подсчитать, сбиваюсь. Из-за своих металлических заборов силовики выбегают раз в две минуты, каждый раз хожу за ними, чтобы понять, по каким вообще принципам они выбирают, кто больше подходит для того, чтобы покататься этой ночью в автозаке. Понятно, бо́льшим спросом у полицейских пользуются мужчины, хватают пока только их.

В какой-то момент все протестующие, которых можно задержать на улице Охотный Ряд, заканчиваются. Из-за этого под раздачу попадает иностранец с представительной внешностью, он не имеет никакого отношения к митингам и уже заходит в торговую галерею «Модный сезон», как его задерживают и ведут к автозаку. Мужчина настолько ошарашен от всего происходящего, что даже не может задать никакого вопроса, просто удивленно озирается по сторонам и послушно идет с силовиками.

После этого задержания начинают перекрывать улицу, протестующие переходят дорогу и собираются на площади у Большого театра, уже здесь начинаются первые лозунги. «Навальный!», «Отпускай!», «Навальному свободу!» — скандируют люди.

Большая часть успевает убежать, но тех, кто не смог, начинают очень жестко задерживать: кому-то выламывают руки, кого-то волочат по снегу.

По моим подсчетам, человек 200 добежали до Петровки, но силовики уже за ними не гонятся, потому что у них на то, чтобы сгруппироваться и вывезти огромный спецтранспорт на маленькие улочки и переулки центра Москвы, уходит гораздо больше времени.

Количество протестующих продолжает увеличиваться. В Рахманиновском переулке скандируют: «Москва, выходи!» Мимо проезжают машины и либо сигналят в поддержку, либо громко включают песни. Плейлист в этот вечер состоит из трех треков: «Перемен» группы «Кино», «Это пройдет» группы «Порнофильмы» и «Смерти больше нет» группы IC3PEAK.

— Слева от нас находится прокуратура, давайте туда, передадим привет, — в шутку говорит один из протестующих, но в сторону прокуратуры никто не идет.

Долго продолжается мирное шествие, протестующим удается выбирать пути, на которых еще нет силовиков. Я иду чуть поодаль от общей группы, чтобы оценить ее масштабы. В какой-то момент понимаю, что сзади меня находятся сотрудники в штатском. Они по небольшим кнопочным телефонам передают своим, в какую сторону двинулась группа людей.

— Как же они *** [чрезвычайно надоели]! Не могут уже выйти на большую улицу?! — сетует один из них.

Заметив, что я подслушиваю, они замолкают. Тем временем протестующие доходят до Дмитровского переулка. Силовики в этот раз их опережают: как только вся колонна оказывается в переулке, въезд и выезд перекрывают автозаками. На людей выбегает большая толпа омоновцев, сотрудник в гражданской одежде дает наводку, кого задерживать. Один из силовиков бежит к молодому человеку, которого ему приказали задержать, но поскальзывается на льду и падает. Молодой человек, который пытается помочь ему подняться, вместо благодарности получает непонятно чем мотивированный удар дубинкой.

Через минуту всех берут в оцепление. Люди поднимают руки и кричат, что они безоружны, однако силовиков этот жест мало впечатляет: начинаются жестокие избиения и задержания. На моих глазах омоновец остервенело избивает дубинкой активиста, отталкивает меня, увидев, что я снимаю.

Часть людей, понадеявшись укрыться от дубинок, забегает во внутренний двор, силовики за ними. Ворота во двор закрывают, журналистов туда не пускают. В это время сотрудник, по форме которого сложно понять, к какому подразделению он принадлежит, кричит: «Суки, все лицом к стенке!» Человек десять заставляют заложить руки за голову и встать лицом к стене. «Прямо как в Беларуси», — мелькает у меня в голове.

В это время силовики от ворот во двор, куда забежала часть протестующих, до автозака образовали некое подобие коридора, через него людей грубо ведут прямиком в спецтранспорт. Один автозак довольно быстро заполняется.

— Держим их здесь! — кричат друг другу силовики.

Людей снова берут в оцепление, подъезжает еще один автозак. Начинается новая волна задержаний. Я слышу из рации одного из омоновцев, который стоит в сцепке рядом со двором, что есть еще третий и четвертый автозаки, и их необходимо заполнить.

— Еще нужны люди, да? — спрашивает силовик.

Становится понятно, что все оказавшиеся в ловушке во дворе будут задержаны. Снова что-то доносится из рации, подхожу ближе, чтобы расслышать. «Если есть возможность, один [автозак] оставьте свободным, у нас тут недалеко еще человек тридцать». После действительно пригоняют машину, но не автозак, а микроавтобус, туда тоже грузят людей. Замечаю интересную картину: один из силовиков долго смотрит через решетчатые ворота на миловидную девушку, которая находится во дворе. Подходит к ней, берет ее за руку и выводит из переулка. Уже следующей девушке не повезло приглянуться силовику — ее грубо ведут в автозак. Так все продолжается до тех пор, пока во дворе никого не остается. На моих глазах

Переулок опустел. Пока двигаюсь обратно в сторону редакции, замечаю несколько разрозненных небольших групп, скандирующих лозунги или убегающих от силовиков. В этот вечер, по данным ОВД-Инфо, было задержано больше тысячи человек.

**Фариза Дударова, «Новая» **

Дело: альтернативная версия

Где-то в одиннадцать вечера силовики решают, что шествие по Москве протестующим пора бы уже и прекратить: десятки полицейских выстраиваются в цепь на пересечении Петровки и Кузнецкого Моста. Еще до того, как они успевают полностью сгруппироваться, колонна сворачивает в Дмитровский переулок. Протестующие бегут, некоторые поскальзываются, падают на асфальт, но встают и бегут дальше. За ними поодиночке бегут омоновцы. Но бежать некуда. Дмитровский переулок перекрыт сотрудниками правоохранительных органов с обеих сторон.

В узком пространстве переулка в толпу быстро сбивается чуть ли не пара сотен человек. Начинаются задержания: омоновцы догоняют хвост колонны и начинают выдергивать из него людей. Заламывают им руки за спину, замахиваются дубинками, бьют ими по коленям (простите, правильно, наверное, говорить «применяют спецсредства»).

— Ногу убрал!

— Отойди! Куда идем, *** [черт]?!

— А ты руку отпустила!

В среднем на каждого задержанного приходится пять-шесть правоохранителей, хотя за некоторыми приходят и по два сотрудника. Других протестующих прижимают к стене и берут в кольцо. Парни и девушки строятся шеренгой в несколько рядов. Все они начинают скандировать: «Мы без оружия!»

Разглядеть хоть что-то в темном переулке позволяют вспышки камер, они же бликами отражаются в черных шлемах «космонавтов». Вдруг толпа приходит в движение, будто находит выход из западни. Мощный поток людей уходит куда-то в сторону, за кованые ворота, во двор. Туда забегает человек семьдесят, меня также затягивает внутрь. Митингующие делают круг по небольшому пятачку в поисках выхода. Здесь кругом лед. Выхода нет. Двор глухой. В железные ворота вслед за протестующими вбегают омоновцы. Все это начинает напоминать игру в кошки-мышки.

— Ну что? Набегались? — кричат силовики.

Некоторых бьют сразу. Одного мужчину прижимают к стене и лупят дубинкой по спине и голове. Других — по рукам (потом под руки же и выводят наружу). Под удар попадает и журналист издания Real Viewer Федор Худокормов: его омоновец бьет по голове. Мужчина падает на землю и начинает кричать «помогите!». Ко мне подходят две девушки и начинают допытываться, как же отсюда выйти. Одна из них плачет, другая говорит:

— Мы, честно-пречестно, просто с работы шли. Мы в Макдоналдсе работаем.

Выход из двора перекрывают десятки силовиков. За синими куртками не видно ни журналистов, ни протестующих. Когда к воротам подъезжает автозак, омоновцы немного расступаются, формируют коридор к нему. Нескольким ловким ребятам удается по пристройкам забраться в окно жилого дома и окончательно сбежать из Дмитровского переулка, все оставшиеся протестующие строятся вдоль стены. Одна девушка начинает плакать, парень в серой куртке и очках лениво закуривает сигарету.

Через какое-то время сотрудники ОМОНа начинают выводить за ограждение группы задержанных. Одного автозака на всех не хватает, люди вперемежку с сотрудниками выстраиваются в очередь. Один из силовиков налетает на курящего парня: «Ты че, пацан, совсем охренел?!» Другой «космонавт» выводит работниц Макдоналдса. Мужчина их успокаивает: «Со всеми бывает, скоро вы будете дома». (Задержали их или нет, неизвестно.) Вот уже есть шесть задержанных, потом семь, вот уже восемь. Правоохранители заламывают руки двоим журналистам. Места в автозаках заканчиваются быстро. Когда очередной из них уезжает, прессу выводят за оцепление. Взаперти остаются еще десятки людей.

Дарья Козлова,_ _«Новая» _ _