— Я вышел не столько поддержать Навального, сколько выступить против неправомерных действий властей и просто пообщаться с людьми.

Если говорить о России в целом, то посмотрите: у нас только 1% оправдательных приговоров, политзаключенные, ужесточение законов. При этом сами власти законы нарушают. Пенсионная реформа, постоянный рост налогов, поправки к Конституции, масса продажных СМИ и отсутствие свободы слова. Всего с ходу не перечислишь. Экология: из Байкала выкачивают воду, в Сибири вырубают лес и везут в Китай. Только за последний год — экологические бедствия в Норильске и на Камчатке. И никто за это не ответил! У нас в Балаклаве целая бухта загрязнена: всплывает мертвая рыба, дельфины. И я чувствую, что и за это отвечать никто не собирается. В Севастополе постоянно растет безработица, у большинства людей зарплата нищенская. Моя мать работает в госпитале, зарабатывает меньше 20 000 рублей. Разве можно на это нормально жить? Чиновники получают по 300–400 тысяч в месяц, а обычные люди еле сводят концы с концами. За последние семь лет в Севастополе крайне ухудшилось отношение к президенту и российским властям. Люди думали, что папа Путин все сделает. Он старается, чтобы Россия выглядела как сильная военная держава, ядерное оружие, все дела. А о народе никто не задумывается. Глава Севастополя Развожаев... вот нет таких результатов его работы, чтобы я сказал: «За это ему респект». К митингу, собственно, и привело то, что севастопольские губернаторы, которых направила Москва, нормально не работают. Свобода Навального для людей — это трамплин, чтобы перестать терпеть то, что они терпели раньше.

Я вышел на площадь Нахимова высказать свое мнение и подискутировать. Я не выкрикивал лозунгов, хороводы не водил, с плакатом не стоял, а в итоге мне приписали организацию митинга. На площади были провокаторы, они рвали плакаты, хватали людей за руки, но их защищала полиция. Они провоцировали ребят на диалог, чтобы собрать на них информацию. Власти задерживают меня за то, чего я не совершил. И осуждают на семь суток на основании показаний одного свидетеля — дружинника, который помогал полиции задерживать протестующих. Этот же свидетель выступал на суде и у других ребят. Меня привезли в спецприемник. Сначала опрашивали полицейские, потом возили на медосвидетельствование. Медсестра спросила: «Ты за Навального? Наваленный, что ли?» (_под воздействием наркотических веществ._ — **Авт.** ). Я спросил, какая у нее зарплата? Она ответила: «Вам лучше не спрашивать». Я сказал, что именно поэтому я и вышел на митинг.

то ли фээсбэшник, то ли сотрудник Центра «Э» (несмотря на мою просьбу, документы они не предъявляли). Я им отвечал вопросом на вопрос, спрашивал, все ли их устраивает в стране. Они молчали. Меня достаточно быстро отпускали с этих допросов. Молодых допрашивали так, что после допроса на них лица не было. Они приходили после в камеру бледные, ложились и ничего не отвечали. Некоторые закуривали, хотя до этого вообще не курили. Очевидно, что на них давили. Мне 30 лет, на меня надавить сложнее. У молодых еще нет сформированной позиции. Они посмотрели фильм и подумали, что стоит только выйти, и власть изменится. Тем, кто поддался на давление, давали меньше суток ареста. Судили меня одним из последних. Перед вынесением приговора судья Андрей Грачев удалился в совещательную комнату и через минуту пришел с уже распечатанным решением. Через два дня после суда, уже в ИВС, меня снова вызвали на допрос. Предполагаю, что это был сотрудник ФСБ — он, как и все, не представился. Он спрашивал, местный я или нет. Предлагал уехать в Одессу, раз в России не нравится. Я ему сказал, что родился тут, люблю свой город и будут топить за него дальше.

— Я родилась в Севастополе. Живу здесь, учусь, работаю и плачу налоги. Никогда не была замечена в противоправных действиях. Местные СМИ и паблики называют нас «навальнятами», а я между тем расследование Навального посмотрела второй раз в жизни. Первое было «Он вам не Димон». Я не особо интересуюсь политикой, знаю, что Навальный оппозиционер, у него есть жена Юля и что он делает неплохие расследования. Когда я посмотрела видео про дворец Путина, была очень возмущена и, наверное, окончательно потеряла веру в президента. Я не думаю, что могу рассуждать в масштабах страны: как и что нужно изменить. В Севастополе, с одной стороны, многое делается в плане урбанистики: парки, дороги. С другой — за те деньги, которые поступают из Москвы, можно было бы сделать больше. Я работала в госучреждении и видела кое-какие бюджеты и сметы. Но что из них получается по факту? За шесть лет не организовали даже раздельный сбор мусора. Не решили водную проблему. «Крымская весна» произошла, когда я была подростком. Мы тогда слушали родителей и думали, что все это правильно. Что не будет войны.

Я получаю меньше 20 000 в месяц, а цены — очень высокие. Хочется нормальных цен, адекватных зарплат, хотя бы соизмеримых. Пусть у меня остаются те же 18 000 рублей в месяц, но хлебушек будет стоить 10 рублей, а не 35. Ну как смотреть спокойно на все эти ершики, когда у нас перспектив тут нет? Да, мы кричали лозунги. Водили хоровод, уже под конец осмелели и начали кричать «Путин — [ст. 158 УК РФ]». Там было много провокаторов, особенно выделялся один, который вырывал плакаты. Потом случилось роковое «пройдемте». Мне не предоставили адвоката, сказали, что есть показания нескольких свидетелей, которые видели, как я кричала «свободу Навальному», и поэтому я должна подписать протокол об участии и организации митинга. Я подписала, так как думала, что нас тогда скорее отпустят. Но меня арестовали.

В суде говорили, что есть показания свидетеля. В отделе пытались просмотреть мой телефон. Самое неприятное было в спецприемнике, таскали на допросы, говорили, что мы все просто глупые дети и не понимаем, что делаем. Что Путин вообще молодец, а Навальный предатель. И это делал каждый полицейский, который заходил туда. Некоторые говорили, что у родителей будут проблемы на работе, кому-то угрожали отчислением. Подходили люди не в форме, фотографировали, задавали вопросы. Почему-то спрашивали, знаю ли я игры «Синий кит» и «Тихий дом». И никто не представлялся. В спецприемнике не кормили, хорошо, что у меня с собой был небольшой перекус. Когда осудили, как-то стало легче, потому что ИВС у нас хороший. Там было почти как в детском лагере: спали, кушали, читали книги, и нас водили на прогулку по зарешеченному двору. Никто не обижал. Я думала, что уже все, но в последний день меня вызвали на допрос. Увели куда-то в подвал, там была железная клетка, меня туда посадили и стали допрашивать несколько человек в штатском. Я так поняла, что это были «эшники», уголовный розыск и ФСБ.

Они спрашивали меня, что я знаю о Навальном и Конституции, и говорили, что все эти поправки нам на пользу. Сначала меня пытались надоумить, а потом спрашивали, кто организатор. Показали бумажки из чата «Свободный Севастополь» и сказали, что у них есть «выписки на всех». Просили сдать друзей. Когда они начинали давить, я плакала. «Тебя выгонят, твою мать уволят, ты что, хочешь, чтобы она осталась без работы и пенсии? Кто будет вас кормить?» Они давили на семью, а потом просили рассказать про своих друзей. Раньше фээсбэшников я видела только в фильмах...