В полицию никто тогда ничего еще не кидал, комья льда и снега полетели позже (а на человека в полковничьей папахе показательно обрушили шквал снежков). И вот на этот дым от шашек «космонавты» и пошли, начались жесткие задержания. Людей выхватывали из толпы и уносили. Некоторых тащили по земле. Я насчитал не менее 25 задержанных — парни и девушки.
Услышал за спиной: «Вон, маленькую взяли». Действительно, полиция увела куда-то совсем махонькую девчушку.
Следом уже понесли — вчетвером — девушку покрупней. Некоторых друзья пытались отбивать, и вспыхивали короткие потасовки. Треск раздираемых курток, громкие удары дубинками — значит, не только по ногам, рукам и спинам. Вопли и проклятия. После этого полицию и начали обкидывать снежками.
Насилие со всей очевидностью полиция проявила совершенно избыточное и просто излишнее: до этого момента люди, собравшись на Красной площади и немного покричав («Россия, выходи!», «Красноярск, выходи!», «Перемен!», «Аквадискотека!», «Путина — долой!», «Навальный, мы с тобой!», «Мы здесь власть!», «Россия будет свободной!»), дошли до краевой администрации, постояли, покричали и попели там, затем прогулялись до мэрии. Шли по центральным улицам, растянувшись на несколько кварталов (по моим оценкам, в стихийных митингах и гуляньях участвовало около полутора тысяч человек), проезжающие авто опускали стекла, сигналили в поддержку, слали воздушные поцелуи. Огромный свадебный лимузин остановился, и толпа скандировала ему «горько!». Молодожены вышли также из театра Пушкина, все друг друга приветствовали, пели Цоя («Перемен!»), никто воевать не собирался. И мэрию штурмом брать точно никто не хотел — рядом с ней кружили хороводы: «Аквадискотека!»
В самом начале на Красной площади полиция попыталась было рассечь народ сцепками-цепями и быстрыми своими перестроениями, но ничего не вышло — слишком много народу собралось. И он устремлялся через периодически возникавшие бреши: «Мы идем гулять!» Потом цепи выставляли на улице Карла Маркса — но, как всегда в России, чего-то и здесь не хватало, и протестующих пропускали, или они сами находили лазейки, шли по дворам. Хотя уже тогда состоялось первое задержание, единичное.
Когда шествие приближалось к мэрии и Театральной площади (Опере), людей не то чтобы разъединили, они сами разделились на несколько потоков — иначе идти по тротуарам, не выходя на дороги, было невозможно. Но потом с разных концов митингующие начали стекаться на площадь и мост от мэрии к площади. Кто-то уже замерз и отправился домой, старшему поколению двухчасовое хождение по улицам поднадоело, и только юность с ее задором шагала дальше. И если до этого — на Красной площади и под памятником Ленину у краевой администрации — провокаторов, просто пьяных, тех, кто не в уме, осаживало старшее поколение, то здесь, у мэрии, уже была почти исключительно молодежь.
И вот тогда что-то переломилось в настрое полиции. До этого никакого ожесточения с обеих сторон заметно не было, и те, кто в шлемах, и те, кто в шапках петушком или вовсе без шапок и с ирокезами, даже обменивались шутками. Отцы и дети, никакого зверства.
Еще полчаса назад с молодым навальновцем случился приступ эпилепсии, и полицейские помогали держать ему голову, разжимали челюсти, вызывали парню скорую, а сейчас они уже лупят его друзей дубинками.
Перед этим сначала кто-то запускает ракету, а потом поджигают дымовые шашки.
Силовая операция — задумано так было или нет — оказалась с четкой целевой аудиторией. Школотой и студенчеством.
После трехчасового гуляния и стычек молодых оттеснили и от мэрии, и с виадука, ведущего на Театральную площадь, и акция начала угасать.
