— Вас коснутся все эти ограничения?

— Думаю, что прямо сейчас они мало кого коснутся. Ключевое во всем этом — не конкретные законы, а политическая воля. И то, что напринимали кучу запретительных законов, на мой взгляд, имеет отношение только к тем, с кем они борются. К ФБК*, например. По моим ощущениям, масса законов в последние годы приняли под этих ребят, чтобы можно было законно их наказать. А музыканты не занимаются политической борьбой даже в представлении нашей власти. Ну только если все рокеры страны внезапно скажут что-то вроде «Путин, уходи!» — тогда, может быть, власти подумают. Но все не скажут. И у властей не болит голова на эту тему, мне кажется.

— Как же не болит, если артистам отменяют концерты, а песни вносят в экстремистский список и блокируют в интернете?

— А почему вы думаете, что эти решения принимают непосредственно в Кремле? Как только появляется закон и как только он встречается со среднестатистическим дураком, происходит то, что происходит.

— Это значит, что мы не можем чувствовать себя в безопасности.

— В безопасности мы не можем себя чувствовать в любом случае. Потому что наши люди закон читают редко и исполняют его по наитию. Полицейских, например, бесит, когда им требовательным тоном говорят: «Предъявите удостоверение и назовите причину, по которой меня задержали». Человек в форме думает, что если он с дубиной и в погонах, все должны его слушаться. Он по наитию чувствует себя властью. И когда начинаешь ему рассказывать, кто на что имеет право, а кто на что не имеет, мента может переклинить: почему какой-то непонятный человек мне указывает? Да я и есть власть. И бьет дубиной по голове, и арестовывает за неподчинение сотруднику полиции. Таких случаев миллион.

У нас же формально правовое государство, даже многопартийность существует. Не поверите, есть даже статья за препятствование проведению митинга должностным лицом с использованием служебного положения. То есть на бумажке все нормально. Но по факту-то каждый из нас знает, как это устроено. Когда разговариваешь с человеком старшего поколения и говоришь: «Да он не имеет права!», человек, который долго жил в России, ответит тебе, что может, и так, но не зли его, потому что тебе сначала голову разобьют, а разбираться будут уже потом. И власть по большому счету действует точно так же. Если ей кажется, что человек плохой и представляет для нее угрозу, защищая себя, она его посадит. Найдет повод.

— Но в данном случае ощущается некий законодательный перебор. Блокировать неугодный контент можно было и по старым законам. Ограничений уже принято более чем достаточно.

— Скажу больше: можно было вообще заблокировать социальные сети, опираясь на то, что по закону они обязаны хранить личные данные на территории России. Но все работает, как работало. Возможно, офис ютуба или любой другой крупной социальной сети получит (или уже получил) от нашего государства предложение, от которого не сможет отказаться, чтобы не потерять рекламный рынок в нашей стране. Ведь

Учитывая количество троллей, накрученных прокремлевских видео и прокремлевских медиа на том же ютубе, никто не станет его блокировать. Речь сейчас о том, что соцсети должны будут сами модерировать то, что нашим властям не нравится. Но думаю, что модерировать они будут немножко и только, когда очень попросят. Что-то уберут, что-то оставят, чтобы площадка в целом выглядела прилично и ничего не бросалось в глаза. Ютуб и так сегодня выглядит как развлекательный сайт. Если отследить, что люди смотрят там больше всего, едва ли это политика.

— То есть будет найден компромисс?

— Возможно, он уже найден, просто мы об этом не знаем. И не узнаем. Площадки, я уверен, будут все отрицать, доказать, что у них сговор с нашими или какими угодно властями (им совершенно все равно, Россия это, Польша или другая страна), будет практически невозможно. Они будут говорить, что это так алгоритмы у них работают. На самом деле в большинстве случаев наши дополнительные законы и запреты им действительно ни к чему. Основные соцсети регулируются американским законодательством, а оно в целом не сильно противоречит российскому в плане защиты детей от порнографии или разжигания ненависти. Люди на том конце океана уже давно подумали об этом и приняли необходимые меры.

— А блокировка по политическим мотивам?

— Тут у наших появился железный аргумент — Трамп. Они скажут: вот вы говорите, что ваша площадка для всех, вы ничего по политическим мотивам не редактируете, и все тут могут выражать свое мнение, но президент Трамп выражал мнение, не нарушая закон, и вы, соцсети, его коллективно заблокировали. Как вы это объясните, не политической ли ангажированностью?

ты бросил людей в мясорубку, призывал к насилию, люди могли пострадать, ты виноват во всем. Для наших политических элит это отличный новогодний подарок от твиттера. И мы можем только предполагать, как он аукнется.

— Хорошо, а закон об «иностранных агентах» — насколько он опасен для музыкантов?

— Не уверен, что так уж опасен. Власть живет по принципу: не трогайте меня, и я вас не буду. А музыканты не претендуют на трон и управление государством. Думаете, если Киркоров выступит в Дубае, а потом вдруг его пригласят на «Эхо Москвы» поговорить про политику, его быстренько зачислят в агенты? Да никому это и в голову не придет.

— А если Вася Обломов так поступит?

— Считаю нелепым примерять на себя запреты.

Помню, когда запретили пармезан, в интернете стали ехидно выкладывать фотографии из магазина, где этот пармезан продается. Мне было непонятно, зачем они это делают. Ты хочешь доказать, что закон не работает, или тебе сыр нужен? Кончилось тем, что пармезан исчез, в новостях наглядно показали, как его давит бульдозер, и ты остался без сыра, ну молодец. Глупо тыкать палкой ядовитую змею, которая ощетинилась и показала зубы, змея может и укусить. Ты не знаешь, чего она хочет, она, может, вообще не к тебе ползла. Но если будешь тыкать палкой, сто пудов укусит.

— Собираетесь как-то корректировать свою деятельность?

— Я пишу песни, а это все-таки художественные произведения, в них есть лирические герои, они существуют по законам художественного жанра. Смотрите: книжка Оруэлла не запрещена, статьи Толстого о патриотизме не запрещены, они продаются в магазинах, их можно совершенно спокойно почитать в интернете, это не считается экстремизмом. Более того, даже его статьи о православной церкви не считаются экстремизмом. А почему с песнями должно быть как-то иначе?

Конечно, я не стану менять свои взгляды из-за того, что поменялось законодательство. Менять слова в песнях, которые написал, уж точно не буду.

Я не считаю, что мои песни можно трактовать как экстремизм. Вася Обломов пытается художественно объяснить жизнь и время, а не пишет статьи о том, что наверху сидят жулики и воры, и не дает рекомендации, как именно их оттуда убрать. Даже когда мы в «Господине хорошем» писали песни по новостям, я старался через сиюминутное говорить о вечном. Я стараюсь писать о проблемах, которые будут не сейчас, а всегда, или, по крайней мере, долго. Это политика? В конце концов, обнажать и высмеивать пороки общества — это традиция, на которой держится вся русская классическая литература.

— Помимо песен есть записи в блогах и интервью. Их и могут истолковать как политическую деятельность при желании.

— Музыканты не занимаются политикой, они занимаются музыкой. Играют концерты, записывают альбомы. Да, и дают интервью. И что? Интервью дает кто угодно кому угодно. Другое дело, если бы я создал партию и сказал: «Голосуйте за меня, я иду на выборы. Все плохие, а я хороший» — вот это была бы политика. Политика — это когда вступаешь в борьбу за власть и из человека, который высказывает мнение, превращаешься в активного участника схватки. Для кого-то — и во врага. В Америке сейчас для многих враг Трамп. Но никто не считает врагом Клинта Иствуда. Да, он поддерживал Трампа, голосовал за него и объяснил, почему. Это нормально. В любом случае участником политической игры является кандидат, а не тот, кто его поддерживает. Не Иствуд баллотировался в президенты, а Дональд Трамп.

Наше государство, кстати, тоже привлекает артистов для поддержки кандидатов на выборах. Мы все помним тур «Голосуй или проиграешь», помним концерты в поддержку присоединения Крыма. Но едва ли то, что Стас Михайлов выступал в Монако, а потом поддержал поправки в Конституцию, говорит о том, что он занимается политической деятельностью. Он остался артистом, который поет свои песни и искренне или неискренне поддерживает действующую власть. И я думаю, что ему в этом смысле ничего не угрожает. Угроза существует только для тех, кто открыто идет на конфронтацию.

— Не только. Недавно пытались запретить песню Моргенштерна «Я съел деда», но где Моргенштерн, а где политика? Он уж точно не шел на конфронтацию.

— Идиотизм, обычный идиотизм. Его хватало и без новых законов. Я думаю, что люди в Кремле отдают себе отчет, что они не в состоянии контролировать подобные вещи.

Это уже разговор не о власти, а о людях, о том, что у них в головах. Не думаю, что закон скрупулезно соблюдается обеими сторонами.

Вот пример. У меня в подъезде курили люди, и мне это очень не нравилось. И была встреча с местным участковым, я случайно туда попал. Он пришел встретиться с населением, рассказать о своей доблестной работе. Я спросил, а как быть с курением на лестничной клетке? Ведь есть закон и все такое. И мне участковый, считай — представитель власти, сказал, что нужно взять трубу и дать по голове: «Люди же по-другому не понимают. Я у себя на этаже именно так все решил. Вышел, один раз долбанул трубой, и перестали курить». Он говорил это без злости, это был добрый житейский совет: вот что нужно сделать, чтобы точно решить вопрос.

— Действительно, зачем принимать законы? У кого труба, тот и прав…

— Труба, деньги, административные рычаги. Был случай, когда нас пригласили выступить в Сокольниках в День России. Долго согласовывали. Мы со своей стороны спрашивали, будет ли политическая агитация на сцене. Сказали, что нет, будут только флаги России. Флаги России — прекрасно, это же День России. И вроде договорились, а потом за несколько дней без объяснения причин наше выступление отменили. И концерт в Сокольниках закончился на полтора часа раньше. Если люди, которые держат власть и занимают ключевые посты, считают, что ты против них, ты не можешь рассчитывать на их помощь и даже на взаимовыгодное сотрудничество. Мы платим, мы и музыку заказываем — они так к этому относятся.

— Их можно понять. Сначала Вася пел на Болотной, а теперь будет петь на Дне России, официальном мероприятии? Как так?

— Мы живем в России, это наша страна. Она для тех, кто был на Болотной, и для тех, кто не был, для тех, кто любит Путина, и тех, кто не любит. И суд должен быть справедливым для всех — и для тех, кто любит действующую власть, и для тех, кто не любит. Это моя точка зрения, но боюсь, что не все ее разделяют.

— Те, кто принимает законы, точно не разделяют. А правила устанавливают они.

— После того, что произошло в 2020-м, я вообще не знаю, по каким правилам дальше жить.

Я думал, они должны говорить: «Вы что, решили, что мы убийцы?! Да как вы смеете! Как вы могли вообще подумать, что мы можем убить кого-то? Вы что?!» Я сразу стал вспоминать погибших за эти годы: а, может быть, их кто-то хотел убить? А то, что случилось с Конституцией, и то, с каким безразличием все к этому отнеслись? Вот реальный повод для паники, а не вся эта фигня с блокировками.

— То есть если с нами можно делать такое, значит, мы уже безнадежны?

— Значит, никого это особо не волнует. Люди с интересом понаблюдают за тем, как кого-то посадили, убили, оставили без работы, и пойдут дальше обсуждать, кто себе какие губы накачал, кто какую фотографию выложил в инстаграме.

Вспоминаю разговор с одним приятелем в 2012 году. Было время политических потрясений, все ждали перемен. Я ему говорил про человеческое достоинство, гражданское общество, демократию, права человека. А он сказал: «Я со всем согласен, ты прав. Но знаешь, этот народ не заслуживает того, чтобы умирать за его свободу». Это точка зрения многих чиновников.

А раз не нужно, значит, будете делать, как я скажу. По-моему, они действительно искренне не верят, что наше население способно кого-то избрать: «Дай им волю, выберут фашиста. Они ж не понимают ничего». И мы, те немногие, кто не согласен с этим, — заложники ситуации. Ведут себя оскорбительно по отношению ко всем, а оскорбляемся мы. Унижают всех, но всем все равно, а чувствуешь себя униженным ты.

• НКО «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) признано организацией, выполняющей функции иноагента