Большой пожар, произошедший в дни «зимних каникул» 7–9 января в природном парке «Хасанский» в Приморье, оставил после себя 60 квадратных километров выжженной земли и множество вопросов.

Первыми, как водится, сообщили о ЧП местные экологические активисты в стиле «все пропало», к которому потом добавилось «власти скрывают». Краевые же власти как бы не скрывают, но делают вид, что ничего особо страшного не произошло. В любом случае непонятно, кто должен тушить, кто должен предотвращать, кто и кому должен помогать техникой для борьбы с огнем? Понятно только, для чего поджигают…

Почти заповедник

Природный парк «Хасанский» площадью 9984,90 га (почти 100 кв. км) создан в Приморье еще в 1997 году и является одной из 218 особо охраняемых природных территорий (ООПТ) регионального значения. Далеко не самой большой в крае, но от этого не менее ценной. Он полностью расположен в дельте реки Туманная, недалеко от границы с Китаем и Северной Кореей, на территории Хасанского района, который считается туристической Меккой региона.

Живности в «Хасанском» парке — не счесть. В том числе краснокнижные птицы. К счастью, многие из них — перелетные, и сейчас они не в Приморье. А буквально в прошлом году фотоловушки помогли зафиксировать редкого и малоизученного водяного оленя — он похож на косулю, но без рогов. Зато у самцов есть клыки, как у кабарги. Его так и называют — болотная кабарга, хотя вообще-то это другое семейство.

«Природный парк» — это не заповедник, где ничего нельзя. Например, на 4300 гектарах «Хасанского» разрешена любительская и спортивная охота, однако в остальных зонах добывать дичь, а уж тем более жечь костры нельзя. На дорогах, ведущих на территорию ООПТ, стоят аншлаги (то есть вы не перепутаете, если заедете в парк). Постоянно работают два инспектора плюс периодически оперативные группы Госохотнадзора.

Этот парк, как и многие другие особо охраняемые природные территории регионального значения, находится в ведении краевого учреждения «Дирекция по охране объектов животного мира и ООПТ».

Кто должен тушить

Клубы дыма в заповедной зоне увидели местные жители днем 7 января. Сразу же написали в общий чат добровольной пожарной дружины «Меловой период». Около 17:00 на месте уже работали люди.

Первыми выехали добровольцы из пожарной дружины «Меловой период». По официальным данным, их там не было; принимали участие абстрактные «местные жители» —

Работали на пожаре и пограничники, инспекторы расположенного поблизости нацпарка «Земля леопарда». Позже подтянулись специалисты КГБУ «Приморская авиабаза». Всего в ликвидации пожара приняли участие, по официальным данным, 19 человек. На самом деле больше (только 14 человек от авиабазы и 5 — от добровольной дружины).

— Есть группа в WhatsApp, там состоят не только наши добровольцы, но и просто неравнодушные граждане. Сарафанное радио — глаза и гаджеты — так мы узнаем о пожарах, — объясняет Андрей Барсуков, соучредитель добровольной пожарной дружины «Меловой период», владелец турбазы «Край трех границ» на дальневосточном гектаре в непосредственной близости к природному парку. — В нашем районе пожары бывают часто.

Кто-то мимо едет, кто-то на сопке по своим делам находится — видит пожар и сообщает. А в тот день наш дружинник, который проживает на Хасане, заметил большой дым и сообщил в группу. Я сразу поднял людей, и мы, пять человек, поехали тушить — кто-то больше был задействован, как я, кто-то в районе поселка Хасан работал. Я-то понимаю реальную угрозу и для района, и для собственной турбазы. На месте также сразу работали два инспектора парка, с одним из них я не раз участвовал в тушении пожаров. Вообще-то мы предлагали администрации парка заключить с нами договор на территорию ООПТ. Нас проигнорировали. Так что обязательств по тушению природного парка «Хасанский» у нашей дружины нет. Ездим мы на своих машинах, за свой счет.

Используем воздуходувки — оборудование для тушения травяных палов, как у всех пожарных. Но вообще-то договоры на противопожарные отжиги поселения с нами заключают, на эти средства и существует дружина. С Зарубинским поселением есть даже договор на тушение. Там глава — бывший пожарный, прекрасно понимает, где находится район и какая угроза. С его помощью закуплены четыре воздуходувки, радиостанции, ранцевые тушители, средства для защиты лица. Нам очень хорошо помогает с обеспечением оборудования для тушений Амурский филиал Всемирного фонда охраны дикой природы (WWF). Однако власти района пока ничем не помогли, хотя мы к ним неоднократно обращались.

Мы просили у администрации района УАЗ, который они списывали из своего автопарка. Тишина.

Андрей Барсуков подсчитал площадь разрушений, сопоставив спутниковые снимки на 11 января, где видна выгоревшая зона, с кадастровой картой Приморья и с картой природного парка «Хасанский». В ООПТ сгорело 58,84 кв. км, общая площадь — около 110 кв. км. Говорит: если бы руководство парка озаботилось обустройством минерализованных полос, упреждающими мерами, хотя бы траву выкосило — пожар бы так не распространился. Хотя средства выделялись, мероприятия в плане были.

Но если добровольные дружины тушить не обязаны, то кто? Понятно, что это работа инспекторов, но их сил не хватит. МЧС, которое экоактивисты сейчас обвиняют в бездействии, тушить природный парк тоже не должно. Вот если деревня загорится — да. А так — отнюдь, если нет режима ЧС, а его на тот момент не было.

Вечером 7 января по просьбе главы Хасанского района Ивана Степанова к борьбе с огнем подключились сотрудники краевого учреждения «Приморская авиабаза». Их сейчас экологические активисты по привычке тоже обвиняют. Мол, приехали поздно, через 7 часов после начала, и тушили не с воздуха. Так ведь и они не должны!

Заместитель директора учреждения Сергей Игонин комментирует:

— Поскольку «Приморская авиабаза» — краевое учреждение, то работаем мы по госзаданию. В госзадании мониторинг и тушение данных территорий — нацпарка, прилегающих земель — не предусмотрено. Они буквально находятся не в нашем ведении. На тушение мы отправились по просьбе главы Хасанского района. Звонок поступил примерно в 19:00 7 января, и уже через два часа прибыла первая группа авиалесоохраны, 10 человек. Утром 8-го числа к ним подключилась еще бригада, 14 человек.

Тушили мы, конечно, с земли. Кто-то думает, что все лесные пожары тушатся самолетами? В Приморье даже нет такой техники, которая бы позволила работать с воздуха. Пожары в этом районе бывают часто. В том числе и зимой — все зависит от погоды. Снег есть — не тушим, снега нет — тушим. А зимы, по нашим наблюдениям, становятся все более малоснежными. Раньше пожароопасный сезон в марте начинался, сейчас — раньше. А то и не заканчивается вовсе.

«Все пропало» vs «все нормально»

Руководитель экологического направления благотворительного фонда «Элемент», основанного в селе Филипповка Хасанского района, и экоактивистка Ольга Дымникова первой сообщила о пожаре в социальных сетях:

«В результате пожара погиб животный и растительный мир этого уникального места — фазаны и другие птицы, еноты, барсуки, лисы, дальневосточный лесной кот, кроты, земноводные и другие сгорели или задохнулись. Оставшиеся в живых реликтовые водные олени, косули метались по пожарищу, и их судьба неизвестна… Произрастающие здесь реликтовые дубы, с листьями размером около 40 см, выгорели дотла, как и памятник природы Сюдари! Растения, животные, виды птиц, обитающие здесь, занесены в Красную книгу МСОП, Японии, Южной Кореи, России. Данная ООПТ подпадает под действие нескольких международных конвенций. Все это не мешает местной власти относиться формально к этому ценному месту, признанному во всем мире и Рамсарской конвенцией…»

Они комментируют, хоть и не вдаются в подробности о том, почему, например, дирекция природного парка не озаботилась обустройством минерализованных полос или кто должен тушить заповедную территорию.

Зачем поджигали

На Хасанщине, конечно, никто иллюзий по поводу «неосторожного обращения с огнем» не питает. Просто так тут ничего не горит, это вам кто угодно скажет. Произошел умышленный поджог.

— 11-го числа ехал к себе на базу — смотрю, мышка-полевка лежит. Не сгорела, но задохнулась, скорее всего. Три косули видел, потом еще две — как на ладони видны. Словно мишень в тире для охотников. Болотный олень потому и назван болотным, что живет в болотах, в камыше. Из-за отсутствия кормовой базы на сгоревшей территории он вынужден переместиться на единственную уцелевшую территорию, к сопке Голубиный Утес. Концентрация копытных там увеличена. И браконьеры это тоже прекрасно знают. Инспекторы зафиксировали машины, сняли на видео номера. 8-го числа я сам лично видел автомобиль, после проезда которого вспыхнул пожар, — говорит владелец турбазы и добровольный дружинник Андрей Барсуков. — Камыш сгорел, но в нем гнездится фазан, эта птица в основном перемещается по земле, мелкая птица гнездится прямо на стеблях камыша. Кроме них — лисы, барсуки, еноты. Не говорю уже о насекомых, некоторые впадают в анабиоз прямо на стеблях камыша. Нужна серьезная работа, сравнительная экспертиза по оценке ущерба.

Следком Приморья также рассматривает поджог как одну из основных версий случившегося и уже возбудил уголовное дело по признакам халатности. «В настоящее время выясняются все обстоятельства произошедшего. В ходе проверки будет дана правовая оценка действиям сотрудников парка в части своевременного выезда на место возгорания, а также обеспечения соблюдения режима особой охраны природного парка», — сообщили в ведомстве.

Пожары нужны, но контролируемые

Стоит заметить, что пожар в парке «Хасанский» случился на фоне тлеющего конфликта между экоактивистами и приморскими властями. Уже больше года общественники в судах безуспешно борются за отмену краевого закона, позволяющего региональному правительству изменять границы и даже ликвидировать ООПТ. Закон принимался местными депутатами, которые даже не скрывали, что охраняемыми территориями кое-где можно было бы поступиться в угоду хозяйственной деятельности.

И если бы не эта самая экологическая общественность, другая ООПТ регионального значения — «Лиман реки Раздольная» — существенно сузилась бы. Просто один из краевых депутатов Сергей Слепченко, особенно лоббировавший закон, владеет компанией «Акватехнологии», добывающей именно в этом лимане ценную ракушку корбикулу на экспорт в Японию. И у него «сгорают» квоты… Однако при принятии закона краевые власти делали упор на то, что некоторые особо охраняемые территории могут со временем утрачивать свое значение (про возможность восстановления как-то умалчивали). И выгорание природного парка «Хасанский» могло бы стать жирным плюсом к аргументации правительства. Надо отдать должное, не стало.

Изменения границ ООПТ не планируется, порадовали нас в «белом доме». И этому есть объективные научные причины. Дело в том, что эта территория часто страдает от огня и растительность восстановится, причем быстро.

— Проблема многокомпонентная, — комментирует Павел Крестов, доктор биологических наук, директор Ботанического сада-института ДВО РАН, один из ведущих в стране специалистов в области геоботаники. — Эта территория выгорает с периодичностью раз в год, два или три года.

Именно из-за регулярных пожаров там сложился определенный растительный покров. В низинной части сформировалась водно-болотная растительность, существующая в условиях режима периодического заливания. Практически все водно-болотные травы имеют очень хорошую защиту почек возобновления. Пожары их не повреждают. Есть суходольная часть, для которой подъем уровня воды над уровнем почвы не характерен. Там сформировалась растительность опять же под действием регулярных пожаров.

Все травы, кустарники, деревья пирогенноустойчивы. Дубы не выгорают полностью, каждый год дают поросль. На ней, как правило, огромные листья в 40 и более сантиметров — это эффект так называемых жировых побегов, возникающих при хорошей корневой системе, которая пожаром не повреждается. Это, конечно, не признак реликтовости или редкости (дуб зубчатый заходит к нам с территории Китая, где он, как и в Японии и Корее, считается сорным видом; в Красной книге России он лишь потому, что растет на малой части территории края, на северной границе своего очень обширного ареала, где он распространен на нарушенных территориях).

Разноцветные суходольные луга на данной территории — тоже результат пожаров. Если бы не огонь, там были бы леса, потому что климат благоприятен именно для лесной растительности. Это что касается биологической части вопроса. Поджог — это, конечно, подло. Это нарушение всех законов и правил. Не буду оригинальным, если скажу, что поджигателей надо отлавливать и наказывать чрезвычайно строго.

Но что же необходимо природному парку? Существует огромный мировой опыт: пожары и человеческое вмешательство могут поддерживать высокое биоразнообразие. Например, в Бразилии есть интересный биом — серрадо, эволюционировавший за миллионы лет из-за пожаров, возникающих в силу естественных причин. Выработались подземные леса — наверху ты видишь практически пучок травы, а в почве — ствол диаметром 40 см, уходящий вглубь на 4 метра и «расползающийся» на несколько метров. Второй пример — Эстония, балтийские страны: там миллионы лет назад поднялись коралловые рифы и образовали огромный известняковый щит. Для древесных видов условия очень суровые, и главная растительность там — богатейшие луга и редколесья можжевельника и сосны.

Когда в советское время пытались высадить там лес, большого успеха не достигли, но образовалась лесная среда, которая вытеснила популяции очень редких видов. Сейчас Эстония ведет политику постоянного поддержания режима нарушений на этих площадях, чтобы вернуть популяции редких видов растений. В определенный период они просто выпускают коров, которые вытаптывают территорию… Что должно быть в Хасанском районе? Чтобы были цветущие луга, нужны контролируемые нарушения — фактор, останавливающий рост леса. Естественно, процесс должен контролироваться профессионалами, а самовольных поджигателей следует наказывать, но при этом создавать нормальную парковую службу, которая будет этим заниматься.

В четверг вечером, когда текст был уже готов, автор получила сообщение от Андрея Барсукова: «Вид с Зарубино. Сейчас», — и фотография. Дома поселка, залив, а за ним вновь полыхает сопка. Это уже не природный парк — горит, по данным добровольцев-дружинников, долина Морская.

Ночью обещали снег, на него большие надежды.

Валерия Федоренко , специально для «Новой»