В углу сверкала нарядная елочка. Неподалеку уютно топилась русская печь с полатями и занавеской. На столе дымились блины. Во главе стола дымился от благодати Александр Лукашенко.

В унылое новогоднее меню, составленное из позавчерашнего фастфуда, затесалось одно относительно свежее блюдо. Оно предстало в облике Лукашенко, украсившего собой проект Аскер-заде «Действующие лица».

Материализация Александра Григорьевича в главное время на главном канале страны обрамлялась невероятной пышностью подачи и назойливостью анонсов. С неизбежностью надвигался вопрос: что такого важного случилось в последние дни с Батькой, что им следует венчать Святки? Ведь российское ТВ обычно не жалует Лукашенко. Его страсть к многовекторности давно раздражает генералов пропаганды. Привычный тон в отношении братского президента — иронично-снисходительный. И вдруг — полный разворот. Наиля не просто берет интервью — она исполняет «Рождественскую песнь в прозе». (Название этой повести Диккенса лучше всего отражает смысл разговора).

Итак, сразу вслед за вифлеемским чудом народу было явлено чудо белорусское. Никакой Лукашенко не диктатор, хотя кокетливо сообщает московской гостье: «Ты приехала в диктатуру». Замечательный человек, выдающийся патриот. Большой демократ — настоящие выборы провел. А что до врагов, то пусть клевещут о волнениях в стране; «протестуны» побегали и успокоились. Личность многогранная, все у него получается отменно: хоть страной управлять, хоть помидорчики выращивать, хоть в хоккей играть. Под его руководством даже статуарная Наиля, которая еле держится на коньках, забивает шайбу. Одним словом, перед нами герой святочного рассказа, в котором обязательно должны присутствовать дети и чудо. Чудо — сам Лукашенко со своим шестым сроком и надеждой на следующий. Дети прилагаются в лице идеального младшего сына Коли: хорош собой, держится скромно, речи произносит правильные.

В этом царстве картона (не зря Лукашенко считает картон двигателем белорусской промышленности) удивило только несколько моментов. На праздничном ужине гостей услужливо угощала блинами пресс-секретарь главы государства Наталья Эйсмонт. Прямо на столе, посреди яств, по-хозяйски расположился белый шпиц. Непроницаемая Аскер-заде оживилась только однажды — когда за стол подсел сын Коля. Между ней и 16-летним юношей будто искра пробежала. Позже она напишет в инстаграме: «Понимаю молодых девушек, которые сходят по Николаю с ума».

Ничто не ново под луной. «Действующие лица» — калька программы Ирины Зайцевой. Когда-то, в золотую пору НТВ, она вела там «Героя дня без галстука». Потом передача переехала на «Россию». Я нашла на ютьюбе выпуск 1998 года, героем которого был Лукашенко. Работа Зайцевой показалась шедевром. Красивая, свободная, ироничная Ирина щедрыми мазками рисует портрет президента Беларуси. Виртуозный закадровый текст, динамичный монтаж, выразительные крупные планы — ничего личного, ничего государственного, только попытка увидеть, разглядеть за шелухой слов того, кого годы спустя назовут последним диктатором Европы. «Я никогда не шел на удержание власти», — говорит Лукашенко. В ответ Зайцева только насмешливо улыбнулась одними уголками губ.

Отнюдь не случайна реплика Лукашенко: вы не последний человек в России, который формирует мнение. Она и формирует, как может. Но вопросы остаются: почему? зачем? для чего? Вряд ли демиурги ВГТРК не понимают, насколько далеко они зашли в своей игре. Все-таки благостная рождественская сказка — не лучший жанр для Лукашенко с его репутацией.

У меня есть только один ответ на столь стремительное переосмысление роли Батьки в публичном российском пространстве. Сегодня тот становится главным героем, кто называет Путина своим «единственным другом». Не так важно, что все знают цену искренности белорусского президента. Важно, что теперь никто, кроме него, этих заветных слов не произносит. Россию изнуряют враги. Пусть хоть Беларусь, то есть Лукашенко, останется с нами, как бы дорого державе не обошлась нынче эта привязанность.

В финале у Зайцевой Лукашенко мечтает умереть, но чтобы людям было хорошо. Не случилось. В финале у Аскер-заде он уже не предается мечтам, а воздвигает себе памятник. Вот как Александр Григорьевич определяет время своего правления: «Это эпоха стабильности, мира и справедливости». Редкий святочный рассказ обходится без катарсиса.

Сочинение Наили не про других — оно про нас. Про державу, где время на десятилетия застыло скользким новогодним холодцом.