— Почему не получилось открыть народное посольство в Москве?

— Дело не только в посольстве, мы вообще вынуждены действовать более осторожно, чем наши друзья в Европе, у нас больше ограничений. Там просто берут и делают, как в Германии, где явочным порядком поставили вагончик, организовали информационный центр.

— Народные посольства — это посольства правительства Тихановской?

— Нет, именно народные. Посольств правительства Тихановской в природе не существует. В том-то и дело, что старая власть — это вертикаль и централизация. А у нас самая плоская политическая структура, которую только можно представить. И уж точно Тихановская не является для нас вышестоящей инстанцией, хотя мы ее поддерживаем и у нас прекрасные отношения. Сотрудничать — сотрудничаем, подчиняться — не подчиняемся.

— Так все-таки почему не открыли?

— Мы на всякий случай посоветовались с юристом, он предупредил, что реакция властей может быть очень резкой. Хорошо, посольство нельзя, пусть будет информационный центр. Работа с медиа — тоже важно. Но нет: информационный центр — распространение информации, работа с прессой… «Извините, но это СМИ, причем зарубежное». И значит, тоже нельзя. Единственная формулировка, о которой юрист сказал «ну, наверное, да», — пункт помощи соотечественникам, белорусам, живущим в РФ. В принципе мы уже и так это делаем, это консульская функция, которую мы взяли на себя еще в сентябре, помимо помощи репрессированным на родине, пикетов, видеороликов. Мы делаем то, что делает любое посольство, любое консульство. Переезжая в другую страну, ты становишься на консульский учет. Если надо, консульство находит тебе юриста и вообще помогает. Вот этим мы и занимаемся.

— А почему этим не занимается официальное консульство?

— Должно заниматься. Но ситуация изменилась, и они к ней не адаптировались. Вновь прибывшим белорусам они не помогают. А надо так. Попал в трудную ситуацию — первый, кому звонишь, — консул: «Слушай, что делать?» Простой пример. У нас сейчас девушка с ковидом попала в клинику. От консульства мы помощь точно не ждем, ее не будет. Если ей выставят счет за лечение — будем собирать деньги. Мы вообще регулярно собираем на соотечественников, которые переехали в Москву и им некуда деться. Размещаем их по возможности.

— Это политические беженцы?

— Далеко не всегда. Вот есть у нас знаменитая Валентина Зеленкевич, чемпионка Беларуси по триатлону. Ее уволили за фото с бело-красно-белым флагом, и она оказалась никому не нужна. Переехала в Москву, устроилась в какой-то спортивный клуб, ее взяли на один день в неделю, положили зарплату аж в семь тысяч рублей. А кушать-то что-то надо. Она политический беженец? Не знаю, сейчас эти грани стираются. Почти все, репрессированные за протесты, репрессированы по уголовным статьям, как бы не за политику.

— А сколько сейчас вообще в Москве белорусов?

— По официальной статистике — 60 тысяч. Но это формально. А мы считаем, что белорус — это уже не национальность, это образ мышления. Если человек за демократические изменения, поддерживает протесты, которые происходят у нас, он белорус. Паспорт не паспорт — не имеет значения.

— Как это будет по-белорусски?

— Лiчыце мяне беларусам!

— Красиво. Но все-таки: белорусский протестный пул в Москве — это кто? Студенты, бизнес, приехавшие подзаработать сюда люди рабочих специальностей?

— И студенты, и те, кто пишет с дикими ошибками в чатах, и белые воротнички, и собственники бизнеса, очень успешные, с российскими паспортами. Много звезд. Рита Дакота (см. клип «Уходи»), Катя Айова, Макс Корж… Анжелика Агурбаш, которую все знают по группе «Верасы», смело и решительно выходит с нами к посольству каждое воскресенье. Стендаперы Усович, Комиссаренко и еще несколько человек — не могу сказать, что они приходят на наши мероприятия, но они проводили белорусский стендап, рассказывали о протестах. Мы понимаем, где границы безопасности у этих людей, и не ожидаем от них бесконечно много, но знаем, что они с нами.

— А «Песняры»?

— С «Песнярами» неоднозначно. Надо сказать, что они символ Беларуси в большей степени для россиян, чем для нас. Помню, подошла к нам женщина на акции у посольства, а мы тогда включали музыку для прохожих (нам то разрешают ее включать, то нет), и говорит: «Вы все неправильно делаете. Зачем вы ставите этот ужас? Если хотите, чтоб люди вовлекались, поставьте «Беловежскую пущу», и мы все поймем».

— Но «Песняры» в итоге как-то высказываются?

— Нет, молчат, и этому есть миллион объяснений. Не все так однозначно для творческого человека, который выбирает протест. В лучшем случае его просто отрежут от возможности выступлений, от заработка, а надо понимать, что в Беларуси, если ты артист, ты можешь заработать только на государстве. У нас нет огромных компаний, которые заказывают дорогие корпоративы, это не Москва, просто нет таких излишков, чтобы тратить их на развлечения, тем более в пандемию. И ты в лучшем случае переходишь в зону очень-очень голодной жизни. А в худшем пойдешь на 15 суток, и тебе придется бежать из страны, как сделали многие наши исполнители.

— В России тоже полно проблем, в том числе политических. Это волнует белорусскую диаспору или вы заняты только тем, что происходит на родине?

— Волнует, но мы не обсуждаем политику других стран, будь то Россия или Украина. Просто в целях безопасности.

Нам добрые полицейские намекнули, что когда мы начинаем связывать Хабаровск и Беларусь и скандировать «Хабаровск! Хабаровск!», для них это однозначно гораздо более неприятный сигнал, чем когда мы что-то кричим про своих.

В общем, стараемся за флажки не заходить. Плохо будет, если нас тут разгонят. Кроме того, душевных сил не хватает, чтобы глубоко погружаться в текущие российские беды. Мне искренне кажется, что сейчас во всем мире самое трагическое, самое ужасное — Беларусь. Умом я понимаю, что это не так, что страшные вещи творятся и там, и там. Но когда читаю про очередную репрессию в Минске, сердце бьется чаще и все остальное немножко меркнет. Вот это прямо болит, ноет. Вы извините, что я так говорю.

— Как реагирует на вас власть? Были за эти месяцы случаи арестов и задержаний?

— Не было ничего экстремального, кроме знаменитого случая, когда два активиста залезли в Питере на Исаакиевский собор и развернули бело-красно-белый флаг. Сфотографировали, спустились, а назавтра к одному из них постучали в дверь, второму позвонили, в итоге оба отсидели по двое суток. В августе-сентябре у посольства людей часто задерживали, но отпускали. Нашу девушку задержали на Красной площади, я при этом присутствовала. Составили протокол, хотя все ее правонарушение состояло в том, что она была с бело-красно-белым зонтом. Девятерых парней задержали чуть ли не в тот же день и тут же выпустили. Задерживали и позже, но никаких серьезных санкций в итоге не было. Заполняли протоколы, и все. Мы не понимаем, то ли эти протоколы держат, чтобы потом привлечь, то ли что.

Прямо перед Новым годом, 26-го, в Питере задержали 14 человек у консульства. За нарушение ковидного режима, как говорят. Взяли в кольцо, сказали расходиться, но стало понятно, что разойтись им никто не даст. С одной из девушек, очень активной, беседовал сотрудник из центра «Э».

— А с каких пор у нас центр «Э» занимается ковидным режимом?

— Ну вот так. Вы же все понимаете. Какой ковид… И спрашивали еще про двух отсутствовавших в тот день активистах.

— Это значит, что за вами внимательно наблюдают.

— И хорошо, что только наблюдают пока. У нас есть книга карателей Беларуси, телеграм-канал, где вывешивают особо ретивых начальников и исполнителей, — с фотографиями, адресами и телефонами. Люди пишут им эсэмэски, звонят. Так вот наш парень, у которого есть здесь бизнес, отправил с российского номера SMS кому-то из белорусской милиции. И к нему пришли. Он считает, что не это было причиной наезда, что причины чисто экономические. Тем не менее его доставили в отделение и провели с ним профилактическую беседу. Основной темой была как раз вот эта его SMS. Он говорит: «Спасло то, что в ней не было угроз, я не писал, что, дескать, я тебя убью или что-то еще, а только: «Как вам не стыдно…»

— Но это власть, а есть еще обыватель. Когда в Минске начались протесты, россияне в это не сильно вникали, а многие не вникали вообще. Вопрос был только один: протесты антироссийские или нет? Все исходят из этого.

— Вы же знаете ответ: ни одного антирусского лозунга не было. Но ход мысли понятен, у нас примерно такой же. Смотришь на любого селебрити, и первая мысль: «Что он сказал по поводу белорусов?» Познер тут как-то сказал что-то плохое, мы такие — фу! А потом тот же Познер высказался в поддержку белорусских журналистов, и я снова его полюбила. Я всегда его любила на самом деле.

Или вот объявили: Лавров летит в Беларусь. И мы все такие: «Лавров! Это лучший на свете человек, такой профессионал, он точно везет какое-то сообщение от Путина, такое, что Лукашенко задрожит, упадет в обморок, и после этого все изменится». Лавров приезжает, говорит что-то поддерживающее Лукашенко, разворачивается и уезжает. И все такие: «Боже, какой ужас, какой позор!»

Белорусские протесты антилукашенковские, а не антироссийские. А вот мы сейчас все чаще задаемся вопросом: почему Россия такая антибелорусская, почему МИД РФ антибелорусский сегодня? Ведь нельзя же искренне думать, что репрессиями можно выбить любовь. Россия — великая страна, но почему для нее черное — это белое?.. Мы стали чувствовать, что Россия в какой-то момент стала жесткой по отношению к нам. Мы не хотим и не будем отвечать ей тем же, но нам обидно и горько.