Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие» помогает наркозависимым больше 20 лет. У организации есть мобильные пункты — переоборудованные автобусы, которые выезжают в разные районы города. Там наркозависимые могут проконсультироваться у психолога или юриста и пройти медосмотр.
Сотрудники фонда обменивают использованные шприцы на новые, тестируют людей на сифилис, гепатиты В и С и ВИЧ. Если результат экспресс-теста оказывается положительным, социальные работники помогают больному принять диагноз, встать на учет в СПИД-центре и начать антиретровирусную терапию. Кроме того, фонд направляет наркозависимых на реабилитацию в доверенные центры.
«Не каждый наш клиент готов изменить свою жизнь по щелчку пальцев. Мы помогаем человеку учиться нести ответственность за свое здоровье и меняться постепенно, двигаясь от одной малой победы к другой, — говорится на сайте фонда. — Наш многолетний опыт работы, а также международные исследования, показывают, что такая работа наиболее эффективна, когда ведется «в поле», то есть в максимальном приближении к местам проживания или сбора наркозависимых людей».
По сведениям самого фонда, ежегодно он оказывает помощь почти пяти тысячам наркозависимых.
В прошлом году сотрудники провели больше 10 тысяч тестов на ВИЧ, гепатиты и сифилис, свыше 1500 психологических и 800 медицинских консультаций.
На сопровождение в связи с ВИЧ-инфекцией было взято больше двух тысяч человек.
«Гуманитарное действие» не скрывает источники своего финансирования. Организации помогают крупные международные фонды, такие как Фонд Элтона Джона по борьбе со СПИДом и Глобальный фонд по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией. Поддержку «Гуманитарному действию» также оказывают российский Фонд президентских грантов и правительство Петербурга.
***
«Гуманитарное действие» занимается профилактикой ВИЧ-инфекции среди наркопотребителей по стандартам, разработанным Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), Управлением ООН по наркотикам и преступности, а также Объединенной программой ООН по ВИЧ/СПИДу. Но не все из них можно реализовать в России.
Среди мер, предлагаемых международным сообществом, — доступ к заместительной терапии. Она подразумевает замену опиоидных наркотиков, чаще всего героина, другими веществами, действующими схожим образом (например, метадоном). Специалисты утверждают, что это помогает справиться с зависимостью от уличных наркотиков и отказаться от преступного образа жизни. Впоследствии зависимому человеку могут предложить отказаться и от заместительной терапии.
В России такой вид лечения наркозависимости запрещен. Замминистра иностранных дел Олег Сыромолотов объяснял это решение риском «увеличения масштабов наркотизации населения», «увеличения смертности, связанной с наркопотреблением», «коррупционными рисками в системе здравоохранения» и «разрушением демографического, интеллектуального, творческого потенциала страны».
ВОЗ, напротив, называет заместительную терапию «лучшей из существующих» мер по борьбе с последствиями наркопотребления. По оценкам ООН, такая методика снижает уровень наркотрафика и преступности в целом и способствует социализации зависимых. Эксперты не первый год говорят, что России нужно пересмотреть свои взгляды на заместительную терапию, но иллюзий не питают.
«В антинаркотической стратегии до 2030 года четко сказано, что о заместительной терапии в ближайшие десять лет можно забыть», — заявил в интервью «Новой газете» заместитель гендиректора фонда «Гуманитарное действие» Алексей Лахов. Его слова вызвали недовольство представителей Минюста. В акте внеплановой проверки от 16 ноября (есть в распоряжении редакции) говорится, что таким образом фонд «оказывает влияние на государственную политику» по вопросу заместительной терапии.
***
Схожая ситуация сложилась вокруг налоксона — препарата, который применяется как антидот при передозировке опиоидами. Он официально зарегистрирован в России и отпускается по рецепту. Его применение рекомендует ВОЗ. Но в 2018 году лекарство исчезло из аптек
и скорой помощи. Единственный российский производитель препарата, Московский эндокринный завод, объяснял это прекращением поставок из Нидерландов одной из субстанций, необходимой для производства налоксона. Сейчас выпуск препарата возобновился, но в аптеках его по-прежнему мало.
Активисты («Форума людей, употребляющих наркотики») обращались к Дмитрию Медведеву, на тот момент — премьер-министру, с просьбой «внедрить последовательную стратегию по снижению уровня передозировок», которая предполагает расширение доступа наркопотребителей к налоксону без рецепта. «В России от передозировок наркотиками ежегодно умирают 8–10 тысяч человек, количество этих смертей из года в год остается критически высоким, — отмечали активисты. — Одна из причин высокой смертности — это отсутствие легкого доступа людей, страдающих опиоидной зависимостью, к налоксону. <…> Это лекарство не может быть предметом злоупотребления.»
Их предложения поддержало и «Гуманитарное действие», опубликовав на своем сайте тезисы стратегии и ссылку на обращение.
Позднее фонд также размещал в соцсетях ссылку на личную историю Алексея Лахова о его жизни с гепатитами, в которой содержался призыв подписать петицию по созданию другой стратегии — по борьбе с вирусными гепатитами. Во всем этом Минюст увидело «осуществление политической деятельности путем публичных обращений к государственным органам, оказывающих влияние на деятельность этих органов».
***
Те же аргументы Минюст использовало и по отношению к комментариям Алексея Лахова о законопроектах, касающихся антинаркотической политики.
В июле депутаты предложили ужесточить наказание за пропаганду наркотиков до 15 лет лишения свободы и ввести уголовную ответственность за аналогичное преступление, совершенное в интернете. На прошлой неделе Госдума одобрила законопроект в первом чтении.
Комментируя эту инициативу на ОТР, Лахов обращал внимание на отсутствие четкого понимания того, какие сведения могут быть приравнены к пропаганде наркотиков.
«Мы лишь выражали опасения, что это может коснуться нашей информационной работы в части сохранения здоровья наркозависимых, — рассказывает Лахов «Новой газете». — Мы не говорим о том, какой наркотик лучше или где его купить. Но объясняем: «Дружище, если ты употребляешь, то у тебя могут возникнуть такие-то проблемы». И помогаем их решать. Не будет ли это расценено как пропаганда и не повлечет ли за собой уголовное преследование? Именно про это мы и спрашивали у законотворцев.»
Еще одну претензию Минюста вызвало выступление Лахова на «Дожде» о законопроекте, который позволит раскрывать врачебную тайну об осужденных, лечащихся от наркомании, без их согласия. В апреле этот закон подписал президент России Владимир Путин.
«Что касается раскрытия врачебной тайны, в этом есть смысл — люди с ВИЧ и наркозависимостью не будут выпадать из поля зрения медиков после освобождения из колоний, — объясняет Лахов. — Но у нас были опасения, что эта мера, помимо прочего, будет связана с принудительным направлением наркозависимых на реабилитацию. И это не наша выдумка, а мнение ведущих специалистов: с человеком, попадающим на лечение насильно, сложно работать. У него включаются психологические механизмы защиты. Терапевтический эффект это дает в редких случаях».
***
Зарубежное финансирование и ведение «политической деятельности», а именно «распространение мнения» о принимаемых госорганами решениях, публичные обращения и «формирование общественно-политических взглядов и убеждений», — все это послужило основанием для внесения «Гуманитарного действия» в реестр НКО, выполняющих функции «иностранного агента».
Согласно Федеральному закону № 121, к политической деятельности не относится деятельность в области здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, социальной поддержки и защиты граждан, благотворительная деятельность, а также деятельность в области содействия благотворительности и добровольчества.
Алексей Лахов подчеркивает, что именно такой работой — исключительно в области здравоохранения — и занимается «Гуманитарное действие»:
— У нас в фонде много сотрудников, которые в прошлом употребляли наркотики, но сумели преодолеть свою зависимость. Я в том числе. Именно поэтому я хочу, чтобы люди, которые страдают зависимостью, получали грамотную, качественную и эффективную медицинскую и социальную помощь. И чтобы эта помощь не превращалась в давление.
Наш низкопороговый подход к работе с наркозависимыми — открытый и гибкий — столкнулся с более жестким подходом правоохранительной системы. Лично мне здесь все понятно.
Кто я с точки зрения этой системы? Наркоман судимый, которому дали микрофон, возможность высказаться в газете о том, что правоохранители работают с наркозависимыми не так,
как рекомендуют эксперты — российские и международные.
Этого решения Минюста следовало ожидать. Сначала была одна внеплановая проверка, потом — вторая. Было понятно, что все не просто так происходит. То, что мы пишем на сайте, и то, как мы пытаемся работать с наркозависимыми, наверное, вызывает у системы неприятие.
Возможно, теперь, после внесения в этот реестр, нас попросят выйти из различных комиссий и не захотят больше видеть в государственных комитетах. Но «полевая» работа будет продолжаться. В отношении наших подопечных ничего не изменится. В любом случае мы будем подавать в суд и надеемся оспорить решение Минюста.
