«Попадая к ним, ты становишься их собственностью»

Однотипные объявления работных домов в Екатеринбурге расклеены на остановках общественного транспорта, в пешеходных переходах в центре города. «Социально-адаптационный центр «Твой шанс». Помощь лицам, попавшим в трудную жизненную ситуацию».

Автомеханик Николай, недавно потерявший жилье и работу, рассказывает: он еле успел уйти из такого дома. «Они хотели отнять у меня последние документы и телефон», — вспоминает он. Николай утверждает: всех, кто попал в такие центры, насильно увозят в другие регионы. «Задача — обрезать все твои контакты. Чтобы, случись что, — тебе было некуда бежать и негде просить помощи. Попадая к ним, ты становишься их собственностью», — пояснил теперь бездомный мужчина.

По телефону, указанному в одном из объявлений («Работа, жилье, питание. Оплата до 1000»), отвечает мужчина, который сразу спрашивает: есть ли судимости, употреблял ли наркотики, бывал ли в подобных центрах. Последний вопрос:

— Жилье есть?

— Нет, я не местный, родом из Кургана. Нужны деньги на билет.

— Хорошо, сейчас тебе перезвонят.

Внедрение корреспондента Znak.com Никиты Телиженко в работный дом началось.

«Телефон отключай и давай мне»

Спустя несколько минут я уже протискивался между картонными коробками с едой, которыми были заставлены сиденья Daewoo Nexia. На ней неподалеку от места, где я нашел объявление, меня забрал 40-летний худощавый мужчина Владимир. Он представился начальником филиала благотворительного фонда «Новая эра» — компании, которая занимается грузоперевозками, отделочными работами и ремонтами. Сам Владимир, по его словам, раньше «плотно сидел на игле» и из-за наркотиков многое потерял, около 13 лет провел в колониях, в основном «за кражи».

Работным домом оказалась прибранная трехкомнатная квартира со свежим ремонтом и джакузи в новостройке на улице Уральской недалеко от центра Екатеринбурга.

«Телефон отключай и давай мне», — заявил помощник начальника Артур.

Квартиру Артур называл исключительно реабилитационным центром, а не работным домом.

«У нас здесь не тюрьма. Если чего не устраивает, просто подойди и скажи. Только не сбегай», — увещевал Артур. Он пролистал канцелярскую тетрадь со списком фамилий. «Смотри, здесь сотни имен. Те, кто приходил и сбегал. Вот твое имя. Пока оно зеленым, если убежишь — напишем красным. Твоя фотография у нас есть», — сказал собеседник.

Артур подчеркнул — у центра есть своя служба безопасности. «Чего не нравится, тебя обманули или побили — пиши им письмо. Приедут — в вопросе разберутся. Нужно — меня оштрафуют, ты накосячил — поедешь в другой центр. Мы серьезная организация, работаем через мэрию, за все отчет», — пояснил Артур. Только в Екатеринбурге, по его словам, у организации три квартиры. Кроме этого, «по всей стране» работают филиалы, поэтому нет проблем с переводом человека в другой регион.

После этого Артур протянул мне анкету-договор. Согласно документу, я в качестве «добровольца» должен был дать согласие на ограничение свободы передвижения, связи с родственниками и передачи любой информации, способной навредить «Новой эре».

Мне предложили работать «на грузоперевозках, ремонтах и уборке строительного мусора». «Денег сразу ты не увидишь. Заработал 200 рублей — деньги — в конверт, конверт — в сейф. Туда, где полежит твой телефон. За просто так мы тоже тут не платим. За вызов 30 тыс. рублей приходит, нам с этих денег идет 3 тыс. рублей, остальное — в офис. Свои делим от того, кто и как работает. Какие тебе деньги, если ты, допустим, просто стоял и [ерундой] занимался?» — объяснил Артур.

Когда я сказал, что хочу уйти, Артур ответил, что без Владимира, которого в тот момент не было в квартире, выход запрещен. Во время телефонного разговора Владимир просил меня подождать его пару часов и в то же время написал Артуру СМС-сообщение: «Телефон без меня не отдавай». После разговора Артур показал сообщение и посоветовал «быстрее уносить ноги». Почему он так сделал, я так и не узнал, потому что поспешил последовать его совету.

В квартире остались Артур и двое «добровольцев». 40-летняя Варвара, которая рассказала, что попала в работный дом два дня назад и теперь здесь готовит еду, прибирается и стирает.

«Раньше в автосервисе красил машины, потом меня уволили. Нигде больше не брали. Когда стало холодать, я был в Каменске-Уральском. Чтобы не замерзнуть, нашел объявление и позвонил сюда», — рассказал он.

За две недели, по словам Алексея, он заработал 1 тыс. рублей — устанавливал сантехнику, — сказал он, не вдаваясь в подробности. Потом заболел. «У меня вчера температура была 41 градус, слабость. Поэтому дома сижу, объявления делаю», — пояснил собеседник.

«В организации остаются только те, кто хочет всерьез поменять жизнь»

Благотворительный фонд «Новая эра» зарегистрирован в Самаре и, судя по сайту, его представительства есть в Екатеринбурге и еще в 15 городах страны. По данным СПАРК, впервые фонд с таким названием был учрежден в 2012 году Андреем Блохиным и Константином Экономовым. Но в 2016 году фонд был ликвидирован. Другой фонд «Новой эры» поставили на налоговый учет в январе 2020 года. Его единственным владельцем и учредителем выступает Артем Сердаков. Вместе с Блохиным он является соучредителем грузоперевозочной компании ООО «Траст Груз» и еще одного благотворительного фонда «За светлую жизнь».

По телефону, указанному на сайте, ответил Сергей, который представился в разговоре со Znak.com региональным координатором адаптационного центра «Новой эры» в Екатеринбурге. Был категоричен — ничью свободу центр не ограничивает, телефоны там не отнимают.

«К моменту, когда люди попадают к нам, у них уже не остается никаких телефонов», — сказал Сергей. Но подтвердил, что реабилитантов они перевозят в другие города — чтобы «разорвать их связи с прежней жизнью».

Фонд, по его словам, работает исключительно как благотворительная организация для адаптации алко- и наркозависимых. Реабилитанты работают на расклейке объявлений, помогают детским домам и церквям. Никаких работ по погрузке-разгрузке или ремонтов.

«У нас законно. В организации остаются только те, кто хочет всерьез поменять жизнь», — заверил Сергей. Сколько сейчас в их екатеринбургских центрах находится людей, он сказать затруднился. Также не удалось выяснить, является ли квартира на Уральской представительством «Новой эры» на самом деле. Из разговоров с Артуром во время эксперимента корреспондент Znak.com понял, что эту квартиру организация снимает.

Источник Znak.com в силовых структурах Свердловской области сказал, что в полиции «не располагают информацией о противоправной деятельности домов трудолюбия». Более того, они не ведут отдельного учета преступлений, совершенных в такого рода учреждениях.

Пытки и каторжный труд

Истории тех, кто попал в рабочий дом и превратился в невольника, попадают в СМИ едва ли не каждый месяц. В октябре «Комсомольская правда» публиковала историю Дмитрия Винокурова, чудом сбежавшего из рабства на одном из нелегальных кирпичных заводов Дагестана. В ноябре портал 78.ru писал про 41-летнего жителя Санкт-Петербурга, которого

В Тверской области в ноябре волонтеры движения «Альтернатива» (с 2011 года борется в России с торговлей людьми и всеми видами рабства) обнаружили работный дом, в котором удерживали силой 25 человек. Это произошло после того, как оттуда удалось сбежать Сергею Вострикову — 46-летний отец двоих детей еще в сентябре приехал в Москву на заработки из пермских Чернушек и пропал: родные не могли до него дозвониться, и сам он не выходил на связь.

Как выяснилось позже, бригадир послал его на новый объект в Дубну, а денег на обратную дорогу не дал. На одной из железнодорожных станций его заметили вербовщики. «Он от голода тогда уже плохо соображал и жутко промерз в тонкой курточке. Ему сразу в машину предложили пройти, покормить обещали. Он и согласился», — говорит тетя мужчины Валентина Александровна (фамилию она попросила не публиковать). В итоге Востриков попал в работный дом, где его «заставили пахать чисто за еду».

«Людей гонят из провинции в города кредиты и безработица»

За последние семь лет работные дома появились практически во всех регионах России, рассказывают в «Альтернативе». «Люди стали беднее, их гонят из провинции в города кредиты и безработица. Там они вынуждены пользоваться учреждениями такого типа», — объясняет он эту тенденцию. По словам Мельникова, чаще работные дома тяготеют к крупным городам, реже — к районным центрам. Объясняется это просто: там есть спрос на низкоквалифицированную рабочую силу. Соответственно, продать услуги рабов XXI века проще.

По подсчетам Мельникова,

«Если человек работать не может, то он им не нужен. Бомжей в работных домах нет. Часто туда попадают бывшие воспитанники детских домов. За пределами детдомов они совершенно не знают, как строится жизнь», — говорит он. Впрочем, по данным источника Znak.com среди силовиков, на Урале доход с одного человека в работном доме после всех расходов составляет 20–40 тыс. рублей в месяц.

Даже беглого поиска в интернете хватает, чтобы найти десятки объявлений. «Рабочий дом. Санкт-Петербург. Еженедельные выплаты. Позвоните, если у вас нет возможности добраться, мы за вами приедем», — говорится в анонсе на страничке рабочего дома «Исток» в соцсети «ВКонтакте». В ленте — сплошь объявления о поиске пропавших. «Поможем вернуться к нормальной жизни», — обещает сайт рабочего дома в московском Домодедове. «Зарплата 40%, лучшие условия проживания в рабочем доме. Работа для мужчин по городу Новосибирск с проживанием и питанием», — гласит страничка в соцсети «ВКонтакте» рабочего дома V.I.P.

Отличается пример Иркутской области, где рабочий дом организовали по настоянию региональных властей. Как рассказали Znak.com в благотворительном фонде «Оберег», он был создан в 2009 году как центр поддержки «социальных сирот» и специализировался на оказании помощи женщинам и детям. Однако несколько лет назад на фонд вышли представители министерства социального развития Иркутской области. Предложили взять на баланс приют для социально неблагополучных граждан в Ангарске. С тех пор организация начала работать еще и как «центр по возвращению утраченных трудовых навыков».

Тюремные порядки, грантовая поддержка и РПЦ

В целом, «Альтернатива» делит работные дома на три основные категории. Первая — те, кто маскируется под реабилитационные центры и благотворительные структуры и пользуется грантовой поддержкой.

Ко второй категории относятся те, что прямо себя позиционируют как рабочие дома. «Они напрямую ищут людей, у которых какая-то трудная жизненная ситуация. Их заманивают, отбирают документы и заставляют работать. Никаких денег, как правило, такие люди не получают. Часто их заставляют работать на стройке частных домов, погрузке-разгрузке, копать огороды и тому подобное», — продолжил глава «Альтернативы».

«Случаев убийства не припомню, а вот избивают часто. Что-то не так сказал, не так сделал, недовольны работой — за все бьют и штрафуют», — отмечает Мельников.

Встречаются даже примеры перепродажи «невольников» в работные дома из других регионов. «Такса — 10–15 тыс. рублей. Причем эти «затраты» человек должен потом еще и отработать», — продолжил собеседник. Говорит, что раньше таких «криминальных работных домов» было много в Московской области. Сейчас они сдвинулись в «пограничные регионы» — Тверскую, Ярославскую, Владимирскую области.

Третью категорию работных домов, открытых при поддержке РПЦ, Мельников считает самыми безобидными. «Они по-честному дают кров, кормят и говорят, что денег в руки не дают, но, к примеру, купят билет домой», — говорит он. Среди таких организаций — дом «Ной», который на зарабатываемые членами общины деньги занимается содержанием инвалидов и престарелых.

«На тех, кто способен работать, идет настоящая охота»

В самом «Ное» говорят, что попытка взять на себя содержание стариков и немощных сыграла с ними плохую шутку. «Когда соотношение трудящихся к немощным составляло 60% на 40%, организация могла функционировать без проблем. Но сейчас все поменялось. В пяти наших приютах находится более 1 тыс. человек. Из них 650 человек — это престарелые, и они не могут работать. Сил других 350 человек едва хватает, чтобы их содержать», — рассказал корреспонденту нашего издания помощник руководителя работного дома «Ной» Роман Трончук.

При этом Трончук говорит, что

«На тех, кто способен работать, идет настоящая охота. В Москве, на площади трех вокзалов, сразу работает порядка 60 рекрутеров. Их клиентов легко заметить. Как правило, это люди с сумками, пакетами и усталостью на лице. Таким достаточно предложить кровать и еду. Они уже согласны на все», — рассказал этот собеседник.

«Работают в черную, без регистрации, налогового учета и трудовых договоров»

В аппарате Уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой, куда Znak.com обращался за комментарием по теме работных домов, дважды сообщили, что никаких жалоб на эти структуры к ним не поступало и как проблему это социальное явление в аппарате омбудсмена не рассматривают.

В «Альтернативу» сейчас ежемесячно поступает пять-семь заявлений от пострадавших. Но Олег Мельников уверен, что в аппарате Москальковой не обманывают. «Как правило, это люди крайне плохо образованные и плохо понимающие что-либо в трудовых отношениях. Они даже не знают, как и куда писать заявления», — пояснил он. В большинстве своем жертвы работных домов, сбежав оттуда, просто предпочитают забыть эту историю как страшный сон.

Кроме того, по словам Мельникова, почти все подобные организации «работают в черную, без регистрации, налогового учета и трудовых договоров». Проще говоря, они специально остаются вне закона и невидимы для государства.

Помощник руководителя «Ноя» Роман Трончук считает, что

И даже в случае удачного побега потерпевшие так и не могут найти правды у местных силовиков.

Сумевшая спасти своего племянника пенсионерка Валентина Александровна из Высоковска согласна с этим мнением. Она уверена, что кто-то из силовиков Конаковского района Тверской области покровительствует владельцам работного дома, в который попал ее родственник. Почти сразу после того, как Востриков бежал, ей на телефон звонил некий следователь Дмитрий и пытался выяснить, где именно находится племянник женщины, когда и с какого вокзала он выезжает домой.

Олег Мельников говорит, что несмотря на участие полиции в спасении 33-летнего москвича, отправленного родителями в тверской работный дом, уголовного дела по этой истории также не завели. «Почти у всех полицейских в России такое отношение к этой проблеме: если люди сами захотели работать за еду, то что они могут поделать?» — констатирует собеседник.

Он с этой позицией не согласен: «Где такая норма записана в трудовом законодательстве? Это фактически незаконное лишение свободы! Более того, когда людей передают с одного работного дома в другой, это вообще часть 1 статьи 127 УК РФ («Незаконное лишение свободы»)».