— Не представляю, как можно онлайн провести книжную ярмарку…

— Онлайн пройдут встречи с авторами, а книготорговля будет вполне реальной, в книжных по всей стране. «Нон-фикшн онлайн» — история уникальная. Мы решили сделать событие, которое невозможно провести офлайн, — то есть выжать из интернет-формата максимум. Соберем тех, кого нереально привезти в Москву живьем: великий историк Карло Гинзбург, который давно уже никуда не ездит, норвежец Ю Несбё, американский ученый Стивен Пинкер, историк культуры Роберт Дарнтон, тоже американец, британский критик Оливия Лэнг, десятки авторов первой величины со всего света. Из наших — Улицкая, Юзефович, Водолазкин, Пепперштейн. Наших меньше, но логика тут такая: условного Быкова и Веллера мы и так видим часто и в самых разных форматах, а западных авторов такого уровня — крайне редко, если не сказать, никогда.

Вторая часть — «Нон-фикшн» в городах» — расширяет пространство ярмарки. Три дня новинки, которые издательства выпустили к «Нон-фикшн», будут со скидкой продаваться в магазинах Питера, Перми, Екатеринбурга, Красноярска, Тулы, Краснодара и, конечно, Москвы. Плюс в том, что теперь не надо ехать в Москву за книжками, книжки сами приедут к вам в город.

— Как ты оцениваешь итоги книжного года?

— Год был тяжелый, но заканчивается он на неожиданно оптимистической ноте.

Скажем, проблемы книжной сети «Республики», объявившей себя банкротом, связаны не с ковидом, а с тем, что она работала для публики, которая сама собой растворилась в связи с экономическим кризисом. Закрылось несколько магазинов в регионах, но, если сравнивать количество открытых магазинов и количество закрытых, — баланс положительный.

В Петербурге открылся магазин «НЛО», открылся Эрмитажный книжный. Питерский магазин «Подписные издания» расширился аж в пять раз. Открылся независимый книжный «Книги, кофе и другие измерения» в Верхней Пышме, что само по себе событие, а уж во время пандемии — особенно. В Москве открылись книжные «Во весь голос» и «Листва». То есть магазины-то открываются, несмотря ни на что.

— С издательствами тоже все хорошо?

— Я бы не сказал. По моим прикидкам, тиражи упали где-то на 40–50%, а цены выросли в среднем на 15–20. Весной почти все сократили, а то и свернули издательские программы. Осенью пошел рост, но в целом книг в этом году выпущено явно меньше, чем в прошлом. Думаю, процентов на тридцать. Многие проекты перенесены, что-то издано ничтожным тиражом, поскольку большой тираж требует вложений, которых нет. Но есть, например, издательство «НЛО», которое бесстрашно издавало новые книжки в самый пик карантина и выпустило действительно много книг. Это, наверное, единственное издательство, которое не свернуло издательские программы. Многие независимые книжные выжили фактически за счет «НЛО».

— А книжки-то хорошие?

— Мне кажется, очень.

Вышла интересная книжка Владислава Аксенова «Слухи, образы, эмоции» («НЛО») — о том, как патриотическая мобилизация в период Первой мировой привела к совершенно обратному эффекту: общество перестало верить СМИ и официальным источникам, а стало верить слухам, приметам, всему, чему угодно. И это подготовило почву для революции.

«Азбука» выпустила «Морфологию волшебной сказки» великого Проппа, которая не издавалась у нас лет пятнадцать.

Вышла интереснейшая книжка Александра Мещерякова «Остаться японцем» (издательство «Лингвистика») — о Янагито Кунио, этнографе, ученом, он, собственно, и создал то представление о японском народе, которое сейчас существует. Создал уже после войны, после чудовищного поражения. Оказывается, конструирование нации после поражения значительно более продуктивно, чем во время побед.

Хочу отметить книжку, вышедшую в издательстве Common place, «Смерти нет» — о поисковиках, которые занимаются перезахоронением павших воинов. Люди — самые простые, обычные — берут на себя обязанности государства, его долг и делают это без какого-либо понукания, без поддержки, часто вопреки государству. По-моему, очень важная книга.

— А что скажешь про художку? Весной казалось, что к концу года нас ждут шедевры: людей заперли на карантин, и все сели писать романы.

— Это больше мем, чем реальность. Да, у многих действительно были такие планы: написать книгу, заняться спортом, самообразованием. Но воплотить их способны очень немногие, в целом карантин был проведен крайне непроизводительно.

— То есть не болдинская весна.

— Совсем не болдинская. А ведь были весной истории почти шекспировские по трагизму и мощи. Представьте, вам семнадцать, вы живете на «Динамо», а ваша девушка на Ленинском проспекте, вы не можете до нее доехать, не можете уединиться с ней. Кино закрыто, квартиры полны людьми. Это прямо трагедия, ну драма — точно. Осмысление таких историй необходимо, и оно обязательно будет.

— Год был вообще, мягко говоря, сюжетный: обнуление, Беларусь, Хабаровск, пандемия… Не скажешь, что писать не о чем.

— И если литература не отреагирует на это, значит, у нас нет литературы, значит, должна родиться новая, которая сможет отрефлексировать то, что с нами произошло.

— Это очевидная мысль, она многим сейчас приходит: после такой встряски все должно измениться. Кризис — повод перезапустить систему на новых постапокалиптических основаниях.

— Пока этого не произошло, по крайней мере, в сфере, где я работаю.

Наоборот, люди сепарируются, каждый пытается выжить за счет другого. Многие, например, восприняли новость о банкротстве «Республики» со злорадством. А ведь любое закрытие книжных — плохо. Какая бы ни была «Республика», а радоваться тут нечему. Еще пример. В разгар карантина некоторые онлайн-сервисы перестали платить издательствам. То есть пытались выжить за их счет. Сами спасемся, а на остальных нам плевать. И так далее. Как воздух нужны общие правила, договор между участниками рынка о том, что допустимо, что нет, кто кому должен помогать, какие вообще взаимоотношения должны быть. А пока, к сожалению, каждый сам за себя. И, по-моему, это путь в бездну.

— Это касается не только книжного рынка. Все понимают, что настал момент перезаключить общественный договор.

— Москвичи во время первого карантина продемонстрировали фантастическую ответственность, такого не было ни в одной стране мира. Сидели по домам, заботились об окружающих, выполняли все предписания, и не потому, что придет хозяин и накажет, а просто понимали, что это нужно, проявляли сознательность. Это другие люди, этим народом уже нельзя манипулировать так, как раньше. Да, я думаю, что должна быть новая редакция общественного договора, она назрела.