Депутат Вяткин — серьезный человек, в отличие от ряда думских балаболов. Безответственному персонажу не доверили бы вносить такие законы, как закон о закошмаривании «инагентов» проверками, о криминализации клеветы, «Закон анти-Магнитского», закон о запрете Навальному избираться, закон о «санкциях» в отношении США, множественные законы об ужесточении запретов на проведение митингов, законы об ограничении прав СМИ на распространение информации, «lex laesae majestatis» («закон об оскорблении величия»).

Мало какие законодательные инициативы, определившие моральный и политический климат последнего десятилетия, прошли мимо этого депутата.

…В 2013 году я увидел его в здании Сената и Синода в Петербурге, звали его Дмитрий Вяткин. Тогда я вместе с коллегой — сооснователем «Диссернета» Сергеем Пархоменко — участвовал в заседании Конституционного суда по моей жалобе на отказ судов рассматривать мои иски о признании недействительными результаты выборов 2011 и 2012 гг. на тех участках, где имели место вопиющие нарушения. Депутат Дмитрий Вяткин представлял в этом заседании Государственную думу.

Незадолго до этого я начал изучать диссертации депутатов Госдумы на предмет плагиата. Мой мотив был предельно простым — я хотел заставить страдать тех, кто проголосовал за закон «анти-Магнитского» (он же — «закон царя Ирода», он же — «закон Димы Яковлева»).

Страдать заслуженно: за те грехи, которые легко доказать и легко предъявить публике, которые невозможно отрицать и которые не зависят от субъективных оценок. Самый легкий способ — найти плагиат в диссертации. 10 минут гугления фраз, заключенных в кавычки, — и пожизненный позор гарантирован. Опирался я на немецкий опыт: в Германии как раз отправили в пожизненное изгнание из политики барона фон унд цу Гуттенберга за плагиат, и я наивно рассчитывал на подобное и в России.

Впрочем, я не предполагал, что плагиаторов в Думе будет так много. Уже позднее, работая над расследованием «Мандат с плагиатом» для «Новой газеты», которое систематизирует все кейсы плагиата в Думе VI созыва, мы выяснили, что жуликов — примерно половина от числа проверенных. А тогда, в самом начале проекта, я был уверен, что мы найдем 4–5 красивых кейсов в лучшем случае.

И каково же было мое удивление, когда первая фраза из первой депутатской диссертации, забитая в интернет, принесла улов в пару сотен страниц. Депутат Абубакиров пал жертвой русского алфавита — буквы «А» и «Б» в его фамилии обеспечили ему первое место в списке обнаруженных и в списке раздиссертаченных — с боями мы все же лишили его ученой степени.

Неспешно продвигаясь по кириллице, я дошел до букв «Вя». В диссертации депутата Дмитрия Федоровича Вяткина я обнаружил фрагменты, очень похожие, на мой взгляд, на научную работу омского чиновника Михаила Дитятковского. В отсутствии кавычек и ссылок вы можете убедиться, посмотрев на иллюстрации. Как ни в чем не бывало в диссертации как бы Вяткина очень странно открывается раздел «Принципы наделения органов местного самоуправления отдельными государственными полномочиями» (стр. 82–86).

В электронном формате сравнение текстов диссертаций Вяткина и Дитятковского также доступно по ссылке.

Текст раздела, как мне кажется, совпадает дословно. Но одна правка в текст Дитятковского все-таки была внесена. Там, где Дитятковский пишет: «большинство субъектов РФ ограничиваются простым перечислением соответствующих принципов [наделения органов местного самоуправления государственными полномочиями], и лишь некоторые из них, например, Вологодская, Смоленская, Томская области, дают расшифровку конкретных принципов», в диссертации Вяткина указано: «большинство субъектов Российской Федерации ограничиваются перечислением соответствующих принципов, и лишь некоторые из них (Волгоградская, Смоленская, Томская области) дают расшифровку конкретных принципов» (выделено нами. —Ред.).

Напоминает студенческую шутку, когда в тексте дипломной работы обнаруживается фраза «А сердечник в трансформаторе сделаем деревянным, так как все равно диплом никто читать не будет».

Стыдливая ссылка на Дитятковского, отнесенная к одному абзацу — из пяти страниц текста, — появляется на странице 86, без кавычек и без указаний, что и весь предшествующий раздел можно было бы закавычить. Сошлюсь на авторитет руководителя ВАК Владимира Михайловича Филиппова и рекомендации ВАК 2015 года «О плагиате в диссертациях на соискание ученой степени», изданные в виде книги, где на странице 19 приведен такой случай: «Таким образом, научно недобросовестный соискатель формально указал и автора, и книгу. Однако, переставив знак сноски, он фактически присвоил себе цитируемый текст, нарушив авторские нрава.

Нередко такой "фокус" проделывается, чтобы визуально сократить в работе объем заимствованного текста (особенно если такие заимствования занимают на странице много места), искусственно рельефируя текст, написанный соискателем самостоятельно. В нашем случае не важно, перенесен ли был знак сноски намеренно, или по незнанию, в результате имеет место факт плагиата».

Дальше — больше. Похожая история со страницами 69–71, 74–78, мало того — совпадают все ссылки на первичные источники, которые проработал Дитятковский, в одной и той же последовательности, в одном и том же объеме. То же самое бывает со студенческими рефератами: даже если работа носит характер литературного обзора, подбор источников, их проработка, анализ, комментарии — это большой авторский труд, поэтому списать чужой литературный обзор — ничуть не лучше, чем списать чужие оригинальные исследования.

И я совершенно не ожидал, что именно заочно знакомый мне Вяткин будет представлять Госдуму в Конституционном суде. Мне повезло: с питерскими журналистами мы слишком долго пили кофе в буфете и опоздали, потому сидели перед экраном, где велась трансляция заседания. Что позволило мне распространить свое видение на диссертацию Вяткина.

Депутат же тем временем витийствовал — процитирую ЖЖ-репортаж Сергея Пархоменко. «Позиция Вяткина проста, как черенок лопаты: граждане, обращающиеся в суды по поводу нарушений на выборах, преследуют, дескать, исключительно свой политический интерес, поскольку недовольны результатами выборов и хотят их опорочить. Так и говорит: "Когда голосование уже завершилось — интерес к его итогам может быть только политическим. Не нравятся победители — есть интерес. Нравятся победители — нет интереса". И потом, говорит он, если все, кому выборы не понравились, станут в суды обращаться, — это ж на сколько ж лет будет разбирательства с этими сутягами».

Когда Вяткин выходил из зала, не думаю, что он ожидал вопросов о диссертации. Поэтому он слегка позеленел, сунул сигарету за ухо и, пробормотав что-то нескладное, стал спускаться по лестнице и исчез в коридорах Сената-и-Синода (эта история отражена в заметке корреспондента «Новой газеты» Александры Гармажаповой «Беги, Вяткин, беги»).

После заседания Вяткин подошел ко мне с Пархоменко и стал утверждать, что у него есть доказательства корректности заимствований и что он их нам предоставит, что сканированный экземпляр диссертации, которым мы пользовались, мог иметь технические огрехи и что, возможно, при сканировании пропали кавычки и ссылки. Я оставил Вяткину свои контакты, но «свободного от технических ошибок» экземпляра диссертации так и не получил. Ни тогда, ни когда мы направили Вяткину официальный запрос «Новой газеты».

Зато избирательно-диверсионный безумный принтер (он же сканер, теряющий кавычки) по-прежнему существует, и все эти годы господин Вяткин заправляет его бумагой и чернилами. Вот и свежий закон, де-факто запрещающий более-менее все митинги, внесен именно им.

Прошло семь лет, и мы видим, что те же люди голосуют за все более бредовые законы. Им очень больно от журналистских расследований, но они стоически продолжают нажимать на кнопки.

В нашем материале с Никитой Гириным про VI созыв мы насчитали 67 парламентариев-плагиаторов, сейчас, в Думе VII созыва, их все еще 50.