С этими вопросами сталкивались множество стран после краха авторитарных режимов. На них обязательно придется отвечать и России — делая то, что не удалось сделать в начале 1990-х годов, когда преступления советского периода остались неосужденными. В ноябре Институт права и публичной политики (ИППП) опубликовал доклад юриста Николая Бобринского и историка Станислава Дмитриевского «Между местью и забвением: концепция переходного правосудия для России».
Приглашение к дискуссии
Принять онлайн-участие в обсуждении этого доклада, организованном Сахаровским центром и ИППП, можно 1 декабря, во вторник, с 19:00 до 21:00.Каждый раз, когда в той или иной стране происходит демонтаж авторитарного режима, систематически применявшего незаконное насилие к своим согражданам и совершавшего (или покрывавшего) другие безнаказанные преступления, перед новой властью неизбежно встает задача преодоления наследия прошлого. Решение этой задачи может включать в себя:
- установление правды;
- восстановление прав жертв;
- судебное преследование лиц, ответственных за нарушения фундаментальных прав человека;
- ограничения для представителей бывшей власти занимать определенные должности (люстрация);
- широкую институциональную и правовую реформу, нацеленную на строительство демократии и установление верховенства права.
Этот комплекс мер нужен стремительно меняющемуся обществу, чтобы пройти между Сциллой мести за преступления предыдущего режима и Харибдой забвения. В юридической науке он получил название «правосудие переходного периода», или «переходное правосудие» (Transitional Justice, TJ).
«Различные методики, составляющие переходное правосудие, обычно сочетают «исцеляющие» меры восстановительного правосудия (комиссии по установлению истины и примирению) и параллельную систему карательного правосудия (преимущественно в отношении лиц, несущих главную ответственность за самые серьезные преступления, и непосредственных их исполнителей), — отмечает генсекретарь Всемирной организации против пыток Эрик Соттас в статье «Правосудие переходного периода и санкции».
Эффективное внедрение мер переходного правосудия нужно и для того, чтобы предотвратить возможность повторения трагедий прошлого. Успешная денацификация Германии (ее можно рассматривать как предтечу TJ) превратила апокалиптическое чудовище Третьего рейха в развитое демократическое государство, в котором
нацизм не просто осужден законодательно, но глубоко пережит обществом как величайшая национальная трагедия.
Во многом успешным оказался опыт стран Восточной Европы и Балтии, сумевших навсегда проститься с коммунистическим наследством. Следом этап установления верховенства права переживают многие страны Латинской Америки. Еще недавно господствовавший в них климат безнаказанности казался непреодолимой частью «национального менталитета», но теперь мы видим на скамье подсудимых вчерашних диктаторов, высокопоставленных военных и полицейских, чьи руки обагрены кровью многих невинных жертв.
Россия, попрощавшись с коммунизмом, пошла, увы, другим путем. Реформаторы начала 1990-х, сами в подавляющем большинстве вышедшие из недр партийно-советской номенклатуры, оказались неспособны очистить законодательство, госаппарат и историческую память от наследия коммунистической тирании. Наши «строители капитализма» оказались парадоксальными антикоммунистами, пропитанными школьными марксистскими представлениями: они полагали, что главное — создать «базис» (частную собственность и рынок), а правовая «надстройка» вырастет сама собой. Начавшие проклевываться в эпоху перестройки робкие ростки правосудия тихо хирели или прямо вытаптывались в интересах «политической целесообразности».
Результат «половинчатого» подхода мы увидели в следующие годы. Жертвы советского тоталитаризма так и остались в сознании большинства россиян прóклятыми и забытыми. Палачи тихо скончались на почетных государственных пенсиях, а пример их жизни оказался весьма заразительным для нового поколения российской властной «элиты».
Мы увидели предсказуемый реванш антидемократических сил: власть снова стала несменяемой, а суд — инквизиционным.
Снова раскрутился маховик политических репрессий, пропаганда национальной гордыни, прославление вчерашних и сегодняшних тиранов и убийц. Права и свободы граждан растоптаны, а сама идея демократии глубоко дискредитирована в глазах населения.
Почти три десятилетия спустя жизнь снова обращает нас к необходимости выучить пропущенный исторический урок, решить отброшенную тогда задачу.
Нынешний репрессивный режим не вечен, хотя очень хотел бы таким казаться. Но что будет потом? Смогут ли демократически ориентированные политики, окажись они у власти, гарантировать невозврат к прошлому или демон повторения российской истории, о котором говорил философ Мераб Мамардашвили, опять направит нашу страну на новый виток беззакония? Ответ на этот вопрос во многом зависит от усилий, которые мы предпринимаем уже сейчас.
Практика многих стран (включая последний из поучительных примеров — Украину) показывает, что в период стремительного разрушения авторитарных институтов и последующей политической нестабильности крайне сложно подготовить «на коленке» осмысленный план реформ. Гражданское общество должно иметь его разработанным «на берегу», загодя, хотя бы в общих чертах. Разумеется, логика политической борьбы внесет неизбежные коррективы в любые схемы. Но, не имея перед глазами предварительно согласованной основными здоровыми силами общества «дорожной карты»,
сегодняшняя оппозиция рискует оказаться неготовой к вызовам внезапно свалившейся на нее власти, как это уже было в начале 1990-х.
Наш доклад — первый шаг в этом направлении. Изучив и обобщив международный опыт, мы попытались в первом приближении разработать комплекс мер правового реагирования, необходимый для безболезненного, уверенного и необратимого перехода России от авторитаризма к демократии, от правового нигилизма к верховенству права. Доклад содержит нашу позицию по ряду ключевых вопросов:
- какие события (нарушения прав человека, злоупотребление властью, преступления по внутреннему и международному праву) должны стать объектами переходного правосудия в России;
- какие формы правового реагирования на каждое из них следует избрать;
- какие судебные и административные механизмы для этого следует создать;
- какие государственные институты следует учредить или реформировать;
- как восстановить права жертв.
Ускоренный порядок реабилитации потерпевших от антиконституционных уголовных и административных репрессий
В первую очередь мы предлагаем ввести ускоренный порядок реабилитации потерпевших от антиконституционных уголовных и административных репрессий. Это предполагает отмену политически мотивированных приговоров и административных постановлений: реабилитация и назначение компенсаций будут происходить в едином судебном процессе. Наказанных по тем статьям, которые можно считать изначально неконституционными (например, «неоднократное нарушение установленного порядка» публичных акций и «неуважение к власти»),нужно реабилитировать автоматически, без проверки фактических обстоятельств.
Внесудебный механизм признания потерпевшими и назначения компенсаций
Для жертв пыток и родственников пропавших без вести в ходе контртеррористических операций на Северном Кавказе предлагается внесудебный механизм признания потерпевшими и назначения компенсаций — это смогут делать общественно-государственные комиссии. На эту комиссию возлагается также поиск и идентификация останков пропавших без вести.
Комиссия по узурпации власти
Отдельная комиссия — по узурпации власти — должна провести, согласно нашему проекту, расследование противоправного присвоения и удержания власти.Информацию для расследования предполагается получить в т. ч. от рядовых участников узурпации, включая членов избирательных комиссий. В обмен на показания им будет дана амнистия.
Продление и восстановление истекших сроков давности, исключение из амнистии для неприкасаемых
Одна из главных составляющих концепции переходного правосудия — продление и восстановление истекших сроков давности привлечения к уголовной ответственности людей, которые сейчас фактически ограждены от уголовного преследования политикой безнаказанности. Для таких случаев предлагается сделать исключение и из постановлений об амнистии. Также мы рекомендуем разрешить восстановление сроков исковой давности и сроков обжалования судебных актов, пропущенных под воздействием насилия или угрозы, и обжалование результатов выборов по истечении трехмесячного срока на подачу иска.
Люстрация
Люстрацию мы предлагаем ввести лишь ограниченно, в качестве дополнения к уголовному правосудию и исключительно как инструмент защиты государственных институтов от людей, запятнавших себя участием в антиконституционных репрессиях и политике узурпации власти. Применительно к судьям, выносившим приговоры и другие решения по «политическим делам», можно ограничиться приостановлением полномочий на время, нужное для принятия решения об их привлечении к дисциплинарной или уголовной ответственности.
Переходное правосудие — комплексный механизм. Его различные меры эффективны не в изолированном осуществлении, а когда они дополняют друг друга внутри общей рамки демократического транзита. Поэтому, готовя программу действий на будущее, следует хотя бы в общих чертах показать, как предлагаемые шаги будут сочетаться с общим контекстом правовой и судебной реформы, с представлениями о том, какими должны стать следствие, полиция и прокуратура, как ввести в правовые рамки деятельность спецслужб, как обеспечить рассекречивание архивов. Эта сфера требует дальнейшей разработки.
Перед экспертным сообществом стоит амбициозная задача — выработать общую концепцию переходного правосудия, где каждая из предлагаемых мер займет свое структурное и хронологическое место в общей картине демократических реформ. Если предложенные в нашем докладе подходы и схема концепции позволят хотя бы на шаг приблизиться к ее решению, авторы будут считать свою работу успешной.
Николай Бобринский, Станислав Дмитриевский
Об авторах: — юрист, соавтор книги «Правовой статус лиц, ищущих убежище, в современном международном праве» и статей о правосудии переходного периода; — правозащитник, историк, руководитель российских проектов Центра документации имени Натальи Эстемировой, соавтор и редактор книг «Международный трибунал для Чечни», «Общественное расследование пыток и других фундаментальных нарушений в области прав человека».
