Избрание уборщицы Марины Удгодской главой администрации деревни Повалихино, затерянной где-то в Костромской глуши, стало громкой новостью в России и мире. Многие увидели здесь иронию, нелепость, красоту, тупик, а заодно и выход из него, а может быть, даже целое особое предзнаменование. Сама Марина Удгодская сначала пряталась от внимания людей и прессы, потом охотно давала интервью, а потом, по слухам, решила оставить свой пост. Что вообще происходит в этом Повалихино? На месте побывал наш корреспондент.

Поселение Повалихино

В России ровно столько километров, насколько хватает фантазии. Это только кажется, что она такая уж бесконечная. На самом деле иногда нужно каких-нибудь полдня, чтобы попасть в самую ее глушь по дороге собственного воображения. Через утренние сумерки, заправку бензином и кофе, повороты, которые пока еще кажутся плавными, и мысли, прямые, как обочины. Но часа через полтора на пути появляются все эти раки, фейерверки, тыквы и ягоды, пончики, шашлыки, полотенца с бессовестными женщинами, флаги ВМФ и гигантские плюшевые игрушки, однажды как будто уже купленные, но сбежавшие от дальнобойщиков, их жен и детей, и спрятанные теперь от стыда в полиэтилен. Наконец мелькнет какая-нибудь народная мудрость, написанная на пролете моста и похожая на последний поцелуй в лоб, насильно данный милиционером: «Быстро едешь — медленно понесут». Вот, собственно, и все разнообразие известного нам русского мира, дальше — только пустой лес сравнений, догадок и тревог.

Здесь мысли сами начинают тяготеть к обобщениям — зацепиться за что-то конкретное им уже сложно. Вот русский народ, как он все-таки похож на свои осенние березы. Серые, голые, растут где попало, жмутся друг к другу. Мысли черные, жесткие, как розги. И только на рассвете, под спящим еще небом, в этой проклятой пустоте и тишине, вместе с невинным, только что созданным из темноты мира солнцем, они вдруг вспыхивают розовым, невиданным светом, немыслимым, как жизнь, и простительным, как мечта.

Господи, как может существовать такая красота?! Откуда она, зачем она здесь? Солнце выходит в небо, освещает все эти Беспорядовки, каждое Тугодумово, Верхнюю и Нижнюю Высь. Реки становятся мелкими и злыми, как будто несут в себе последние крики врагов перед смертью. Жма, Пырна, Суньга. Дорога превращается в наказание, каждая выбоина — в приговор. Связь не работает. Косятся, слепнут и рушатся деревянные дома брошенных и забытых деревень, мрачнеют пейзажи.

«Это и есть итог любого путешествия в глубины русского мира. Россия всегда заканчивается там, где начинается вера в нее. Смысл исчезает там, где появляется надежда. Например, надежда на то, что где-то там, в глухом тупике сознания, в 525 километрах от Москвы, за Ярославлем, за Костромой, за Судиславлем, за Галичем, за Чухломой, в деревне Повалихино в просторной синей избе администрации ждет нас красивая уставшая женщина. Женщину зовут Марина Удгодская, она бывшая уборщица, которая неожиданно для себя и остальной России, каким-то чудом или глупостью выиграла выборы на пост главы поселения на краю представлений о России. И теперь только она всех нас, заблудших, пропавших в Отечестве, выслушает, простит и спасет.

Марина Викторовна Удгодская

Марина Викторовна Удгодская, закутавшись в теплую клетчатую шаль, действительно сидит за столом в синей, чистой и просторной избе администрации поселения Повалихино Чухломского района Костромской области на улице Центральная, 14. Перед Мариной Викторовной — большая, обитая вагонкой, комната со стульями для заседаний вдоль стен. На одном из них — ее розовая сумка, на вешалке — розовый пуховик. За спиной — застекленный полированный шкаф с документами и грамотами прежнего главы администрации Николая Локтева, растение с большими зелеными листьями, флаги России и Костромской области, выцветший портрет президента Путина в возрасте, в котором еще никто и не предполагал, что он так долго продержится на стене в деревне Повалихино, а также гербы России, Костромы и Чухломы. На гербе Чухломы на синем фоне перекрещиваются две пятизубые остроги, похожие на грабли. Что это означает, Марина Викторовна еще не разобралась.

Марине Викторовне 35 лет. Последние полтора месяца из них она приходит в этот кабинет не так, как всегда. Раньше она прибирала его, а теперь поддерживает его государственную, управленческую чистоту. Прежний руководитель Николай Локтев, бывший, кстати, милиционер, накануне недавних сентябрьских выборов предлагал всей деревне стать его соперниками, но никто не согласился, не было печали, а дураков и подавно нет. Тогда он упросил стать альтернативным кандидатом от Партии пенсионеров молодую уборщицу Удгодскую. Она победила его на выборах абсолютным большинством голосов — 87 против 46 при 6 испорченных бюллетенях.

Эта история сразу стала мировым информационным событием. Многие почувствовали здесь иронию, поняли нелепость и красоту России XXI века, уткнулись в политический тупик бывшей империи, а заодно нашли и выход из него, а может быть, даже почувствовали какое-то особое предзнаменование. В любом случае, каждый увидел тут что-то свое, включая саму Удгодскую. Глядя теперь в ее уставшие, с деревенской хитринкой глаза, кажется, что только знание Марины Викторовны о Повалихино правдиво, глубоко и оттого печально:

Никто больше не живет на всех пяти улицах известного нам русского мира — Центральной, Зеленой, Кооперативной, Молодежной и Лесной. Синяя деревенская изба нашего сознания потеряна в Повалихино, безлюдна, безнадежна и пуста. Спасает нас только то, что хоть кто-то еще остается в ней прибираться.

Впрочем, как и всегда в России, все это только кажется. В темной прихожей администрации вдруг слышатся чьи-то веселые голоса и на фразе «тук-тук» дверь в кабинет распахивается. Входят двое мужчин, а вместе с ними атмосфера величия и непредсказуемости Отечества. Это начальство, как всегда случайно проезжавшее мимо. Глава администрации Чухломского района Владимир Бахвалов и глава Петровского сельского поселения Алексей Зиновьев (естественно, дальний родственник опального философа Александра Зиновьева, уроженца местной глуши, мировоззрение которого, как известно, отличали одиночество, трагизм и пессимизм, а прах был развеян с вертолета над Чухломским районом).

Мужчины, как всегда, мотаются по окрестностям в поисках не то труб, не то счастья, вот и зашли проведать, что тут и как.

Они темны, но святятся единством и борьбой противоположностей — знанием жизни и невежеством, надменностью и простотой, мудростью и идиотизмом.

— Надо тебе, Марина, повесить стенд, чтобы вешать туда, какая пресса к тебе приезжала, — говорит потомок философа Зиновьева и улыбается золотыми зубами. — Это я тебе как коллега говорю, я работаю главой поселения с 1987 года.

— Слушайте, смысл в следующем, — как бы подтверждает эти мудрые слова глава Чухломского района Владимир Бахвалов, показывая на Марину Удгодскую. — Человека избрали — пусть он работает. Второй момент. Почему такой вот хайп или как его назвать? Почему, мол, уборщица? Смотрите: Марина — человек у нас молодой. Она делает свое дело. Значит, проекты инициатив у нас на конкурсы подготовлены, правильно, Марина? Так. Второе: субботник и так далее. Поэтому все в процессе. Я доволен. Значит, смотри, Марина, сегодня у нас в 11.30 губернаторский штаб по этому… Как его? В любом случае я вечером тебе позвоню. Ну а завтра тогда навестим Екатерину Владимировну. Поняла? Так что, вот так. Ладно, не будем вам мешать.

Мужчины уходят. В Повалихино опять ни души. Закипает чайник. Марина Викторовна Удгодская может теперь спокойно посмотреть в окно, вздохнуть и немного рассказать о себе:

«Я родилась в деревне Лаврентьевское, чуть подальше, как в Чухлому ехать, может, километров семь или восемь отсюда. В семье нас было четверо. Мама, папа, я и мой младший брат. Правда, сейчас у меня еще один брат. Просто когда отца у меня не стало — мне было семь лет, когда его зарезали, — мать стала с другим жить, вот брат и родился.

В школу я пошла в Повалихино, мы сюда переехали. Здесь народу побольше, триста с лишним человек. Когда-то был колхоз, работа. Но он закрылся, может, лет десять, может, больше назад. Три коровы сейчас только во всей деревне. Так что, сейчас народ летом за ягодой ходит, осенью — за клюквой, у кого работы нет. Остальные в Чухломе устраиваются истопниками, в магазине, в школе. Или ездят по Москвам, на стройку, как мой муж. Две недели там, неделя дома.

Мы здесь с детства все друг друга знаем. Живем теперь вместе в доме у бабушки мужа, бабушка умерла. Двое детей у нас, Вадику пятнадцать, Вике двенадцать. Хозяйство. Курицы, кролики, утки, гуси. Дети в школу ездят в Чухлому, тут у нас теперь школа только до четвертого класса. Автобус за ними приезжает, вот с этим автобусом я сейчас решаю, не знаю, что получится. Он рано приезжает — в семь часов утра дети уже уходят из дома. У нас тут таких школьников сейчас девять человек. В Чухломе они без двадцати где-то восемь и сидят почти полтора часа до начала занятий, до девяти, ждут. А потом уроки у них заканчиваются в двадцать минут третьего, может быть. И до десяти минут четвертого сидят опять, ждут. Вот с директором школы я пытаюсь решить вопрос — может, этот автобус будет делать другие рейсы.

Я пока здесь только обвыкаюсь. Просыпаюсь в пять утра. Печки надо истопить, птицу покормить, детей отправить в школу. Потом я сама собираюсь. Прихожу к полдевятого и тут сижу до пяти. А что еще тут делать? Ездила, правда, недавно в Чухлому, подписывать договоры на уборку дорог от снега. Сейчас пока его нет, но надо будет потом расчищать — тут у нас не только дома, но еще два магазина, школа, библиотека, клуб и медпункт. Или вот приезжали из Нестерово, это небольшая деревня, тут недалеко. У них автобусная остановка с одной стенкой. Должна быть с двумя, а она с одной — холодно. Ветер, дождь. Вот я вчера звонила в Чухлому. Обещали, сделают. Не сразу, конечно. Пока заявку рассмотрят, потом еще железо надо же где-то найти.

Я на самом деле в какой-то момент решила бросить все это и уйти. Муж был на заработках, дети заболели. Я переживала из-за этого, считай — одни дома. Но они быстро поправились, стало все нормально, и я передумала. Работаю пока. Дети из школы приезжают около четырех, я в пять домой прихожу. Пока уроки сделать, пока покушать, вот и вечер.

Молодежь уезжает — чего ей здесь? А нам в деревне лучше, в городе нас никто не ждет. Тут у нас спокойно. Библиотека. Клуб. Пойдемте в клуб, а то у Елены Юрьевны и девочек в час уже обед».

Елена Юрьевна Афанасьева

Елена Юрьевна Афанасьева — заведующая Повалихинским клубом. Мы застаем ее за приготовлениями ко Дню матери, культурному событию времен эпидемии в России загадочного COVID-19. Народу в клуб ходить не велено, пускают только по десять человек. Сама завклубом в COVID-19 не верит, но подчиняется ему, как указанию свыше. Так что, у нее сейчас много хлопот. В прихожей большой зеленой избы клуба, перед входом в нетопленный и темный зрительный зал на 120 человек, расставили немного стульев. Вместо занавеса на веревке натянули плотную золоченую ткань, которой не стыдно было бы обивать изнутри гробы для торжественных похорон. Человечество делает что может в трудный для него момент истории.

Как и каждый настоящий работник культуры, имеющий дело с влиянием на коллективное бессознательное, Елена Юрьевна похожа на школьного завуча, но только покрашенного в блондинку, с чувством юмора и макияжем государственного образца — строгие брови и обведенные черной каймой глаза. Не спета ни одна еще песня, но мы уже каким-то непостижимым образом знаем, что с Еленой Юрьевной у нас всегда должен быть и будет общий репертуар. Есть смысл терпеливо и с благодарностью выслушать ее. Вот что она говорит:

«Отец мой из Чухломы, а мама жила здесь с пятьдесят какого-то года. Как он сюда попал, я таких подробностей не знаю, наверное, ездил сюда работать. Но родилась я уже в Повалихино. Здесь был колхоз, такой известный — назывался «Красное Знамя». Парни, когда в армию уходили, они уже знали: вернутся, а тут им будет рабочее место, механизаторами. Фермы здесь были, скотина. Я сама была молодая, начинала жизнь свою трудовую на ферме животноводом.

В клуб этот я сначала ходила в самодеятельность. Песни пела. И в ансамбле, и сольно, и в драматический ходила кружок. Ансамбль у нас был фольклорный «Раззадоры». Частушки, народные костюмы. Мы всегда в районе занимали первые места. Но у нас поменялся потом состав — пожилые все умерли, ансамбль распался. А потом меня пригласили сюда работать — я была культорганизатор-режиссер. Писала сценарии, проводила мероприятия. А потом уже стала заведующей.

План мероприятий есть у нас на весь год. На праздники обязательно концерты, но очень много еще разного всего. Ну вот, к примеру, «День ходьбы», «День без авто», «День без курения», «День без алкоголя». В этом году, кстати, «Дня без алкоголя» у нас почему-то не было, зато был «День ходьбы». Сценарий какой: собираем народ и идем пешком, быстрым шагом. Просто идем, обходим всю деревню. Потом чаепитие. Или «День без авто». Мы выходим с листовками, что сегодня день без авто. Останавливаем машины и предлагаем дальше идти пешком по деревне. Но, конечно, если человек едет, например, в Кострому, то пусть. Но все равно пройдет с нами немного, а потом едет дальше. Невозможно же отобрать у человека в этот день машину, за это, наверное, нас строго осудят. Это же какое-то беззаконие.

Ну а без алкоголя или курения — это мы проводим круглые столы, обсуждаем пагубные привычки. Выслушиваем мнения, проводим диалоги. А спектакли мы не ставим драматические, у нас народу для этого не хватает — мужчины играть не идут. Не будут же женщины играть мужчин. Только вот если в тематических комических сценках. Так что, сценки кое-какие у нас есть. Допустим, ко Дню пожилого человека или Дню советской армии, российской теперь уже.

Вот сейчас готовимся ко Дню матери. Поставили стулья, на занавесках напишем торжественные слова, будет чествование матери, которая вырастила врача, вырастила полицейского или попала в тяжелую жизненную ситуацию. Вот они тут, десять матерей соберутся, будет обращение к ним главы района. А потом, вечером, поэтические чтения. Но это уже по приглашениям, чтобы не пришло лишку. Тут пригласим и мужчин. Будем стихи читать, кто даже и наизусть.

А так, что еще здесь делать? Деревня, видимо, изживает уже свое. Не знаю почему. Нет больше сельского хозяйства, а чем еще тут жить? Раньше были коровы, было молоко, мясо.

Мы вот вспоминаем, как все это было, и как будто вспоминаем какой-то прошлый век. Оно так и есть — прошлый век, но нам с этими воспоминаниями как будто всем тут уже по сто с лишним лет.

Поэтому живем на энтузиазме — ходим с протянутой рукой. Призы детям покупаем за свои деньги. Или вон у нас есть музыкальный центр с караоке, купили его на пожертвования, насшибали немного деньжат. Говорят, нехорошо попрошайничать, но люди сейчас просят, и мы хотим. Зато теперь к нам лишний раз народ приходит петь. У нас ведь еще три хора. Детский хор «Колокольчик». «Радуга» — там женщины помоложе, вот Марина туда ходила (глава администрации поселения Марина Удгодская. — Ред.), надеемся, она продолжит репетиции. И «Вдохновение» — там у нас уже взрослые женщины. Женщины, конечно, везде в основном одни только женщины. Мужчин у нас как бы нет — такая теперь деревня. Остается только петь. Ну еще, наверное, читать. Марина, позвони библиотекарше, пусть покажет свое хозяйство».

— Она открывается с часу, — Марина Удгодская смотрит на часы, до открытия библиотеки еще минут как минимум сорок.

— Так ты теперь начальство, звони ей строго.

— Марин, — Марине Удгодской неловко, что она дергает человека, но голос она явно старается сделать твердым. — А приди в библиотеку? Ну тут просят показать, ага. Да как скажешь, не будут тебя фотографировать. Не будете?

Я не буду.

Марина Сергеевна Смирнова

Марина Сергеевна Смирнова работает заведующей Повалихинской библиотекой последние четыре года. До этого носила в деревне почту, но там платили совсем уж сущие гроши. В библиотеке у нее была сначала полная ставка, не так давно эту ставку сократили до половины.

Днем она должна принять читателей, провести мероприятия, например, конкурс рисунков, записать все в журналы, а сейчас еще и измерить всем температуру, обработать руки антисептиком и записать результаты еще в один журнал. Другой работы для Марины Сергеевны в Повалихино нет.

Библиотека — это прихожая и три небольших комнатки с книгами на первом этаже покосившейся избы. Внутри тепло и уютно, но Марина Сергеевна, по виду сверстница Марины Удгодской, сидит за столом в куртке и лыжной шапке. Хозяйство свое она любит, все книги знает наперечет, благо тут их немного — около семи тысяч штук. Все до одной прочитаны по многу раз, некоторые истрепаны и затерты до дыр, приходится заново собирать их по частям. Вот какой-нибудь роман Федора Абрамова «Братья и сестры» с магистральной мыслью о необходимости единения народа перед общей бедой. Или сборник Бориса Васильева «Летят мои кони» о человеке на фоне тяжких перемен. Страницы растрепаны, вместо переплета — скотч.

На полке с книгами повышенного спроса — изможденные вниманием любовные романы с названиями «Любовница понарошку», «Дерзкая красота» или «Женские секреты». В Повалихино много одиноких женщин, вот они и увлекаются. Одна любительница просит Марину Сергеевну привезти ей из Чухломы что-нибудь новенькое: чтобы про любовь, старинное и не стреляли.

— Скоро зима, люди будут приходить почаще, — говорит Марина Сергеевна. — У кого не заплачено за интеренет, кому-то надоел телевизор. Но в основном, конечно, ходят детишки. Для них у нас почти ничего нет. Ну а что говорить — у нас обои висят на стенах с тех пор, как я ходила сюда еще ребенком. В детском отделе есть такие тонкие книжки какой-нибудь Валентины Осеевой в бумажных обложках 1967 года издания. А у нас одна девочка шести лет сама читает «Алису в стране чудес». Конечно, хотелось бы, чтобы у нее и других детишек была хорошая библиотека и побольше книг.

Но нет у нас денег и возможностей. Вот у нас лампочка тут висела всю жизнь, а сейчас пожарные говорят — нельзя. Мы сами купили новый светильник, а за новую проводку мастер просит тысячу рублей. Где вот взять такие деньги? Конечно, что-нибудь придумаем, но главное не в этом.

157141

В конце каждых заметок о России, ее бескрайности и причудах, простых людях, властях, судьбах, характерах и мечтах положено, чтобы была какая-то все же мораль. Она придает всякому, даже и ненужному, сообщению осмысленность, а любым нелепым событиям — резон. Безусловно, есть такая мораль и в истории с избранием уборщицы Марины Удгодской главой поселения Повалихино Чухломского района Костромской области России. Вот она:

157141 Деревня Повалихино, Чухломской район, Костромская область Улица Зеленая, дом 4 Библиотека