22 ноября общего марша не было. Белорусы собирались у себя во дворах, формировали районные колонны, но выйти в центр на общий марш не смогли. Зато смогли отбить у карателей больше людей, чем раньше. ОМОН и внутренние войска тоже с утра разъехались по районам, чтобы задавить протесты на месте. Нападали прямо во дворах. Но опыт дворового объединения последних месяцев оказался по-настоящему ценным: соседи бросались отбивать тех, кого пытались задержать, и общая цифра вышла меньше, чем неделю назад, когда в списке задержанных оказался 1291 человек. А в некоторых дворах и кварталах ОМОНу приходилось даже спасаться бегством.

ОМОН все злее. Белорусы все смелее. И это главный итог стодневного противостояния — на прошлой неделе круглыми цифрами стали не только тридцать тысяч задержанных, но и сто дней протестов. Минчане уже не убегают от светошумовых гранат. Юные девушки спокойно идут в автозаки. А по вечерам жители минских районов по-прежнему выходят во дворы, чтобы выгнать оттуда банду, срезающую бело-красно-белые ленточки, несмотря на убийство 11 ноября художника Романа Бондаренко. Он вышел во двор, где срезали ленточки, и был до смерти забит — то ли уродами в штатском, то ли омоновцами в автозаке. Роман умер на следующий день в реанимации. А банда по-прежнему ходит по городу.

После убийства Романа Бондаренко в Беларуси произошел самый большой «деанон». Сначала в интернет были выложены записи, которые соседи Романа успели сделать тем вечером. Благодаря записям белорусы опознали двоих: главу белорусской федерации хоккея Дмитрия Баскова и чемпиона мира по тайскому боксу Дмитрия Шакуту. А потом в интернет были слиты телефонные разговоры Баскова и Шакуты, в которых они клялись друг другу, что в тот момент, когда Бондаренко затаскивали в микроавтобус, он был жив и в сознании. А потом разговоры полились, как из рога изобилия. Почти каждый день в течение последней недели в Сеть выкладывали запись очередного телефонного разговора. Правда, теперь с Басковым общался уже не Шакута, а некая Наташа, которую, впрочем, быстро идентифицировали журналисты как Наталью Эйсмонт, пресс-секретаря Лукашенко. После еще более тщательного изучения видеозаписей с места убийства Романа Бондаренко оказалось, что она там тоже присутствовала. А из разговоров стало понятно, что эта компания — пресс-секретарь Лукашенко, председатель хоккейной федерации, чемпион мира по тайскому боксу и пока еще неустановленные их знакомые — без всякого приказа, просто ради удовольствия вечерами ездит по минским дворам, срезает бело-красные ленточки, срывает флаги и бьет тех, кто выходит из окрестных домов отстаивать свои островки свободы. Иногда — как в случае с Романом Бондаренко — до смерти. Они всерьез обсуждают по телефону свои акции, договариваются о том, где припарковаться, и беспокоятся о том, чтобы взять с собой выпивку для сугреву, потому что два ящика «Массандры» от российского посла, о которых говорит телефонная Наталья, — это несерьезно. И это не какие-то люмпены, произошедшие от соседских титушек. Это функционеры, которые знают, что им можно все. Даже убивать. Это ощущение никакая «Массандра» от российского посла не перебьет. Хотя им следовало бы задуматься:

И нет уверенности, что он делает это по зову сердца, а не по приказу. Впрочем, задумываться и анализировать у функционеров сейчас нет времени, они слишком увлечены веселой забавой, охотой на людей и на ленточки и балдеют от вседозволенности.

Им ведь действительно можно все. Это главное, что поняли они — те три процента, которые сегодня в Беларуси воюют с остальными девяносто семью. Они раздвигали границы три месяца. Сначала убивали случайно, как двадцать лет назад. Прятали трупы, как это было с Александром Тарайковским. Романа Бондаренко убивали фактически в прямом эфире, когда во дворе собирались люди и включали камеры в телефонах. Собственно, с этого убийства можно отсчитывать переход белорусских репрессий в большой террор.

Особенность большого террора, как и в тридцатые годы, в том, что никакой системы в репрессиях нет. Если пять-десять лет назад в анамнезе репрессированных были, по крайней мере, выходы на акции протеста, участие в оппозиционных движениях, статьи в медиа или посты в социальных сетях, то сейчас не осталось никаких ширм, за которыми можно спрятать террор. Человек может быть убит, просто выйдя вечером во двор. Задержан по дороге из гастронома, случайно оказавшись на пути ОМОНа. Избит, провожая девушку домой. И никакие аргументы не сработают. Хорошо, если изобьют, но не убьют. Повезло, если дадут 15 суток, а не обвинят по уголовной статье. И уж совсем счастливчик, если отделаешься штрафом.

Журналисты к счастливчикам не относятся. Их били почти на всех акциях, арестовывали, пытали на Окрестина, бросали в камеры на 10–15 суток, а потом еще и добавляли очередные сутки по новым протоколам. Теперь, впрочем, журналисты сидят по уголовным обвинениям. И рубежом для них тоже стало убийство Романа Бондаренко.

Журналистку портала tut.by Катерину Борисевич задержали 19 ноября. Именно она опубликовала справку из больницы скорой помощи, где было написано, что в крови Романа Бондаренко не обнаружено алкоголя, — на этом версия следственного комитета о пьяной драке во дворе разбивалась с громким звоном. И врача, и журналистку арестовали, обвинив по статье 178 УК Беларуси («Разглашение врачебной тайны, повлекшее тяжкие последствия»). По версии следствия, они вступили в преступный сговор.

В воскресенье вечером Катерину Борисевич должны были освободить после 72 часов задержания. Но не освободили. Она находится в СИЗО КГБ, причем в статусе подозреваемой. Обвинение ей не предъявлено, а держать человека под стражей без предъявления обвинения можно до десяти суток. Пока еще остается надежда, что Борисевич все-таки выпустят после десяти суток. А вот ее коллегу с телеканала «Белсат» Екатерину Андрееву уже вряд ли выпустят.

Катю Андрееву схватили 15 ноября. В тот день минчане собрались на Площади Перемен, где несколько дней назад убили Романа Бондаренко. Она даже не присутствовала физически в том дворе: вела стрим для «Белсата» с балкона квартиры в доме, выходящем окнами в тот двор. Вечером после зачистки двора омоновцы и внутренние войска отправились по квартирам. Они выламывали двери и выволакивали из квартир людей, которые там прятались. Так задержали и Андрееву.

Потом был суд, «административка» и назначенные судом семь суток ареста. Но в пятницу стало известно, что в отношении Кати возбуждено уголовное дело по статье 342 («Организация действия, грубо нарушающего общественный порядок»). Мера пресечения — содержание под стражей. На этой неделе ее должны этапировать в Жодинское СИЗО. Белорусы больше не задают вопросов «за что?». И это тоже один из признаков большого террора — отсутствие вопросов. Не о чем спрашивать, незачем возмущаться (а в октябре еще звучали возгласы вроде «он же врач!», «как вы можете хватать пенсионерку!», «инвалидов-то пожалейте!»). Ответов больше, чем вопросов, — идеальная модель общества, которое уже точно знает, что делать и с чем бороться.

Но если для белорусов все понятно, и

то враг не слишком понимает, за что он с таким остервенением сражается. И потому тратит силы не только на избиения и пытки людей, но и на символы. Огромный человеческий и материальный ресурс уходит на то, чтобы уничтожать все бело-красно-белое. Летучие отряды чиновников и приближенных рыскают темными вечерами по дворам только ради того, чтобы срезать ленточки. Милиция ходит по улицам, вычисляя квартиры, в окнах которых висят флаги, а потом ломится в двери, требуя эти флаги снимать. МЧС со всеми своими подъемными кранами и пожарными лестницами героически снимает с веревок, хитроумно натянутых между домами, не только флаги, но и трусы (иногда белорусы вешают их в строгом порядке, чередуя белые с красными). Силовики всех цветов формы лезут на крыши, чтобы удочкой цеплять и тащить с балконов вывешенные на бельевых веревках белые и красные вещи. А когда в микрорайоне Новая Боровая на прошлой неделе в воспитательных целях на три дня отключили воду, коммунальные службы привезли туда биотуалеты, выкрашенные в бело-красные цвета.

Вот на этих сортирах они и прокололись. Даже скептики, которые утверждали, что момент упущен и диктатура удержалась, развели руками. Потому что так — отключая воду и крася сортиры — не ведут себя те, кто убежден в своей победе и, главное, в собственной правоте. Так ведет себя мелкая шпана, прежде чем броситься врассыпную.