Давно привычной стала модель международных мини-кризисов, при которой, случись что в США или Европе по части «проявления неуважения к исламу», как лидеры мусульманских государств, явно соревнуясь друг с другом в правоверности, торопятся выразить свои «обиды» и обвинить западных визави в тяжких грехах. Это вновь недавно почувствовал на себе президент Франции Эммануэль Макрон, после того как заявил, что сегодня религия ислам «переживает кризис». В ответ раздались громкие оскорбительно-назидательные тирады из Анкары и Тегерана, а в менее жесткой форме — со стороны Саудовской Аравии, Марокко, Катара и других государств. Но главная дуэль протекала между Макроном и Эрдоганом — последний усомнился в «ментальном здоровье» французского президента и призвал мусульманские страны бойкотировать товары с пометкой Made in France.

На этом фоне необычно выглядела реакция руководства Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ): государственный министр по международным делам Анвар Гаргаш открыто встал в этой схватке на сторону… Парижа. В интервью немецкой газете Die Welt он обвинил Эрдогана в «манипулировании религией», подчеркнув, что высказывания Макрона были неправильно поняты.

И это, пожалуй, можно воспринимать как косвенное признание правомерности позиции Эмиратов, которые — при всепроникающем почитании ислама — придерживаются принципа недопущения сращивания религии, государства и общества. Эта концепция находит обоснование и в священных писаниях мусульман, ей следуют практически все арабские монархии Персидского залива (кроме Катара). Противоположность этой концепции — идеология исламизма (смешения религии и политики), ярким выразителем которой можно считать трансграничную ассоциацию «Братья-мусульмане», близкую нынешнему руководству таких стран, как Турция и Катар. В шиитской версии идеи слияния религии и государства отчетливо воплощены сегодня в политике и повседневности Исламской Республики Иран.

Между тем апелляция к религии «на высшем уровне» в исламском мире чаще всего призвана прикрывать вполне определенные политические расчеты, особенно в практике исламистских режимов в ближневосточном регионе. Напомним, что в последние месяцы (еще до убийства во Франции школьного учителя в октябре) отношения между Анкарой и Парижем, а точнее — между Эрдоганом и Макроном, достигли беспрецедентной враждебности главным образом из-за ситуации в Восточном Средиземноморье. Упомянутые высказывания Макрона по следам серии терактов во Франции и дали повод Эрдогану якобы «вступиться за ислам», а скорее попытаться разыграть карту «исламской солидарности» в своем продолжающемся политическом противостоянии с Парижем.

Заметим, что, помимо обостряющегося противостояния с шиитским Ираном, ОАЭ пребывает в весьма конфликтных отношениях с эрдогановской Турцией. В Абу Даби — как, впрочем, и в соседних арабских монархиях — считают, что устремления нынешних турецких элит, замешанные на идеях политического ислама и османизма (т.е. возрождения духа и некоторой географической проекции Османской империи в современных реалиях), угрожают арабскому сообществу не меньше, чем Иран. Активнее других своих арабских соседей ОАЭ пытается сдерживать экспансию Турции в регионе через ее участие, в частности, в конфликтах в Сирии и Ливии. Там Абу Даби наращивает поддержку враждебным Анкаре силам. Неудивительно, что в связи с недавним заключением мирных соглашений с Израилем самой жесткой критике на Ближнем Востоке подверглось руководство ОАЭ со стороны именно Турции, не считая, разумеется, Ирана.

Противоположных позиций придерживаются Анкара и Абу Даби в вопросе о роли ислама в обществе. Если команда Эрдогана для удержания власти в своих руках усиливает ставку на ползучую исламизацию внутри страны (напомним о его недавнем декрете превратить в мечеть музей Святой Софии в Стамбуле) и во внешней политике (чаще всего в антизападном ключе), то окружение президента ОАЭ шейха Халифы бен Заид Аль Нахайяна, наоборот, все заметнее проявляет себя в качестве посредника между миром ислама и странами Запада. Важнейшим элементом этой политики становится смягчение заимствованных из шариата жестких норм, во многом определявших социальную повседневность в этой стране.

Так, в начале ноября президент ОАЭ утвердил поправки к законам о личном статусе, о гражданско-правовых сделках, а также к уголовному и уголовно-процессуальному кодексам. Громче других «послаблений» шейха прозвучало в европейской и американской прессе решение о криминализации феномена «убийства чести», то есть внутрисемейное убийство мужчиной женщины под предлогом «защиты чести» (чаще всего — из-за подозрений во внебрачной связи). До сих пор такой мужчина отделывался мягким приговором, а теперь за это в ОАЭ будут судить так же, как за остальные убийства. По сообщению агентства WAM, эти изменения в законах продиктованы «твердой приверженностью ОАЭ делу защиты прав женщин». В том же духе и ряд других поправок, предусматривающих наказание для мужчин, которые домогаются женщин, особенно за преследование в общественных местах. Одновременно законодательные поправки разрешают жить вместе парам, не состоящим в браке. До сих пор это квалифицировалось как преступление против общественных нравов. В отношении иностранцев отменено действие шариата в таких вопросах, как развод и наследование имущества, — отныне граждане других государств вправе руководствоваться законами своих стран.

(иностранцам это было разрешено ранее). Теперь они, как и приезжие, могут (при достижении 21 года) в своих домах и в разрешенных общественных местах пить, хранить или продавать алкогольные напитки. Одновременно, заметим, декриминализируется и попытка самоубийства. В то же время в стране остались неизменными положения законов, по которым гомосексуалам, кроссдрессерам, а также людям, которые публично проявляют интимные чувства друг к другу (например, целуются), будет грозить наказание.

Разумеется, либерализация исламского законодательства или даже отход от норм шариата во имя «закрепления принципов толерантности в обществе», столь отчетливо проявляющиеся сегодня в ОАЭ, продиктованы политическим императивом в той же мере, как и противоположный процесс ужесточения этого законодательства в Турции. Одной из причин этого, не скрывают эмиратские информагентства, становится необходимость повысить привлекательность страны для иностранцев. И тем самым вернуть тех специалистов, которые покинули ОАЭ в период пандемии, а также пригласить новых — главным образом из сферы высоких технологий. Отныне им, кстати, правительство предоставляет право получения вида на жительство сроком до 10 лет (вместо ежегодного продления этого документа).

Обращает на себя внимание и то, что поправки в законы власти Эмиратов внесли спустя три месяца после того, как в августе ОАЭ и Израиль достигли упомянутых договоренностей о нормализации отношений. А впереди — в октябре 2021 года — ожидается открытие в Дубае всемирной выставки, которую могут посетить, по расчетам экспертов, до 25 миллионов иностранцев. Ислам, считают в ОАЭ, должен привлекать иностранцев, а не отпугивать их.