Чили «вернулось к нормальной жизни» после массовых протестов и погромов 2019 года. В этом заверил чилийских послов во всем мире министр иностранных дел Андрес Алламанд в документе, отправленном за два дня до годовщины «пробуждения Чили» 18 октября.

Тогда манифестации под лозунгами социальной справедливости, улучшения доступа к образованию и здравоохранению, повышения пенсий и в целом более равного распределения богатства в обществе заставили правоцентристское правительство сменить свои приоритеты.

Начались протесты с «флешмобов» старшеклассников, которые массово перепрыгивали через турникеты метро, протестуя против 30-песового (на 3 рубля, до 81,5 рубля) повышения цен за проезд в общественном транспорте, продолжились поджогами метро и мародерством и вылились в «марш миллиона», когда на улицы столичного Сантьяго вышел, требуя масштабных реформ, миллион человек (при населении около 7-8 миллионов).

Документ авторства Алламанда вызвал неоднозначную реакцию, и некоторые его коллеги поспешили разъяснить, что на самом деле имелось в виду:

В это воскресенье на общенациональном референдуме, который стал результатом напряженных переговоров правительственной коалиции и оппозиции в охваченной протестами стране, чилийцы сказали «да» новой Конституции — с рекордной поддержкой в 78,3% и самой высокой явкой за последние годы (благодаря активности молодых людей).

Многие надеются, что документ заложит основы более «человечной» экономики и социально ориентированного государства взамен неолиберальной системы авторства диктатора Аугусто Пиночета.

Таким образом был дан старт двухгодичному процессу создания новой Magna Carta: впереди апрельские выборы членов Конституционного конвента, год на его заседание и последующий национальный референдум для одобрения документа. Конвент на этом же воскресном голосовании решили сделать полностью выборным, а не 50 на 50 с действующими парламентариями, доверие к которым в Чили, согласно январскому опросу Центра общественных исследований, находится на уровне 3%.

Народная Конституция

Победа apruebo («одобряю») была предсказуемой: в разных опросах этот вариант лидировал в среднем с раскладом в 70%. Хотя многие эксперты и предупреждали (как оказалось, ошибочно), что реальный итог может быть не таким разгромным из-за нежелания некоторых противников изменений открыто признавать свою позицию.

Как бы то ни было, в последние месяцы поляризация общества достигла высот, невиданных с голосования 1988 года, когда чилийцы сказали «нет» продолжению правления Пиночета. Одна сторона пугала коммунистами и продолжением беспорядков, другая — обрушивалась с критикой на «куикос» и «фачос» (пренебрежительные наименования для экономических элит и консервативных правых), которые живут в своем мире и оторваны не то что от реальности бедных слоев населения, но даже от среднего класса.

Правые, Chile Vamos («Чили, вперед» — правящая коалиция), настаивали на том, что социальные проблемы можно решить гораздо быстрее и без лишних трудностей и затрат и что новый документ с чистого листа означает распрощаться со всеми достижениями страны за последние десятилетия. Они признали свое «тяжелое поражение» еще на полпути к конечному результату.

На прошлой неделе МВФ, кстати, заверил, что конституционный процесс — это возможность для Чили «продолжать быть региональным лидером» в области экономики, хотя и предупредил о риске излишне щедрых социальных программ без достаточной макроэкономической базы. В результате социальных реформ, вызванных протестами, а также затрат на меры поддержки в пандемию чилийский госдолг действительно растет невиданными темпами и, согласно правительственным расчетам, достигнет 45% от ВВП к 2025 году (в 2018-м он был чуть больше 25%).

Левоцентристы (оппозиция), некоторые примкнувшие к ним консерваторы и прогрессивные организации в свою очередь заверяли, что только изменение базовых принципов позволит реально повлиять на ситуацию, так как многие реформы, направленные на большую роль государства в социальной сфере, «заворачиваются» Верховным судом из-за их якобы противоречия основному закону. Многие в Чили Конституцию, кстати, не читали, но аргумент о том, что она была разработана во время правления диктатора, им кажется достаточным для ее отмены.

Другое опасение противников новой Magna Carta — то, что делегаты, ответственные за ее составление, могут не иметь ни опыта, ни знаний в сфере права. Многие юристы-конституционалисты отвергают этот аргумент, призывая не недооценивать человеческие способности.

Тем не менее новая чилийская Конституция действительно будет одним из немногих в мире опытов создания «народного» основного закона (да еще и с гарантированным равным представительством мужчин и женщин среди делегатов). В распоряжении членов Конвенции будет группа экспертов-консультантов, а то, что любой пункт должен быть одобрен 2/3 голосов, должен служить залогом консенсуса.

Закрепление в новом документе прав на более доступное образование и здравоохранение, изменение пенсионной системы, национализация водных ресурсов, права коренных народов, сексуальных меньшинств и гендерное равенство будут одними из центральных тем дебатов.

Протесты на паузе

Референдум состоялся всего через неделю после того, как 18 октября, в годовщину «социального взрыва», Сантьяго пережил отголосок тех погромов.

Количество демонстрантов, вышедших на мирную акцию, тоже впечатлило, особенно в условиях пандемии. По официальным данным, на площади Италии (которую еще год назад протестующие переименовали в площадь Достоинства) собралось 25 тысяч человек, хотя в реальности, по субъективным ощущениям, их было раза в два больше.

Несмотря на неожиданную массовость этого марша, протесты теряют поддержку среди широких групп населения — и не в последнюю очередь из-за в прямом смысле слова разрушительных последствий. Согласно опросу «Кадем», опубликованному как раз 18 октября, 49% респондентов выступили против продолжения протестов после пандемии и только 48% — за (для сравнения: в марте их поддерживали 66% и 31% выступал против).

Сказывается и общая усталость после года экономического спада и неопределенности, вызванной сначала протестами, которые в большей или меньшей степени продолжались до января, и пандемией, которая началась в Чили в марте с «селективных» карантинов и закончилась почти тотальным локдауном всего Сантьяго (Столичный регион, Región Metropolitana, отвечает почти за половину ВВП страны) с мая по август.

С другой стороны, институциональный выход многих если не удовлетворил, то ввел в состояние более или менее волнительного ожидания. Поэтому возобновления массовых протестов уровня 2019 года ждать вряд ли стоит.

Неолиберализм навсегда

Меж тем аргумент протестующих, вышедших на площадь неделю назад, — «Мы пока ничего не добились». Несмотря на несколько реформ вроде повышения минимальных пенсий и установления «минимального гарантированного дохода» для самых бедных слоев населения, на крупные изменения правительство не решилось, заверяют они.

«Дело не в 30 песо, а в 30 годах» — популярный лозунг прошлогодних протестов, суть которого в том, что за 30 лет с окончания диктатуры ни правые, ни левые правительства не решились пошатнуть основы неолиберальной системы. Она же, несмотря на все экономические успехи страны в эти годы, воспроизводит неравенство, так как закрепляет за государством вспомогательную роль в тех сферах, где рынок (частный капитал) не может удовлетворить потребности населения.

качественных и развитых частных систем здравоохранения и образования (для тех, кто может себе это позволить) и «хромой» государственной, с неполноценным доступом к специалистам и нехваткой базовых средств.

И пока общественное мнение и усилия элит сконцентрированы на конституционном процессе, робкие голоса некоторых экспертов также начинают обращать внимание на то, что каких-то конструктивных предложений о структурных экономических и социальных реформах на ближайшие два года нет.

А это может быть большой проблемой: 70% чилийцев считают, что новая Конституция поможет решить проблемы с образованием, здравоохранением и поспособствует повышению пенсий (которые не превышают трети последнего заработка). Автоматически, скорее всего, этого не произойдет, поэтому конкретные шаги правительство все-таки должно предпринимать параллельно с конституционным процессом.

В Конгрессе сейчас как раз обсуждается пенсионная реформа, которая увеличит ежемесячные отчисления в индивидуальный и общий («солидарный») фонды. Однако сама система, состоящая из частных фирм, которые инвестируют ежемесячные отчисления чилийцев на мировом рынке, с соответствующими рисками и без возможности забрать свои накопления даже в случае смертельной болезни, остается нетронутой.

Что дальше?

Масло в огонь подлило и то, что Министерство финансов рассматривает возможность финансировать пенсионную реформу путем увеличения НДС, который бьет сильнее всего по бедным слоям населения, вместо повышения налогов для богатых или отмены щедрых и часто неоправданных налоговых льгот. НДС (19%) и так составляет 41,6% от всех собираемых в Чили налогов, по сравнению с 20% в среднем по Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в которую Чили входит наряду с большинством развитых стран Запада и Азии, а также Колумбией и Мексикой.

Ради справедливости стоит отметить, что большинство чилийцев (77%, согласно консервативному исследовательскому центру Libertad y Desarrollo) не платит сборы на доходы из-за прогрессивной системы налогообложения. С другой стороны, после протестов правительство повысило налоги с 35% до 40% для тех, кто зарабатывает больше $10 тысяч (хотя уровень уклонения от их уплаты оценивался в 2017-м в 5,5% от ВВП, $15,5 миллиарда).

Тем не менее уменьшению социального неравенства это мало способствует. Чили, которое по ВВП на душу населения в регионе уступает только Уругваю, по уровню социального неравенства (коэффициент Джини, 46,6 в 2017 году) находится наравне с Никарагуа (в менее благополучных Перу и Аргентине ситуация лучше: 43,3 и 41,2). В России, для сравнения, коэффициент Джини составлял 37,7 в 2015 году.

Как отмечает Джанет вон Вольферсдорфф, бывшая член правления Биржи Сантьяго, обещания бизнеса годичной давности по созданию системы более равноправного распределения ресурсов пока что сводятся к пожертвованиям бедным группам населения, а не к широкомасштабным изменениям.

Новые внеконституционные реформы предстоит согласовывать хоть и непопулярным, но пока еще правящим элитам и оппозиции. Министр финансов Игнасио Брионес, пришедший в правительство как раз на волне кризиса, — один из самых популярных членов кабинета министров из-за его открытости к диалогу.

Однако его попытки умерить расходы и напомнить о том, что бюджет не резиновый, а Чили все-таки не Новая Зеландия, будут вновь подвергнуты испытанию в следующие месяцы. Он вынужден будет балансировать между запросом на более активную перераспределительную роль государства и необходимостью реактивировать экономику после полугодового паралича.

С другой стороны, решения будут приниматься с учетом того, что через год, в ноябре 2021 года, чилийцы опять пойдут на избирательные участки. На этот раз — чтобы выбрать членов парламента и президента, который возглавит Чили в период самых крупных изменений в стране за последние 30 лет.

Мария Акбулякова, специально для «Новой»

Сантьяго