В Екатеринбурге разразился скандал: из Центральной городской клинической больницы с начала пандемии уволилось около 80 сотрудников. В основном речь о младшем медицинском персонале. Предположительно причиной увольнения стали низкие по сравнению с другими больницами доплаты за работу с коронавирусными пациентами и принудительные длительные отпуска за свой счет узких специалистов, не задействованных в работе ковидного госпиталя.
— Когда у нас открыли «красную зону», весь объем врачей перестал быть нужным, — рассказал один из уволившихся медиков журналистам Е1.ru.
— Если везде врачей не хватало, то у нас их было с избытком.
Поначалу на каждого врача нагрузили по 45 пациентов. Это в два раза больше, чем обычно. Поэтому кто-то ушел, не выдержав такой нагрузки.
После публикации минздрав Свердловской области провел проверку. По ее итогам министр Андрей Карлов встретился с коллективом ЦГКБ № 1.
Как сообщил пресс-секретарь минздрава Константин Шестаков, пришедшие на встречу с министром медики пожаловались на чрезмерную нагрузку, дефицит кадров и большой объем бумажной работы. Но когда Карлов задал вопрос об уволившихся коллегах, присутствующие ответили, что за прошедший месяц уволились два врача, а это в 40 раз меньше заявленного их бывшими коллегами. При этом никто не вспомнил о медсестрах и санитарках.
В «Альянсе врачей» Екатеринбурга на произошедшее отреагировали с огорчением: «Жаль, что медики боятся говорить министру Карлову правду, ведь он приезжал в ЦГКБ-1 правду услышать. А ему сказали, что все хорошо в больнице.
Медики продолжат терпеть высокие нагрузки и низкие зарплаты, а потом будут увольняться от безысходности».
Безымянные
Случай с ЦГКБ № 1 заставил по-новому взглянуть на происходящее в больничных стенах. Пандемия сделала из врачей героев, а что происходит с младшим медицинским персоналом?
Ольга (имя изменено. —И. Д.) работает медицинской сестрой в ковидном госпитале в Артемовском (Свердловская область). Как сама признается, работает на износ: сутки через двое.
— Это очень тяжело, к утру как зомби, — говорит она.
Мы общаемся как раз в ее дежурную смену. Ольга немногословна, постоянно отвлекается — уже десять часов вечера, а скорые все так же беспрерывно везут больных. В коридоре народу очень много. Рядом врач работает как конвейер: на осмотр одного пациента — минут 10–15, не больше.
— Следующий! — И запись в журнале приема: «COVID, КТ, поражение легких 24%».
— Следующий! — («2-сторонняя пневмония, КТ, поражение легких 28%»).
По словам медсестры, в одну рабочую смену в госпиталь поступает примерно 50–60 человек с вирусной пневмонией и ковидом. Многие коллеги уже переболели коронавирусом, но Ольгу эта участь миновала. Пока. С ковидными пациентами она работает недавно. При переводе в «красную зону» подписала договор на зарплату в 12 750 рублей.
— Никто не про какие доплаты не говорит, этим занимается экономический отдел, поэтому «ковидные» деньги — тайна, покрытая мраком, — устало признается собеседница. — Слышала, жалуются сотрудники, что мало заплатили. Но все шушукаются между собой, а чтобы громко об этом заявить — увы.
По словам Ольги, главная причина недовольств — невозможность получить страховку после заражения коронавирусом. Весной еще можно было доказать, что ты заразился на работе, а сегодня уже нет.
Сейчас на все заявления о выплате ответ один: вы заразились дома или от коллег, а не от пациентов.
— Если «ковидные» не станут доплачивать, останетесь здесь работать? — спрашиваю.
— Конечно, не останусь, — уверено отвечает Ольга. И тут же, немного подумав, добавляет: — Но пока есть надежда заработать хоть немного больше нашей мизерной зарплаты, надо молчать, а то покажут на выход.
Пятна на белых халатах
Вера (имя изменено. — И. Д.) работает медсестрой в одном из узкопрофильных отделений Нижнетагильской больницы. Ее место работы к «красной зоне» не относится, но иногда у больных через несколько дней после госпитализации диагностируют коронавирус.
— Я два раза получала доплату за работу с ковидными пациентами — по полторы тысячи рублей, — вспоминает Вера. — В целом же с начала пандемии зарплата у нас серьезно уменьшилась, так как мы не выполняем план по больным. Но это вовсе не значит, что наши пациенты меньше болеют. Сейчас обязательным условием для нахождения в стационаре стало наличие справки об отсутствии ковида. Справка платная, и позволить ее себе может не каждый.
Некоторые коллеги Веры уже переболели коронавирусом, но страховые выплаты никто не получил. Даже если ты осилишь сбор всех необходимых документов для подачи заявления — результаты КТ, мазков, больничный, номер контактного больного, — шансов, что выплату одобрят, почти нет, утверждает Вера.
При этом, несмотря на риск заражения, ее и других медиков не тестируют на антитела.
Считается, что раз они не в «красной зоне», значит, и болеть не могут.
— Моя коллега сейчас болеет дома, пытается собрать пакет документов для страховой выплаты, но ей это сложно дается, — говорит Вера. — КТ сделать невозможно, люди в очереди ждут больше суток. Мазок в поликлинике делать отказываются, потому что сегодня направления на мазок положены только тем, кто лежит в стационаре. Она сама вроде в белом халате, а преодолеть все эти препятствия, чтобы узнать диагноз, не может, хотя все признаки ковида у нее есть.
Когда Вера столкнулась с коронавирусными пациентами, она узнала, что всем контактирующим медсестрам деньги выплатили по-разному: кому 1500 рублей, а кому — 7500. Санитарочек же вообще обошли вниманием. Она написала жалобу в минздрав, которую благополучно спустили главврачу.
— Узнав, кто написал жалобу, главврач распорядился убрать выскочку, — вспоминает собеседница. — Я работаю здесь несколько лет, и, конечно, для меня полным потрясением стала исполнительность коллег в этой истории. Почти три месяца они пытаются вынудить меня подписать заявление об уходе по собственному желанию. Меня ставят в смены таким образом, чтобы я не успевала никуда с ребенком. Придумывают, что, например, я не поставила пациенту нужный укол или не дала таблетки. Или результаты анализов пропадают в мою смену…
Самое страшное, что травлей занимаются люди, с которыми мы раньше дружно общались.
Вера все еще работает, но уже присматривает себе место в другой больнице. Она уверена, что от простых наговоров и досадных мелочей коллеги в своем рвении и желании угодить начальству могут перейти к более серьезным подставам и подведут ее под уголовную статью.
Печаль молчания
Сегодня основными приметами современной медицины в регионах стали самодурство руководителей и безысходность. Даже высококлассный специалист больше не является ценностью. Что уж говорить о младшем медицинском персонале, на жалобы которого и подавно никто не реагирует. Медикам некуда обратиться в поисках справедливости. Они молчаливо тянут лямку, пока есть силы.
— В первой городской больнице сотрудникам, конечно, тяжело приходится, — считает Наталья Эйсмонт, региональный координатор независимого профсоюза «Альянс врачей». — В апреле там была вспышка коронавируса, заразилось почти 80 сотрудников. Губернатор тогда заявил, что все заразились от одного врача, который, в свою очередь, был инфицирован от соседки. Несмотря на явную несправедливость, сотрудники этой больницы не решились защищать свои права.
— Я всегда понимала, что если скажу что-то неприятное руководству, то сразу отправят собирать вещи — и на выход, — говорит Мария Рязанцева, бывшая медсестра из госпиталя в Нижнем Тагиле. — Все молчат. Никто ничего не просит, хоть бы зарплату получить.
Мария имени своего не скрывает, так как ушла не только из больницы, но и вообще из медицины. Она считает, что в последние годы профессия серьезно деградировала, а ковид эту тенденцию лишь усилил.
— На медсестер и санитарок давно никто не обращает внимания, а зря, — уверена Мария. — Представьте: вы лежите в палате, страдаете, переживаете… И в этот момент к вам заходит медсестра. Какая она будет? Озлобленная из-за усталости и хронической нехватки денег? А может, в прекрасном настроении и подбодрит вас улыбкой? Главврачам надо ценить своих сотрудников, потому что многим пациентам и доброго слова для выздоровления достаточно.
