У протестов женское лицо

Суббота, 17 октября. 11.00. У выхода со станции метро «Восток», от которой должен стартовать «Генеральный женский марш», — никого. Но на парковке ближайшего ТЦ — белый автобус с сидящими внутри людьми в черной форме.

До начала акции еще час, и бойцы явно скучают. Двое, отойдя от автобуса, обсуждают, какую баню лучше поставить на даче: бочку или сруб.

Лицо одного из них, все в ямочках, кажется по-сельски добрым. Второго — он моложе — по-столичному деловым. Абсолютно нормальные мужчины. Трудно сказать, в какой момент такие превращаются в зверей, готовых закидывать людей гранатами или стрелять по невооруженным резиновыми пулями.

Да что резиновыми. В понедельник замминистра внутренних дел Беларуси Геннадий Казакевич объявил, что милиция готова «в случае необходимости» применять против протестующих боевое оружие. В пятницу он уточнил: стрелять будут «гуманно» — только по тем, «кто поднимет руку с заточкой на сотрудника правоохранительных органов».

Минчанки угроз не испугались. К 11.50 из желтой решетчатой арки метро начинают выходить женщины с белыми хризантемами, у некоторых на щеках — бело-красно-белые полосы. Десятки. Красивых. Улыбающихся. Самых разных возрастов. Постепенно их число переваливает за сотню.

— Мой сын учится в МГЛУ (лингвистический университет. —Авт.). — Светлана кутается в бежевый шарф, укрываясь то ли от прохладного ветра, то ли от наблюдающих силовиков. — В сентябре к ним в университет ворвался ОМОН и задержал пятерых ребят, которые принимали участие в протестных митингах. Моего сына не задерживали, но на него это произвело сильное впечатление. Он рассказывал, что ребята — человек восемьдесят — в перерыве между парами пели «Марсельезу»: в знак несогласия с фальсификациями выборов. Вдруг в холл ворвались люди в черной одежде и в масках и начали кричать: «Суки! Если не пойдете сейчас на занятия — всех заберем». Среди ребят началась паника: они же просто пели… омоновцы забрали из холла пятерых мальчиков. Всех их обвинили в участии в несанкционированных акциях. Целый день их держали в отделе [милиции]. Насколько знаю, отпустили, назначив штрафы.

Ректор МГЛУ Наталья Баранова, по словам Светланы, в этот день записала видео, в котором сказала, что вуз — «не место для политических акций».

— Она не заступилась за ребят, фактически бросила их.

Я хочу показать своему ребенку, что я — не его ректор. Что я всегда буду с ним и с такими же ребятами, которых, оказывается, можно обматерить и задержать за то, что они поют песни.

У 25-летней Елены Блошкевич причина выйти на акцию другая — не политическая.

— Я по образованию учитель географии, — рассказывает она. — Училась платно, под распределение не попала, и слава богу: даже в Минске учителям платят по 700 рублей в месяц (около 21 000 российских рублей.— Ред.). В регионах и того меньше. На эти деньги даже квартиру снять сложно. Государство постоянно говорит о важности профессии учителя, развешивает плакаты. Но я вижу, что реально оно предлагает мне такой выбор: заниматься любимым делом и жить в нищете, либо иметь сносную зарплату, но — на нелюбимой работе. Я сейчас занимаюсь нелюбимым делом: продажами. Но я не хочу, чтобы у людей был именно такой выбор.

К условленному времени у метро собирается человек двести. Колонной они двигаются к центру города. До главной площади Минска, нужно сказать, неблизко — 8,5 километра. Белый автобус с силовиками остается на месте — оттуда никто не выходит.

Женщины идут вдоль крупнейшей городской магистрали — проспекта Независимости. Постепенно их становится все больше. К шествию примыкают по одиночке и группами. Скандируют: «Смотри в окно, а не в телевизор!», «Жыве, Беларусь!»

У Академии наук в колонне уже около 2000 человек. Когда не скандируют, то обсуждают бытовое: наступающие холода, семью и работу. Они дойдут до площади Якуба Коласа. Силовики не посмеют их тронуть, как делали это в сентябре: тогда на женские марши выходили до 10 000 участниц. Может быть, милицейские вдруг стали мужчинами?

Кто тут неуч

Минская молодежь на субботу назначила свою акцию — «Марш молодости»: студенты одиннадцати государственных вузов анонсировали шествие к министерству образования. Главное требование, помимо связанных с выборами, — прекратить давление на студенческое сообщество, добиться освобождения арестованных за участие в акциях студентов Максима Жука, Павла Иванчука, Владислава Петровца и Максима Стасевича.

Локомотивами студенческих протестов в Минске выступают учащиеся лингвистического университета (МГЛУ) и Государственного университета информатики и радиоэлектроники (БГУИР). В обоих вузах сейчас проводятся забастовки: учащиеся и часть преподавателей требуют отмены результатов президентских выборов.

Изначально МГЛУ и БГУИР собирались провести отдельные акции. Информатики, к которым планировали присоединиться студенты еще трех университетов, собирались стартовать на сорок минут раньше. Но милиция фактически оцепила их вуз, выставив патрули на всех подъездах к нему. В итоге было принято решение пробираться к МГЛУ отдельными группами.

Дошли явно не все. У лингвистического университета собирается человек сто.

— Я пришел на марш, потому что голосовал за Светлану Тихановскую. Считаю, что мой голос украли, — говорит парень в очках и красной шапке. — Могу пояснить, почему голосовал не за таракана [так протестующие называют Александра Лукашенко]. Экономическая ситуация в стране оставляет желать лучшего: на многих предприятиях месяцами не платятся зарплаты, причем перебои начались даже не в этом году. Когда началась ситуация с коронавирусом, не было издано ни одного правительственного постановления: маски, самоизоляция, социальная дистанция — все это граждане самостоятельно перенимали у жителей других стран.

— Еще на этой неделе министерство образования объявило, что будет лишать стипендии тех студентов, которые «без уважительных причин» отсутствовали на парах более 10 часов в месяц. Руководство нашего вуза после задержаний учащихся в сентябре заявило, что не считает университет местом для политики. Значит, если меня, например, сегодня задержат, и я не смогу прийти на пары, меня лишат стипендии. Понимаете? Не за знания, за политику…

Марш еще не успевает стартовать, как к МГЛУ подъезжают микроавтобусы — три черных и один желтый — в таких обычно ездят милицейские. Студенты тут же срываются с места и разбегаются от университета двумя группами. Из микроавтобусов никто не выходит. Постояв полминуты, они проезжают дальше по улице.

Ребята формируют колонну. Развернув бело-красно-белые флаги, выдвигаются в сторону проспекта Независимости.

«Верым, можам, пераможам!» («Верим, можем, победим!» — Ред.), «Саша, ты отчислен!» — у студентов свои лозунги.

— Вот еще причина выходить на митинги, — догоняет меня парень в сером капюшоне. — Старшее поколение учило нас, что обижать слабых нельзя. Но за два с половиной месяца мы увидели, что можно стрелять по безоружным, можно бить женщин, можно «прогонять через строй» — как у Толстого в «После бала». Мы выучили уроки старшего поколения, а люди в черном — нет. Интересно, что они рассказывают своим детям?

На широкой улице Козлова беспрерывное гудение: автомобилисты приветствуют протестующую молодежь. На пересечении с проспектом Независимости колонна дожидается зеленого сигнала светофора, начинает переход дороги, и вдруг к ней с двух сторон подъезжают микроавтобусы.

Я не сразу замечаю их и не сразу понимаю, что происходит. Все слишком быстро. Откуда взялись эти автомобили? Как пробились сквозь плотный поток проспекта?

Девушка рядом со мной бросается бежать. Ребята впереди — тоже. Кто куда. Врассыпную.

Я вижу, что из микроавтобусов выпрыгивают люди в балаклавах. «Хапун» — мелькает в голове.

Я тоже бегу. Кажется, пробегаю прямо у двери микроавтобуса. Бросаюсь через вставшую улицу Козлова, проныриваю между машин. Посреди проспекта — остановка с отбойниками. Не беда. Перепрыгиваю через отбойник. Цель — арка сталинки. Там дворы, там безопасно (кажется). Подбегаю к арке. Оборачиваюсь. Краем глаза вижу, как двое ведут к микроавтобусу парня в черной куртке. У другого микроавтобуса стоит девушка в зеленом. Ее не тащат внутрь. Пожалели?

Рядом со мной десяток студентов. Мы на крыльце кафе.

— Если хотите, можете зайти. Я закрою двери, их [милицейских] не пустим, — зовет стоящая на ступеньках хозяйка. Ребята сначала отказываются.

Я захожу в арку сталинки. Прохожу один двор и вижу, как в него въезжает милицейский патруль. «Ты местный житель. Просто пошел в магазин», — убеждаю себя не бежать снова. Прохожу мимо патруля с лицом непринужденно гуляющего. Проезжают.

К 16 часам субботы в студенческих чатах МГЛУ и БГУИР называют имена восьми задержанных учащихся. С примечанием: списки пополняются…