В минувший понедельник к протестующим приехал Аркадий Коростелев, президент транспортной группы FESCO, в которую входит ВМТП. Корыстылев вместе с Кухариком вышли на импровизированную сцену, но обратиться к протестующим им не удалось. Докеры закидали менеджеров касками, начали освистывать и скандировать «Уходи!».
Видеозапись инцидента, попавшая в ютуб, уже набрала несколько сот тысяч просмотров.
Работники порта протестуют, потому что опасаются ухудшения условий труда с приходом нового руководителя. По их словам, при Юсупове «в порту произошло много положительных изменений». «Мы с ним себя людьми почувствовали, он дал нам достойную зарплату и достойные условия труда. Таких предприятий в крае больше нет, и наш порт стал таким именно при Юсупове», — говорит сотрудник ВМТП Василий Никитин.
Версию о попытке захвата «Новой» прокомменировал крупнейший акционер FESCO, основатель группы компаний «Сумма» Зиявудин Магомедов, который с 30 марта 2018 года вместе с братом Магомедом содержится в СИЗО «Лефортово» и обвиняется в создании преступного сообщества, мошенничестве и растрате (ст. 210, ст. 159 и ст. 160 УК).
29 сентября в распоряжении «Новой» оказалось написанное в тюремной камере заявление Зиявудина Магомедова о якобы готовящемся рейдерском захвате группы компаний FESCO. По словам бизнесмена, члены совета директоров во главе с Лейлой Маммед Заде планируют продать компанию, в которой он является основным акционером (32,5%). В своем заявлении Магомедов подчеркнул: он особенно сожалеет о том, что в этот процесс вовлечены люди, которых он лично принимал на работу и которым доверял.
Маммед Заде оперативно распространила сообщение, в котором опровергла обвинения в планах разрушить FESCO, написав, что ее деятельность на посту главы совета директоров «направлена исключительно на сохранение целостности и финансовой стабильности компании».
«Новая» обратились за разъяснениями к Зиявудину Магомедову, передав через адвокатов в «Лефортово» вопросы, на которые мы получили ответы.
И первым нашим вопросом был вопрос о накалившейся ситуации во Владивостокском морском торговом порту. Магомедов ответил:
— Наверное, где-то рабочих можно понять, ведь за время работы Юсупова в два раза вырос грузооборот порта, существенно увеличились зарплаты работников и социальные гарантии, и это на фоне непростой ситуации в экономике в целом. Тот, кого назначили, никому не известен и никак себя заметно не проявил ни в крае, ни в отрасли. Со своей стороны, я надеюсь, что ситуация успокоится и порт продолжит работать в обычном режиме.
При этом нельзя забывать, что новые назначения были сделаны нелегитимно, эти люди никому не известны и не имеют необходимой квалификации, они были назначены с нарушением корпоративных процедур,
без рассмотрения на кадровом комитете совета директоров и т.д. и тем советом директоров, который был «хромой уткой» по определению, так как должен был переизбираться в октябре. Легитимный исполняющий обязанности гендиректора как FESCO, так и порта — это Заирбек Юсупов, а постоянный руководитель должен быть назначен в соответствии со всеми корпоративными процедурами.
— В своем обращение вы заявили, что председатель совета директоров FESCO ЛейлаМаммед Задеи другие члены совета директоров, большинство из которых — ваши бывшие сотрудники, якобы организовали рейдерскую атаку на компанию. НоМаммед Задеутверждает что она и люди из ее команды действуют в интересах всей группы, возвращая занятые на покупку FESCO средства.
— «Группа товарищей», которая ангажировала Маммед Заде и ее помощников для захвата FESCO, к группе FESCO не имеет никакого отношения. Я бы не хотел подробно комментировать профессиональную и этическую сторону, она известна всем, кто знаком с этой историей, — банкирам, юристам, всему деловому сообществу, и не только в России, но и за ее пределами.
Отмечу лишь, что еще два года назад я принял решение отстранить Маммед Заде, но оформить это юридически удалось лишь недавно — ко мне под различными предлогами все это время не допускался нотариус.
Однако о моем решении лишить ее всех полномочий, принятом в августе 2018 года, ее дисфункциональности и некомпетентности хорошо известно и ей самой (это подтверждается ее письмами мне и потоками интервью, в которых она уже давно обещает вот-вот уйти добровольно), и адвокатам, и следствию. Об этом, безусловно, будут проинформированы и международные суды, в которых Маммед Заде придется отвечать по искам за ущерб, нанесенный моим интересам и интересам компании. Сейчас проводится детальный аудит, будут сделаны и сформулированы соответствующие выводы. К сожалению, FESCO ежедневно наносится ущерб не только монетизацией фиктивных многомиллионных договоров, заключаемых компанией в интересах определенных лиц, но и полным параличом работы совета директоров, который (вместе с годовым собранием акционеров в мае) был перенесен под нелепым предлогом рекомендаций ЦБ, причем и сейчас собрание прошло дистанционно.
— Что вы можете сказать об объявленной на днях сделке по покупке «группой инвесторов» почти 34 процентов FESCO у Марка Гарбера и других владельцев акций? Какое будущее у FESCO?
— Продавцы прекрасно осведомлены обо всех обстоятельствах своего владения, о том, что эта сделка является недействительной, так как нарушает те коммерческие договоренности, которые имелись между сторонами, и это, несомненно, будет предметом юридического разбирательства.
Совместно с американским инвестфондом TPG Group мы вложили 750 млн долларов equity (собственного капитала) и около 850 млн долларов заемных средств (что и есть заем на акционеров, о котором упоминали) в компанию. С момента покупки мы прошли большой путь, вкладывая все средства в развитие, трансформировав компанию в высокотехнологичную транспортную группу с четкой стратегией. Впереди большие инфраструктурные проекты — порт Зарубино, Транссиб, развитие Севморпути, в которых необходимо активно участвовать. За это время долг уменьшился до 400 млн долларов, EBITDA (аналитический показатель, равный объему прибыли до вычета расходов по выплате процентов, налогов, износа и начисленной амортизации. — И. М.) составила 170–175 млн долларов, так что никаких оснований сомневаться в будущем FESCO нет. Компания находится в стабильном состоянии.
Кстати, никому из предыдущих руководителей FESCO – от Руслана Алиханова, мужа Маммед Заде, бывшего президентом компании в 2013–2014 гг., до назначенного при ее полной поддержке и ушедшего со своего поста в марте этого года Александрса Инсуринса — почему-то не приходило в голову пытаться истребовать займы у акционеров. Естественно, сами разговоры о каком-то выводе денег из компании — это абсурд, и всем, включая саму Маммед Заде, это очевидно. Именно поэтому этот вопрос ранее никогда никем не поднимался.
— С момента ареста вас и вашего брата прошло уже более 2,5 года. Вам многократно продлевался срок пребывания под стражей, менялись следователи, принимались президентские поправки, исключающие применение 210-й статьи к деятельности предпринимателей. У вас есть представление о перспективах вашего уголовного дела?
— Мы завершили ознакомление с сотнями томов, и, если коротко, я могу с уверенностью констатировать или отсутствие вменяемых нам событий как таковых, или некую когнитивную инверсию в утверждениях следствия, когда наличие обязательств третьих лиц перед моими компаниями выдается за прямо противоположное.
Например, в компанию ОЗК я инвестировал в 2012 году, когда ее ежегодный убыток был 1,5 млрд рублей при выручке 14 млрд рублей; в 2018 году выручка составляла уже 45 млрд рублей, а EBITDA 6,5 млрд рублей, была реализована первая часть реконструкции крупнейшего морского зернового терминала на постсоветском пространстве, эффективно сконструирована железнодорожная логистика (от элеватора до зерновоза в Новороссийске) со своим ж/д парком, по сути создана новая компетенция.
В инженерно-строительный бизнес в период 2015–2018 гг. я инвестировал порядка 23 млрд рублей собственных средств, смягчая последствия, возникшие из-за неплатежей заказчиков, перепадов валютных курсов и невыполненных обязательств контрагентов. Несостоятельность вменяемых мне обвинений очевидна и подкреплена фактами, поэтому я рассчитываю на профессиональное, корректное и справедливое рассмотрение всех обстоятельств в ходе судебного процесса.
— У вас есть понимание, кто может быть заинтересован в том, чтобы вы находились в тюремной камере? Есть версия, кто мог вас «заказать»?
— Не могу себе позволить кого-то обвинять, пока у меня не будет исчерпывающих доказательств. Хотя и прекрасно понимаю, что ст. 210 «подтянули» ко мне и моему брату только потому, что без этой статьи УК нас уже давно пришлось бы освободить под подписку о невыезде или домашний арест. У меня нет сомнений, что в ходе судебного разбирательства все обвинения в отношении меня, а тем более в отношении моего брата, который не имеет никакого отношений к группе «Сумма», развалятся,
и выяснится, что меня и моего брата изолировали в камере только ради того, чтобы захватить мой бизнес, вынудить за бесценок продать активы компании.
И что уголовное дело в отношении меня не имеет никакого отношения ни к праву, ни к правосудию.
— Находясь более 2,5 года в тюремной камере, вы можете оценить сегодняшнее состояние вашего бизнеса, учитывая, что вы вышли из всех больших проектов? Планируете ли вы в будущем заниматься бизнесом, или вы видите для себя какую-то другую роль?
— В 2000 году я сформулировал для себя цель построить крупнейшую частную портово-логистическую компанию, и к 2011–2012 годам эта цель была достигнута. По критериям грузооборота и географической диверсификации компании группы «Сумма» занимали 2–3-е место в Европе. Тогда же (в это время я возглавлял деловую часть саммита АТЭС) возникли две новые прорывные идеи — усилить роль и участие российских компаний в европейско-азиатской торговле (Транссиб, Китай, Казахстан, Россия, Европа, СНГ) и несколько сместить мой фокус в сторону big tech (искусственный интеллект, нано- и биотехнологии). На сегодняшний день я вышел из большинства проектов группы «Сумма», ведь в формате 210-й статьи любой бизнес обречен на стагнацию или ускоренную энтропию.
Если говорить о будущем, мне в гораздо большей степени, чем раньше, интересен tech-сектор в самом широком смысле — nano, bio, info, cognitive, возвращаться в больший отраслевой проект я не намерен, так как считаю это пройденным для себя этапом. Мне также интересна венчурная филантропия, прежде всего проекты, связанные с культурно-историческим наследием. В прошлом таких проектов у меня было много — музеи Петра I в Голландии, Кронштадте и Дербенте, создание современных образовательных центров и бизнес-инкубаторов, школ для талантливой молодежи, проекты оцифровки древних рукописей, Кала-Корейш, фрески Ферапонтова монастыря, музей V&A в Лондоне, перечислять можно долго. Именно на подобных проектах я и планирую фокусироваться в будущем.
7 октября братья Зиявудин и Магомед Магомедовы завершают ознакомление с материалами уголовного дела, которых набралось на 721 том и 126 упаковок вещественных доказательств. Дату окончания ознакомления, 28 сентября, назначил Тверской районный суд Москвы. После этого уголовное дело будет направлено в Генеральную прокуратуру для утверждения обвинительного заключения в окончательной редакции. Хотя велика вероятность такого варианта развития событий, что Генпрокуратура может вернуть уголовное дело на доследование.
В минувший понедельник к протестующим приехал Аркадий Коростелев, президент транспортной группы FESCO, в которую входит ВМТП. Корыстылев вместе с Кухариком вышли на импровизированную сцену, но обратиться к протестующим им не удалось. Докеры закидали менеджеров касками, начали освистывать и скандировать «Уходи!».
Видеозапись инцидента, попавшая в ютуб, уже набрала несколько сот тысяч просмотров.
Работники порта протестуют, потому что опасаются ухудшения условий труда с приходом нового руководителя. По их словам, при Юсупове «в порту произошло много положительных изменений». «Мы с ним себя людьми почувствовали, он дал нам достойную зарплату и достойные условия труда. Таких предприятий в крае больше нет, и наш порт стал таким именно при Юсупове», — говорит сотрудник ВМТП Василий Никитин.
Версию о попытке захвата «Новой» прокомменировал крупнейший акционер FESCO, основатель группы компаний «Сумма» Зиявудин Магомедов, который с 30 марта 2018 года вместе с братом Магомедом содержится в СИЗО «Лефортово» и обвиняется в создании преступного сообщества, мошенничестве и растрате (ст. 210, ст. 159 и ст. 160 УК).
29 сентября в распоряжении «Новой» оказалось написанное в тюремной камере заявление Зиявудина Магомедова о якобы готовящемся рейдерском захвате группы компаний FESCO. По словам бизнесмена, члены совета директоров во главе с Лейлой Маммед Заде планируют продать компанию, в которой он является основным акционером (32,5%). В своем заявлении Магомедов подчеркнул: он особенно сожалеет о том, что в этот процесс вовлечены люди, которых он лично принимал на работу и которым доверял.
Маммед Заде оперативно распространила сообщение, в котором опровергла обвинения в планах разрушить FESCO, написав, что ее деятельность на посту главы совета директоров «направлена исключительно на сохранение целостности и финансовой стабильности компании».
«Новая» обратились за разъяснениями к Зиявудину Магомедову, передав через адвокатов в «Лефортово» вопросы, на которые мы получили ответы.
И первым нашим вопросом был вопрос о накалившейся ситуации во Владивостокском морском торговом порту. Магомедов ответил:
— Наверное, где-то рабочих можно понять, ведь за время работы Юсупова в два раза вырос грузооборот порта, существенно увеличились зарплаты работников и социальные гарантии, и это на фоне непростой ситуации в экономике в целом. Тот, кого назначили, никому не известен и никак себя заметно не проявил ни в крае, ни в отрасли. Со своей стороны, я надеюсь, что ситуация успокоится и порт продолжит работать в обычном режиме.
При этом нельзя забывать, что новые назначения были сделаны нелегитимно, эти люди никому не известны и не имеют необходимой квалификации, они были назначены с нарушением корпоративных процедур,
без рассмотрения на кадровом комитете совета директоров и т.д. и тем советом директоров, который был «хромой уткой» по определению, так как должен был переизбираться в октябре. Легитимный исполняющий обязанности гендиректора как FESCO, так и порта — это Заирбек Юсупов, а постоянный руководитель должен быть назначен в соответствии со всеми корпоративными процедурами.
— В своем обращение вы заявили, что председатель совета директоров FESCO ЛейлаМаммед Задеи другие члены совета директоров, большинство из которых — ваши бывшие сотрудники, якобы организовали рейдерскую атаку на компанию. НоМаммед Задеутверждает что она и люди из ее команды действуют в интересах всей группы, возвращая занятые на покупку FESCO средства.
— «Группа товарищей», которая ангажировала Маммед Заде и ее помощников для захвата FESCO, к группе FESCO не имеет никакого отношения. Я бы не хотел подробно комментировать профессиональную и этическую сторону, она известна всем, кто знаком с этой историей, — банкирам, юристам, всему деловому сообществу, и не только в России, но и за ее пределами.
Отмечу лишь, что еще два года назад я принял решение отстранить Маммед Заде, но оформить это юридически удалось лишь недавно — ко мне под различными предлогами все это время не допускался нотариус.
Однако о моем решении лишить ее всех полномочий, принятом в августе 2018 года, ее дисфункциональности и некомпетентности хорошо известно и ей самой (это подтверждается ее письмами мне и потоками интервью, в которых она уже давно обещает вот-вот уйти добровольно), и адвокатам, и следствию. Об этом, безусловно, будут проинформированы и международные суды, в которых Маммед Заде придется отвечать по искам за ущерб, нанесенный моим интересам и интересам компании. Сейчас проводится детальный аудит, будут сделаны и сформулированы соответствующие выводы. К сожалению, FESCO ежедневно наносится ущерб не только монетизацией фиктивных многомиллионных договоров, заключаемых компанией в интересах определенных лиц, но и полным параличом работы совета директоров, который (вместе с годовым собранием акционеров в мае) был перенесен под нелепым предлогом рекомендаций ЦБ, причем и сейчас собрание прошло дистанционно.
— Что вы можете сказать об объявленной на днях сделке по покупке «группой инвесторов» почти 34 процентов FESCO у Марка Гарбера и других владельцев акций? Какое будущее у FESCO?
— Продавцы прекрасно осведомлены обо всех обстоятельствах своего владения, о том, что эта сделка является недействительной, так как нарушает те коммерческие договоренности, которые имелись между сторонами, и это, несомненно, будет предметом юридического разбирательства.
Совместно с американским инвестфондом TPG Group мы вложили 750 млн долларов equity (собственного капитала) и около 850 млн долларов заемных средств (что и есть заем на акционеров, о котором упоминали) в компанию. С момента покупки мы прошли большой путь, вкладывая все средства в развитие, трансформировав компанию в высокотехнологичную транспортную группу с четкой стратегией. Впереди большие инфраструктурные проекты — порт Зарубино, Транссиб, развитие Севморпути, в которых необходимо активно участвовать. За это время долг уменьшился до 400 млн долларов, EBITDA (аналитический показатель, равный объему прибыли до вычета расходов по выплате процентов, налогов, износа и начисленной амортизации. — И. М.) составила 170–175 млн долларов, так что никаких оснований сомневаться в будущем FESCO нет. Компания находится в стабильном состоянии.
Кстати, никому из предыдущих руководителей FESCO – от Руслана Алиханова, мужа Маммед Заде, бывшего президентом компании в 2013–2014 гг., до назначенного при ее полной поддержке и ушедшего со своего поста в марте этого года Александрса Инсуринса — почему-то не приходило в голову пытаться истребовать займы у акционеров. Естественно, сами разговоры о каком-то выводе денег из компании — это абсурд, и всем, включая саму Маммед Заде, это очевидно. Именно поэтому этот вопрос ранее никогда никем не поднимался.
— С момента ареста вас и вашего брата прошло уже более 2,5 года. Вам многократно продлевался срок пребывания под стражей, менялись следователи, принимались президентские поправки, исключающие применение 210-й статьи к деятельности предпринимателей. У вас есть представление о перспективах вашего уголовного дела?
— Мы завершили ознакомление с сотнями томов, и, если коротко, я могу с уверенностью констатировать или отсутствие вменяемых нам событий как таковых, или некую когнитивную инверсию в утверждениях следствия, когда наличие обязательств третьих лиц перед моими компаниями выдается за прямо противоположное.
Например, в компанию ОЗК я инвестировал в 2012 году, когда ее ежегодный убыток был 1,5 млрд рублей при выручке 14 млрд рублей; в 2018 году выручка составляла уже 45 млрд рублей, а EBITDA 6,5 млрд рублей, была реализована первая часть реконструкции крупнейшего морского зернового терминала на постсоветском пространстве, эффективно сконструирована железнодорожная логистика (от элеватора до зерновоза в Новороссийске) со своим ж/д парком, по сути создана новая компетенция.
В инженерно-строительный бизнес в период 2015–2018 гг. я инвестировал порядка 23 млрд рублей собственных средств, смягчая последствия, возникшие из-за неплатежей заказчиков, перепадов валютных курсов и невыполненных обязательств контрагентов. Несостоятельность вменяемых мне обвинений очевидна и подкреплена фактами, поэтому я рассчитываю на профессиональное, корректное и справедливое рассмотрение всех обстоятельств в ходе судебного процесса.
— У вас есть понимание, кто может быть заинтересован в том, чтобы вы находились в тюремной камере? Есть версия, кто мог вас «заказать»?
— Не могу себе позволить кого-то обвинять, пока у меня не будет исчерпывающих доказательств. Хотя и прекрасно понимаю, что ст. 210 «подтянули» ко мне и моему брату только потому, что без этой статьи УК нас уже давно пришлось бы освободить под подписку о невыезде или домашний арест. У меня нет сомнений, что в ходе судебного разбирательства все обвинения в отношении меня, а тем более в отношении моего брата, который не имеет никакого отношений к группе «Сумма», развалятся,
и выяснится, что меня и моего брата изолировали в камере только ради того, чтобы захватить мой бизнес, вынудить за бесценок продать активы компании.
И что уголовное дело в отношении меня не имеет никакого отношения ни к праву, ни к правосудию.
— Находясь более 2,5 года в тюремной камере, вы можете оценить сегодняшнее состояние вашего бизнеса, учитывая, что вы вышли из всех больших проектов? Планируете ли вы в будущем заниматься бизнесом, или вы видите для себя какую-то другую роль?
— В 2000 году я сформулировал для себя цель построить крупнейшую частную портово-логистическую компанию, и к 2011–2012 годам эта цель была достигнута. По критериям грузооборота и географической диверсификации компании группы «Сумма» занимали 2–3-е место в Европе. Тогда же (в это время я возглавлял деловую часть саммита АТЭС) возникли две новые прорывные идеи — усилить роль и участие российских компаний в европейско-азиатской торговле (Транссиб, Китай, Казахстан, Россия, Европа, СНГ) и несколько сместить мой фокус в сторону big tech (искусственный интеллект, нано- и биотехнологии). На сегодняшний день я вышел из большинства проектов группы «Сумма», ведь в формате 210-й статьи любой бизнес обречен на стагнацию или ускоренную энтропию.
Если говорить о будущем, мне в гораздо большей степени, чем раньше, интересен tech-сектор в самом широком смысле — nano, bio, info, cognitive, возвращаться в больший отраслевой проект я не намерен, так как считаю это пройденным для себя этапом. Мне также интересна венчурная филантропия, прежде всего проекты, связанные с культурно-историческим наследием. В прошлом таких проектов у меня было много — музеи Петра I в Голландии, Кронштадте и Дербенте, создание современных образовательных центров и бизнес-инкубаторов, школ для талантливой молодежи, проекты оцифровки древних рукописей, Кала-Корейш, фрески Ферапонтова монастыря, музей V&A в Лондоне, перечислять можно долго. Именно на подобных проектах я и планирую фокусироваться в будущем.
7 октября братья Зиявудин и Магомед Магомедовы завершают ознакомление с материалами уголовного дела, которых набралось на 721 том и 126 упаковок вещественных доказательств. Дату окончания ознакомления, 28 сентября, назначил Тверской районный суд Москвы. После этого уголовное дело будет направлено в Генеральную прокуратуру для утверждения обвинительного заключения в окончательной редакции. Хотя велика вероятность такого варианта развития событий, что Генпрокуратура может вернуть уголовное дело на доследование.