Пока в Беларуси протестующих разгоняют водометами, в Москве своя драма. Не такая масштабная, но по тому же поводу. Две недели назад мы с друзьями затеяли концерт под названием «Партизан-фест». Хотели продемонстрировать, что не все артисты у нас такие, как Киркоров и Басков. Собрать денег в помощь пострадавшим. И просто показать, что нам не нравится, когда людей сажают в тюрьмы и избивают на улице. А кому это может нравиться?

Поначалу все шло прекрасно. Билеты улетают со свистом, в комментариях восторги и благодарности. Мы даже не успели толком отрекламировать фестиваль, информация разошлась сама. И лайн-ап потрясающий: Макаревич, Кортнев, Ромарио, Спирин из «Тараканов!», Шаов, «Аркадий Коц», «Рабфак» и много-много других.

Это первый такой концерт. Если бы у нас получилось, уверен: было бы продолжение. Как только мы завели в фейсбуке страницу «Партизан-фест», мне в личку стали десятками писать музыканты: тоже хотим сыграть. Происходящее в Беларуси проняло даже тех, кто всю жизнь говорил: политика — фу, мы в эту гадость не впишемся. Но это не политика, это скорее про совесть.

Это то, чего не поняли наши власти: белорусские протесты направлены не против Кремля и не против России. Надо очень постараться, предпринять колоссальные усилия, чтобы направить их в эту сторону.

Постарались.

Все кончилось в один день. Чуть больше суток длились продажи. За это время произошло несколько событий. О фестивале сообщил оппозиционный телеграм-канал Nexta и другие белорусские ресурсы. Сообщили нейтрально: мол, есть такая история. Но и от этого кое у кого бомбануло. И резко стали поливать нас патриотические издания.

Сначала — Рен-ТВ, потом — «Завтра», в прошлом «газета духовной оппозиции», а ныне «газета Государства Российского». Оказывается, мы не в тех, не в правильных цветах оформили афишу концерта. Об этом «напомнил Макаревичам, Кагановым, Изуцкиверам и Фельгенгауэрам декан Высшей школы телевидения МГУ Виталий Третьяков». И вообще, мы — «московско-израильская творческая туса». И значит, русофобы по своей сути.

Так и запишем: духовная оппозиция поддерживает ОМОН.

И, естественно, включился Захар Прилепин, главный наш радетель «За правду!». Ты ничего не перепутал, брат-два? Сила в правде, а не правда в силе, не ошибись. Если вкратце, вот что он пишет: вы помогаете только своим. Вы не помогали мирным жителям Донбасса, когда было надо, а теперь участвуете в цветной революции. Поэтому вы плохие.

Во-первых, лично я помогал, всю осень 2014-го провел на Донбассе именно с этой целью, и продолжил, возвратившись в Москву. Но главное — аргументация кривая, я слышал ее не раз. Если в 2014-м одни люди горели в Доме профсоюзов в Одессе, в 2020 году надо избивать других на улицах Минска дубинками? Как одно оправдывает другое? Я-то думал, что сжигать и избивать нельзя никого. А вот для Захара есть разница.

Ну вот. А потом в клуб пришли. Рен-ТВ поспешило, когда написало, что «никому в голову не придет такой концерт отменить», а поэтому в России настоящая демократия. Пришло. И нам, как говорится, отказали от дома.

Я не виню в этом администрацию клуба, поскольку знаю по опыту, в каких невыносимых условиях работают концертные площадки. Прижать их можно за что угодно. Они полностью во власти налоговиков, управ, пожарных, санэпидстанций, силовиков. Одно неловкое движение — и ты уже больше не клуб. Пока играешь по правилам, все ок. Главное, за флажки выходить не надо.

Более того, известно, что при многих клубах уже несколько лет работает институт кураторов.

Есть такая категория людей, которые слышат фамилию Макаревич и прямо кушать не могут. Или фестиваль со спорным посылом. Иногда дают добро, иногда нет, но посоветоваться имеет смысл в любом случае.

Тут, конечно, все зависит от человека. Твардовского в свое время предупреждали: «Не стоит печатать “Один день Ивана Денисовича”, за это могут закрыть журнал». Он сказал: «Если я не могу напечатать такую вещь, тогда зачем мне вообще журнал?» И напечатал. Но Твардовских в нашем музыкальном бизнесе, к сожалению, не нашлось. Мы обзвонили много площадок, не скажу, что все, десятка два — это точно. Причины были разные, но ни один не сказал: «Ребята, приезжайте, я помогу». Самый распространенный ответ: вы же все понимаете…

Оказавшись в безвыходной ситуации, мы решили перевести фестиваль в онлайн-формат и хотя бы так провести единственную в России музыкальную акцию в поддержку протестующих белорусов. Десятки тысяч людей хотели бы услышать этот концерт, но сейчас уже и онлайн под вопросом. Стоило нам объявить о нем, как моему партнеру, продюсеру группы «Рабфак» Александру Елину, позвонили и сказали буквально следующее:

«Есть команда не допустить мероприятия — минированием и МЧС, просто ментами и как угодно. Проследят, с кем ты договорился, или приедут через полчаса после начала и просто отрубят ток или сеть».

Не знаю, что будет с фестивалем после этой угрозы. Понятно, что нас запугивают, но я искренне не понимаю, в чем смысл. Зачем запугивать промоутеров и музыкантов, которые озабочены тем, что происходит в ДРУГОЙ стране? Это ведь не фестиваль за Навального, за честные выборы, против коррупции и так далее. Тема концерта к нашим властям не имеет ни малейшего отношения. О России — ни слова. А, нет, извините, есть все-таки одна фраза на странице мероприятия: «Мы не хотим, чтобы так было в Беларуси, не хотим, чтобы так было в России». А мы хотим?

Да и антилукашенковской эту акцию назвать трудно, никто из нас и наших артистов не призывал к вооруженному восстанию против Александра Григорьевича. Это концерт солидарности в чистом виде. Конечно, мне, как и многим артистам, очень стыдно за Баскова и Киркорова. Я не хочу, чтобы о моей стране белорусы судили по ним. Да, нам не нравится насилие, которое развязали белорусские власти. Но главная причина в другом: нельзя бросать людей в тяжелой ситуации, им надо помочь. Я не хотел бы, чтоб меня все бросили, когда близкие сидят в тюрьме, когда я лишился работы, когда меня избили на улице. Никто не хотел бы, мне кажется, чтобы так не случилось, и надо проявлять солидарность. Денег собрать, сказать волшебные слова: «Ребята, мы с вами!» Хотя бы просто посочувствовать тем, кому хуже, чем нам.

Когда все это случилось, у меня зазвонил телефон. Звонил Кортнев. Он сказал всего два слова: «Чем помочь?» Про это и был фестиваль.