По версии следствия, за гибель восьми человек ответственны два высокопоставленных руководителя тушения пожара — начальник управления пожарно-спасательных сил городского главка МЧС полковник Дмитрий Ширлин и его заместитель подполковник Сергей Барсуков.
Уголовное дело по факту халатности находится в Преображенском районном суде с мая 2019 года. Но суд принимать решение не спешит. Сначала судья Вероника Сиратегян постановила вернуть дело в прокуратуру, а после обжалования потерпевшими этого постановления удовлетворил ходатайство защиты обвиняемых о проведении дополнительной экспертизы. Несмотря на то что в деле уже есть несколько экспертиз.
Около 17 часов вечера 22 сентября 2016 года на Амурской улице на востоке Москвы загорелся склад с пластмассой. Как сообщали СМИ, по документам арендатор склада — ЗАО «Виктория» — снимал помещение под овощехранилище, но на деле в огромном помещении было расположено около 50 компаний, занимающихся продажей искусственных цветов и одноразовой посуды. До трагедии Госпожнадзор неоднократно выносил руководству многих из этих компаний предписания об устранении нарушений противопожарной безопасности, но склад продолжал работать.
Первые пожарные расчеты прибыли на Амурскую в 17.30. На тот момент площадь пожара составляла 250 квадратных метров, к 20 часам, после уточняющей разведки, выросла до 500 квадратных метров. В конце концов огонь распространился на площадь в 4000 квадратных метров, а численность сотрудников МЧС, участвующих в ликвидации пожара, достигла 300 человек.
На Амурскую прибыли высокопоставленные офицеры МЧС — в 19.47 руководство тушением пожара взял на себя начальник управления пожарно-спасательных сил городского главка МЧС полковник внутренней службы Дмитрий Ширлин, оперативным штабом руководил его заместитель подполковник Сергей Барсуков. Здание было поделено на четыре участка тушения. Участок № 4 — на крыше склада.
Именно Дмитрий Ширлин, по версии следствия, определил участок № 4 основным направлением тушения пожара — «работы по вскрытию и разборке крыши горящего здания». Ширлин и Барсуков отправили пожарных на крышу склада, горевшего к тому моменту больше двух часов, не учитывая, что кровля относится ко «второму классу огнестойкости». Иными словами, не может выдержать воздействия огня больше 15 минут.
Ни одного работника в помещении не было — около ста сотрудников были эвакуированы после начала пожара. Спасать от огня было некого.
В 20.50 прогоревшая крыша под пожарными провалилась.
Следствие считает, что некоторое время после этого восемь спасателей были живы.
Сгорая заживо, они запрашивали помощь по рации. По мнению следователей, их могли спасти, подавая воду в то место, где они находились. Но воды в брандспойтах не оказалось —
на месте пожара было много техники, люльки, лестницы, пенная установка «Кобра», но с водой были проблемы. «Там безводный участок был, — рассказывает Лариса Лисеенко, вдова капитана Романа Георгиева, погибшего при пожаре. — Поэтому воду пришлось тянуть издалека, от магистральной линии. Соответственно давление было низкое, и были постоянные перебои с водой. К месту даже запрашивали поливомоечные машины».
До 7 утра сгоревших спасателей никто не вытаскивал.
Утром министерство назвало имена всех погибших:
- полковник Александр Юрчиков,
- майор Алексей Акимов,
- капитан Роман Георгиев,
- старший лейтенант Александр Коренцов,
- прапорщики Павел Андрюшкин, Николай Голубев и Сергей Синелобов,
- старшина Павел Макарочкин.
Почти все пожарные имели нагрудные знаки и медали. Некоторые спасатели занимали высокие должности: Алексей Акимов, например, был начальником 46-й пожарно-спасательной части, а Александр Юрчиков — начальником службы пожаротушения федеральной спасательной службы 22-го пожарно-спасательного отряда. У многих погибших остались дети.
Вдова капитана Романа Георгиева Лариса Лисеенко в сентябре 2016 года была на 7-м месяце беременности, их семья ждала первенца. Сейчас дочери Романа Лизе почти четыре года. Роман работал заместителем начальника отдела проведения аварийно-спасательных работ Управления пожарно-спасательных сил Главного управления МЧС России по г. Москве. «По сути, это кабинетная работа, — говорит Лариса. — Он работал как обычный человек — с 9 до 18. Потом обратился к руководству и попросил выезжать на пожары. Прошел стажировку и получил доступ. Он никогда не хотел бросать работу — мы даже разговаривали с ним на эту тему, я переживала, что это опасно, но он говорил, что ему нравится».
Вспоминая события 22 сентября, Лариса методично перечисляет ошибки, допущенные руководителями тушения пожара:
— Изначально в пожаре ничего сложного не было. Сотрудники склада показали первым прибывшим подразделениям, где замкнуло и где начался пожар. Потом огонь начал разгораться на большой площади. И они почему-то решили применять тактическую вентиляцию.
Вы представляете — замкнутое пространство, они устанавливают вентиляцию и по сути раздувают огонь еще больше.
К моменту, когда приехал Рома, когда поднялся на крышу, горело уже почти три часа. Я не понимаю, зачем нужно было отправлять туда людей. Там было проложено всего две рукавные линии (трубопроводные линии из одного или нескольких пожарных рукавов, соединенных между собой. — А. Р.). Ну вот пожарные сделали бы это отверстие в крыше, пустили бы внутрь воду или пену — на такой огромной площади это капля в море.
После пожара Следственный комитет возбудил уголовные дела о халатности и о нарушении требований пожарной безопасности. Обвиняемыми по первому делу выступают Дмитрий Ширлин и Сергей Барсуков.
Следствие считает, что они не смогли грамотно оценить обстановку в складском комплексе. В обвинительном заключении сказано, что Дмитрий Ширлин, «исполняя ненадлежащим образом свои должностные обязанности, небрежно относясь к службе, не проанализировал доступную ему информацию о пожаре, не оценил должным образом обстановку, проигнорировал информацию о пределе огнестойкости объекта № 9 и особенностях его крыши и без имевшихся на то оснований принял решение увеличить численность сил на участке № 4». При этом «лично разведку в указанном месте Ширлин Д.А. не провел».
Обвиняемые не признают своей вины. Они настаивают: спасателей отправили на крышу, чтобы те установили водяную завесу для охлаждения компрессоров и газовых баллонов, находящихся в здании, и не допустили взрыва. По их словам, никаких данных об ухудшении ситуации на крыше с технических контрольных приборов не поступало. В экспертизе научно-исследовательского института противопожарной обороны МЧС России указано обратное: «Информация о разрушении бетонных конструкций поступала на протяжении значительного времени от многих участников тушения пожара». В том числе
руководители тушения пожара знали об осыпающемся потолке. Но руководство «не принимало меры для отзыва людей с участка тушения № 4»
и не предупреждало пожарных об ухудшающейся обстановке. В конце экспертизы ее автор приходит к выводу, что никакой крайней необходимости отправлять пожарных на крышу не было, «пожарные никого не спасали и катастрофу не предотвращали». Расстояние до ближайших к пожару жилых домов составляло более 500 метров.
— Я никогда от МЧС официальной позиции по поводу случившегося не слышала, — говорит Лариса Лисеенко. — Знаю, что была служебная проверка. Что они там могут написать? Они написали про недопущение таких ситуаций в будущем. И про то, что вины погибших ребят в том, что произошло, нет.
После трагедии семьям погибших от мэрии Москвы были выплачены компенсации в 1 миллион рублей. Также помощь оказало Всероссийское добровольное пожарное общество. СМИ тогда часто писали о погибших пожарных: на страницах газет публиковались их портреты, спасателей называли героями и говорили, что они навсегда останутся в памяти. Сейчас про трагедию мало кто помнит.
Про нее помнят некоторые коллеги спасателей — они из солидарности клеят на свои пожарные машины стикеры с надписью «Вечная память героям» 22.09.2016 — и родственники погибших. По словам Ларисы Лисеенко, их объединило общее горе, и они общаются друг с другом, «несмотря на разницу в возрасте и то, что они живут в разных местах».
Суды тянутся уже больше года. Очередное заседание по делу состоится 2 октября в Преображенском районном суде.
