Место действия авторского кинематографа выдвинулось далеко за пределы Садового кольца. И даже Сити, который еще недавно рябил стеклами в каждом втором фильме, переселился в сериалы. А съемочные группы отправились в провинцию, на океан, на край света.

Время действия — ближнее ретро: вчера, которое в России синоним «всегда».

И если даже это Москва, то географическая точка поставлена самим событием. Как в «Конференции» Ивана Твердовского, рассказывающей о жертвах «Норд-Оста». О страхе, который впитался в старые кресла зала на Дубровке точно так же, как в людей, переживших теракт.

В работах многих молодых авторов — особое сгущенное пространство «не для жизни». Триумфатор короткометражного конкурса — «Сера»Ланы Влади. Про город счастья Норильск, в котором сера в воздухе. Вместо облаков. Внутри людей. Разница между жизнью и смертью стерта. Как стирается на глазах разница между следовательницей и обвиняемой в убийстве мужа. Обе они — жертвы особого серого вещества, пожирающего своих жителей, хватающего их за горло еще в утробе матерей. Где тут живые, отзовитесь! Выбор жюри совпал с выбором критиков. Закономерно, что еще одна награжденная картина, «Я люблю Еву» Кристины Манжулы, — хоррор о том, как ласковый монстр-нефть пожирает людей.

В фильме «Город уснул» Мария Игнатенко выворачивает пространство провинциального города в сновидческий морок. Время останавливает ход. Спят горожане, водители автобусов и пешеходы, больные и врачи в клиниках, официанты в кафе и посетители. Этот замерзший пейзаж — проекция внутреннего мира героя, потерявшего жену. Вода превращается в лед, жизнь — в сон, из которого не вырваться, если не найти хотя бы одного не спящего. Кино снималось особым экспериментальным образом, режиссер-дебютант создавала такую атмосферу на площадке, чтобы исполнители, в том числе непрофессиональные, погружались в туман всеобщего сна, который пытается фиксировать камера. Как рассказывает актер Дмитрий Кубасов, кино снималось вне привычных правил, и актеры забывали, что идет съемка.

На краю света, на Чукотке, живет герой «Китобоя»Леха. До Анадыря пять часов добираться. Зато интернет есть, а в порночате — детройтская Барби в чем-то головокружительно розовом (Кристина Асмус). И решает подросток добраться до воображаемой любимой через Берингов пролив.

Редкое сочетание экзотики и универсальности, драмы и юмора. Артистичная взрослая режиссура и потрясающая работа оператора Михаила Хурсевича: чукотские пейзажи, жемчужное небо, падающее парашютом в океан, незабываемые скоростные сцены охоты на китов, местная танцплощадка. И распростертое тело гигантского кита, которое разделывает все селение.

«Маша» — броский режиссерский дебют Анастасии Пальчиковой про 90-е. Тринадцатилетняя Маша — племянница местного Дона Корлеоне (Максим Суханов), «дочь полка» — влюблена в джаз, поет сутками, даже в душе. Удивительно, но бандиты в спортивных костюмах ее страстью любуются: «Маша, пой!» Дарят ей ворованные кассетники, слушают ее наивные каверы джазовых хитов вроде Fever, Heaven, Summertime, Your smile… Хотя сами, разумеется, любят медляки под «А я нашел другую!». Квартирует банда в спорткомплексе с узнаваемой, характерной для 90-х меблировкой, люстрами, деревянными панно.

Вся история показана глазами подростка, поэтому «старшие товарищи с золотыми цепями» видятся ей «романтиками больших дорог». Ее опекают, балуют, любят — а разборки, выстрелы до какого-то момента идут по касательной этой насыщенной событиями и музыкой детской жизни.

Да, 90-е снова и снова возвращаются в кино. В прошлом году на «Кинотавре» победил «Бык», мужской романс про «бригаду». Тоже про людей, живущих по принципу «кто жив, тот и прав» (и в «Быке», и в «Маше» ближнее ретро фиксирует камера Глеба Филатова). Но «Маша» не столько про бандитов, сколько про детей 90-х. Удача фильма — юная героиня Полины Гухман. Ее Маша — мультяшная, рыжая девчонка, Буратино — гримасничающая, кривляющаяся, сияющая. Придумавшая мир вокруг себя, в котором и сказка про Снежную королеву, и верный друг Трешка (Сергей Двойников) — бандит, рыдающий на финале «Унесенных ветром», и первая влюбленность, и инициация во взрослую жизнь, и страшное разочарование. Зачем-то вся эта история обернута рамкой нулевых, в которых повзрослевшая Маша (Анна Чиповская) перед микрофоном вспоминает свою «жизнь в розовом цвете», а заодно и расправляется с черным прошлым.

Место действия «Человека из Подольска»— полицейский участок Курского вокзала. Знаменитая пьеса Дмитрия Данилова, которую ставят по всей России, переосмыслена режиссером Семеном Серзиным экстравагантно. В угаровском спектакле в Театре.doc была тонкая психологическая игра между полицейскими, слушающими продвинутую музыку, читающими Сорокина, размышляющими о смысле жизни, — и случайным человеком, выхваченным из «пассажиропотока». Серзин превратил историю в театр абсурда — краеугольный жанр нашей жизни. Перед показом режиссер поблагодарил страну, дающую богатый материал для подобных трагифарсов.

Ждущего электричку жителя Подольска Николая (точная работа Вадима Королева, солиста группы OQJAV) задерживают менты. Ничего особенного, дежурная ситуация. «Пройдемте». «За что?» «Разберемся». Поначалу и в ментовской жизнь течет по трафаретным на сегодняшний день правилам: тебя могут «отмудохать в мясо» в сортире, подсыпать порошок. Довольно скоро пластинка с обыденной участковой рутиной начинает заедать, и вопросы «господ полицейских» — как они велят себя называть — сбивают, путают, изумляют. А в курсе ли Николай — велико ли население Подольска и когда он получил статус города? Осознает ли Николай важность «Черного квадрата» и созвучий в «4,33» Джона Кейджа? Нет? Да как же он живет, если ничего не видит, пока добирается из дома на работу? Ни заката, ни рассвета! Почему родной Подольск ему менее мил, чем берег турецкий чужеродного Амстердама?

Полицейский участок — территория вязкого сюра, который затягивает, не отпускает. И вот уже вместе с «форменными людьми» Николай погружается в безумный спектакль: разгоняет тоску бытия, выпевает разнообразные дифтонги своей малой родины ЮАО, участвует в затейливых танцах, рассекает вместе с гастарбайтерами и прекрасной «госпожой полицейской» (Виктория Исакова) темные воды бассейна, поет гимн Москвы, нейронными сетями связанный с гимном полицейского участка «Ай лелэлелэ!».

Воспитательная работа с населением на марше. Дорогой подольчанин, надо быть патриотом малой родины! Многие сразу вспомнили «Изображая жертву» — фильм того же продюсера Натальи Мокрицкой 14 лет назад стал кинодебютом талантливого режиссера Кирилла Серебренникова. Картины близки не только по жанру черной комедии, но и по пластике, выраженной эстетике 90-х.

На мой вопрос, связывали ли они эту историю с сегодняшним днем, Наталья Мокрицкая объяснила: «Я государственник по своей позиции. Не люблю политизированного кино. Хотя эта пьеса с фигой в кармане. Кино мы снимали об идеальных полицейских, но в то же время чудовищах. Посмотрите, как в Москве полиция изменилась. Они холодны, рациональны, жестки. Эта пьеса про то, что интеллект, рациональность могут быть и страшными». Виктория Исакова добавила: «Магия кино — сильная вещь. Когда мы это играли, было ужасно смешно. А от экрана холодом веет. Ситуативно весело, но генетический страх перед системой мешает смеяться».

Скандальным оказался показ фильма «Кто-нибудь видел мою девчонку?» Ангелины Никоновой. В рейтинге журнала «Искусство кино» были одни единицы. При этом многим мелодрама с плохими диалогами про любовь в окружении питерских кинокритиков 90-х нравится. Картина снята по нашумевшему альковному мемуару Карины Добротворской. Массовому зрителю все равно, кто эти люди, они смотрят другую историю.

Меня смущает режиссерская скороговорка и слабо прописанная история с выраженной мизандрией: все мужчины здесь либо безлики, либо монструозны. Неприятней всех главный персонаж. Культовый для нескольких поколений автор, ленинградский критик Сергей Добротворский предстает наркоманом, алкоголиком и абьюзером, избивающим любимую женщину ногами.

К сожалению, способный актер Александр Горчилин ничего не понимает про своего героя. Произносит тексты про кино как заучивший их ученик. А взвинченность, талант, ранимость, завороженность временем, кино, друзьями, любовью — остаются за кадром. В такого фанерного, зацикленного на себе типа с пагубными привычками сложно влюбиться. Зачем сентиментальную историю про то, как успешная красавица не может забыть своего возлюбленного даже после его смерти, привязывать к биографиям реальных людей. К чему показывать могилку с фамилией «Добровольский»?

На пресс-конференции режиссер Ангелина Никонова говорила о своем праве «делать с художественной основой что угодно», о том, что вряд ли ее огорчат «злые бесполезные посты в фейсбуке, которые прочитают три калеки». Ее право. Режиссура — это всегда выбор, тонкая, едва заметная грань, а нравственная щепетильность, похоже, утонула в реке безгеройного времени вместе с такими людьми, как Сергей Добротворский.