Что такое ак калпак
Ак калпак, или просто калпак — это головной убор, сделанный из белого войлока с черными бархатными отворотами. В народном кыргызском фольклоре его форму связывают со снежной вершиной — действительно, очень похоже на гору.
В крупнейшем национальном эпосе «Манас» говорится, что «кыргызы — это народ, носящий белый калпак, вершина которого белая, как вершины Тянь-Шанских гор, а основание — темное, как их подножия». Слово «ак», которое переводится как «белый», кыргызы используют в нескольких смыслах кроме обозначения цвета: чистый, честный, священный. В отношении калпака используются чаще всего два значения: буквальное — «белый», и символическое — «священный».
Калпак не просто шапка, у кыргызов к нему особое отношение:
- свой калпак нельзя передаривать — только передавать из поколения в поколение;
- он всегда должен быть чистым;
- его нельзя бросать, вертеть;
- снимать нужно только двумя руками, класть на специальное место или рядом с собой;
- того, кто потерял калпак, обязательно ждут неприятности.
Калпак шьют из четырех клиньев, расширяющихся книзу. Узоры традиционно вышивают шелковыми нитями, поля чаще всего оторачивают черным бархатом, верх украшается кисточкой, которая свисает спереди. В 2011 году в Кыргызстане был учрежден День калпака, который ежегодно отмечается 5 марта.
Калпак имеет много разновидностей, раньше по высоте и оформлению головного убора можно было немало узнать о человеке. Например, представители знати или артисты носили калпаки выше тех, что надевали простые люди. Калпаки «на выход» изготавливались из дорогого тонкого войлока и хорошего бархата и украшались особыми узорами, а на свадебном калпаке жениха вышивают белые узоры.
Приключения калпака в Москве
Еще в середине нулевых человек в калпаке даже в Москве был в диковинку. Председатель Московского регионального отделения общероссийского кыргызского конгресса Марсель Салахунов, живущий в Москве с 2006 года, вспоминает, что даже сам удивлялся, когда видел на улице соотечественников в национальном головном уборе.
Марсель Салахунов
председатель Московского регионального отделения общероссийского кыргызского конгресса
«Помню, я однажды увидел в метро мужчину в калпаке. Я его сфотографировал и выложил снимок в соцсетях. Столько было лайков и репостов, людям было приятно! А сейчас это обыденная вещь и многие ходят в калпаках, особенно на культурных и спортивных мероприятиях, праздниках и собраниях диаспоры. Да и в повседневной жизни его носят».
Приехавший в Москву впервые в 2009 году кыргызстанец Азамат Адылгазиев объясняет, почему людей в калпаках на улицах столицы сначала почти не было, а потом вдруг их количество стало расти:
Азамат Адылгазиев
кыргызстанец, живущий в Москве
«Тогда другая ситуация была. Мы только-только адаптировались и больше работали, чем вещи искали себе. Миграция была не такой масштабной. А потом выросло второе поколение мигрантов, люди стали жениться и проводить другие мероприятия, на которых не стеснялись показывать свои традиции».
До определенного момента свою национальную идентификацию даже при большом желании приходилось все же купировать: человек в калпаке становился легкой добычей для скинхедов и неонацистов.
«Тогда мигранты лишний раз на улицу старались не выходить. А сейчас выросли дети тех, кто приехал сюда работать, они чувствуют себя здесь даже комфортнее, чем в Кыргызстане, и запретов и условностей [в ношении национальных предметов одежды] для них нет», — добавляет Адылгазиев.
Иными словами, произошло вот что:
кыргызы ассимилировались в России, а потом поняли, что тоже имеют право на национальное самовыражение.
Калпак стал одновременно вызовом для остальных и опорой для самих себя. «Ношение таких вещей связано с процессом идентификации в сложных городских условиях. Переехав в большой город, мигранты чувствуют себя неуверенно. То, что им нужно, — это найти точку опоры, которая зачастую оказывается их номинальной этнической категорией.
Евгений Варшавер
руководитель Центра исследований миграции и этничности РАНХиГС
«Символика — это атрибут такой категории, и ее ношение является сообщением двум адресатам. Первый адресат — это другие кыргызы, и им сообщается что-то типа "мы едины". Второй адресат — это окружающие некыргызы, которым сообщается, что "мы есть"».
Свой в шапку
«Если я вижу человека в калпаке, то знаю, что это кыргыз, что он знает свою культуру и ценности и бережет их, — говорит Азамат Адылгазиев. —
Калпак — как флаг. Любой человек, увидев в другой стране свой флаг, испытает теплые чувства, начнет улыбаться. То же самое и с калпаком».
Председатель московского отделения кыргызского конгресса Салахунов называет калпак «идентификатором народа». Как правило, у кыргыза головной убор не один. Причем калпаки вполне могут быть и у некыргызов, ничего предосудительного в этом нет. «Обычно их дарят людям старшего поколения или виновнику торжества. Не редкость, когда мы их дарим и некыргызам. Происходит это на мероприятиях диаспоры, куда мы приглашаем представителей других национальностей и конфессий. Это обязательный ритуал и дань уважения гостю — надеть на человека калпак, чапан и дать в руки камчу», — объясняет Салахунов.
Ходить по таким тусовкам, однако, совсем необязательно. Недостатка в головных уборах с национальной символикой Кыргызстана в Москве нет. Купить калпак можно не только на популярном у мигрантов рынке «Садовод», но и в разбросанных по городу магазинах продуктов и товаров из Кыргызстана, и даже на Авито.
Шесть лет назад магазин национальных товаров открыл и Азамат Адылгазиев. «Все началось с футболок с надписью Kyrgyzstan. Затем мы решили продавать платья с национальными орнаментами, которые обычно надевают на свадьбы и «кыз узатуу» (проводы невесты). А тут запрос и на калпаки пошел», — говорит он. Адылгазиев периодически участвует со своим товаром в ярмарках.
На последней ярмарке на ВДНХ только калпаков им было продано 60 штук. По словам предпринимателя, 95% покупателей — соотечественники. Цена за один калпак варьируется от 200 рублей до нескольких тысяч. Дорогие, более качественные уборы люди, как правило, покупают себе. А на мероприятия, где калпаки бесплатно раздают гостям, берут продукцию подешевле. В месяц Азамат продает по 200–250 штук.
Остальные 5% покупателей берут калпаки, чтобы подарить коллегам, иногда подобные головные уборы покупают люди с Кавказа, периодически их берут те, кто едет в Дагестан.
Разумеется, сам Азамат тоже носит калпак, два головных убора у него всегда лежат в машине. Надевает он их, правда, в случае, если идет в родное посольство или на какое-то мероприятие. В повседневной жизни Адылгазиев предпочитает кепки, на которых написано KG или Bishkek.
Не калпаком единым
Исследователь миграции Евгений Варшавер обращает внимание на то, что калпак — не единственный предмет самоидентификации кыргыза в России и, в частности, в Москве. Кроме калпаков не менее популярны футболки с надписями, а в эпоху коронавируса — маски с флагом Кыргызстана. Варшавер говорит, что «ношение национальной символики — это скорее московская картинка, потому что Москва в каком-то смысле кыргызский город и сюда кыргызы едут активнее, чем в другие города».
В том же Санкт-Петербурге кыргызских мигрантов в два раза меньше, чем стоило ожидать, если бы мигранты были пропорционально распределены по регионам, добавляет Варшавер.
«Интересно, что почти никто не носит такие футболки в самом Кыргызстане. Их носят в Москве, чтобы как-то представиться и объединиться в сложных условиях полиэтничного города», —
объясняет исследователь. Сам он тоже носил футболку с флагом Кыргызстана в Москве, и она «всегда вызывала яркие и положительные эмоции у кыргызов». Но с футболкой попроще, а вот калпак часто путают с шапкой для бани, и это может привести к разного рода казусам.
«У радикально-патриотического человека такое отношение к символам другого народа вызывает недоумение. Однажды мы с друзьями увидели в Сандунах людей в калпаках, сделали небольшое замечание и объяснили, что это наш национальный головной убор. Люди извинились и сказали, что будут знать. Могу сказать, что москвичи толерантный народ и уважают нашу культуру», — говорит Марсель Салахунов.
У калпака есть только один потенциальный изъян: человек в нем слишком заметен для полиции, которая частенько ищет в толпе конкретно мигрантов для проверки документов. Но с другой стороны, человек в калпаке олицетворяет собой самоуверенность — раз ходишь в своем, значит, у тебя точно все в порядке с регистрацией, посмеивается Азамат Адылгазиев.
Евгений Варшавер из РАНХиГС не исключает, что демонстративное ношение национальной одежды представителями других национальностей в России вполне может раздражать россиян, «но те, кто носит национальную символику, исходят не только из сантиментов местных».
«Люди так одеваются, чтобы представиться, и там, скорее всего, целый спектр идей: и рассказать о своей культуре, и где-то спровоцировать, и почувствовать себя значимым. И это более чем нормально, — резюмирует исследователь.
— Это парадоксально, но именно в Москве кыргызы становятся кыргызами.
Живя в деревне где-нибудь в Джалал-Абадской области, люди редко сталкиваются с ситуациями, в которых они могут вспомнить, что они кыргызы. Все вокруг одинаковое и национальное не является способом продемонстрировать отличия. Попадая в Москву, людям надо вспомнить, кто они такие, и здесь происходит их становление в качестве кыргызов. И в этом смысле весь символический ряд, включая футболки и калпаки, помогает процессу этой идентификации».
Екатерина Иващенко — специально для «Новой»
