Главным событием недели считаю публичное раскаяние актрисы Екатерины Шмаковой. Она попросила прощения за участие в выпуске «Международной пилорамы», злобно пародирующей белорусские протесты.
С появлением семейно-творческого тандема Симоньян-Кеосаян российская пропаганда обрела окончательные очертания: можно все, ничего не стыдно.
Тот, кто хотя бы раз прикоснулся к этой самой «пилораме» понимает, кто и что здесь пилит (муж — исполнитель, жена — худрук и сценарист).
«Паразиты» — так предельно точно обозначил Навальный в своем расследовании суть, профессиональную и человеческую, данной пары. Расследование органично дополняет мем, который недавно отловила в Сети: «симонянить». На таком фоне возвращение хотя бы мимолетного стыда — уже прорыв тотального мрака. У людей, связанных сегодня с телевидением, это чувство, похоже, ампутируют при приеме на работу. Исключения — минимальные. В какую-то минуту мне показалось, что стыд посетил Шейнина. Он блестяще отработал время самоизоляции и, хотелось верить, уже не сможет вернуться к прежним ведрам с дерьмом (не только метафорическим, но и настоящим). Ошиблась, оказывается, может. Ведра пока стоят на запасном пути, но уже готовы к встрече с врагами государства (по версии Шейнина).
До Екатерины Шмаковой стыдно стало Оскару Кучере, звезде НТВ. Он ушел с хлебного места ведущего программы «Звезды сошлись». Комментарий был кратким: «Не выдержал». Чуть раньше другое хлебное место на Первом канале покинул Дмитрий Шепелев. Его добила невообразимая мерзость самого правдивого, с участием полиграфа, ток-шоу «На самом деле». Вот и вся летопись стыда от ТВ.
Состав «паразитов» тоже нуждается в уточнении, он не исчерпывается святым семейством Симоньянов. С помощью федеральных, и не только, каналов расплодившееся племя паразитов превратилось в родовое понятие. Более века назад философ Владимир Соловьев пришел к выводу: «Я стыжусь, следовательно, существую». Он верил в русское духовное возрождение. И оно пришло — в лице другого Владимира Соловьева. Когда-то философ поправил Декарта. Сегодня философа поправил его полный тезка в компании прочих симонянствующих. Залог их существования — отсутствие стыда.
Грани телевизионного бесстыдства неисчерпаемы и в высшей степени подвижны.
Сегодня единицей измерения может служить один Ринк. Изобретатель и торговец «Новичком» тайфуном пронесся по прайм-тайму с благой вестью: Навальному нужно было смыться за границу, вот он и придумал схему с отравляющим веществом.
Завтра почетное место «единицы измерения» займет кто-нибудь другой. Политическая лояльность гарантирует вседозволенность, и эта гарантия проявляет людей экрана с точностью компьютерной томографии. Некоторые, особо одаренные, вроде Петра Толстого, научились выражать свои чувства даже поверх слов.
«60 минут» обсуждают горячие новости — встречу Путина с Лукашенко. Версии и комментарии бурлят Ниагарой. Из мутного потока ведущий Попов добывает фрагмент беседы между Дмитрием Гордоном и Савиком Шустером. Лицо Толстого просияло. Как же, как же. Гордон и Шустер рассуждают о славянском братстве с хитростью одесских стоматологов. Кто тут одесский стоматолог, знает лишь многозначительный Толстой. Жаль, что он сам в это мгновение не смог увидеть свою улыбку и выражение лица, ему бы понравилось.
Ведь те, кто «выскочил из-за черты оседлости» — любимая тема зампреда Госдумы и главы российской делегации в ПАСЕ. Другая любимая тема меняет выражение лица выдающегося государственного деятеля с презрительного на яростное: «Папуасское уважение к Западу не дает России возможности вести наступательную внешнюю политику». «Так что нужно делать?» — волнуется ведущий Попов. У Толстого готов дельный ответ: «Нам надо немцев на дуэль вызвать».
Наблюдая за симонянствующими обитателями ТВ, всегда думаю об одном и том же: эти люди хоть когда-нибудь испытывают чувство вины? Их вечное самодовольство отдает диагнозом. Интересно, как закаляется эта сталь, в чем причина несокрушимой уверенности в собственной правоте.
Одну из причин мне удалось разглядеть в новой программе канала «Россия» «Доктор Мясников». Ошибаются те, кто считает ее медицинской. Это лирический дневник автора, в котором он говорит о сокровенном, то есть о себе. Доктор Мясников, звезда первой величины эпохи коронавируса, относится к самому себе, как сказано о другом историческом персонаже, подобострастно. Много ест в кадре, упоенно демонстрирует свои стати, фотографии, ролики, занимается спортом. Между турником и жареной курицей возникают кое-какие медицинские темы. Вот одна из них — тренируем свой мочевой пузырь. Как, не очень понятно, зато понятно зачем.
Исповедь лирического героя достойна воспроизведения. Мясников регулярно участвует в президентских советах, а они длятся часа четыре. Дело ответственное, государственное, доктор волнуется, нервничает, хочется в туалет, а выйти нельзя.
Сюжет трагический. Нет крепкого мочевого пузыря — нет вожделенного общения с президентом.
Видимо, есть какая-то таинственная связь между тренированным мочевым пузырем (наши герои тоже топчутся в студиях часами) и ампутированным стыдом. Впрочем, я об этом подумаю завтра.
