Признаюсь, если бы не СМИ, мы сами никогда не догадались о печальном событии, поскольку поисковой системой «Спутник» простые смертные не пользовались: посещаемость проекта не превышала четырех тысяч человек в сутки. Для сравнения, Яндекс фиксирует около 20 миллионов обращений ежедневно, а Google — более 460 миллионов.

Как бы там ни было, прогрессивные СМИ подали известие триумфально: балканизация интернета не прошла! В очередной раз государство продемонстрировало свою неэффективность, а ушлые кодеры растаскали народные денежки и разбежались.

О том, что кодеры ушлые, намекает прелюдия к сентябрьскому гранд-финалу. В феврале 2018 года «Ростелеком» попытался через суд взыскать со своей дочерней компании «Спутник» 10 миллионов рублей долга, а осенью того же года инициировал в Арбитражном суде Москвы процедуру банкротства.

И вот теперь — не прошло и двух лет — бесславная эпопея вроде как подошла к логическому завершению: «Спутник» прикрыли…

Или не прикрыли? Сомнения рождаются при первом же визите на портал sputnik.ru: единственное заметное изменение — исчезновение поисковой строки запросов. Та самая строка, которой последние шесть лет, судя по статистике, никто, кроме официальных тестировщиков и государственных проверяющих, не пользовался.

Зато все остальные продукты семейства «Спутник» на месте: одноименный корпоративный браузер с российской криптографией, лаборатория интеллектуального анализа данных, система поддержки медицинских решений, веб-аналитика, а главное — в девственной неприкосновенности сохранилась коммерческая система корпоративного поиска (то есть поиска по внутренним данным организации: проектной документации, документообороту, интранету, маркетинговым материалам рабочим файлам сотрудников и т.п.).

Иными словами, слух о кончине «Спутника» традиционно преувеличен и сводится лишь к закрытию одного модуля — поиска общего назначения в открытом интернете.

Тем не менее ощущение триумфа/фиаско витает в воздухе, и именно с этими эмоциями предлагаю читателю совместно разобраться. Тем более что трагикомизм восприятия усиливается еще и кликушеством о разбазаренных народных средствах.

С этого разбазаривания предлагаю и начать. Обратите внимание: финансирование «Спутника» в эпитафии все поминают сугубо в рублях. Потратили целых ДВА МИЛЛИАРДА — звучит впечатляюще. Оно понятно: если перевести в доллары, получится 26 миллионов — сумма абсолютно смехотворная не то что для разработки, а просто для поддержания штанов команды из 170 человек на протяжении шести лет работы. Это, простите, бюджет захолустного райсовета, а не амбиций по созданию «государственной поисковой системы».

Забавно, что в октябре 2013 года, когда создавалась структура ООО «Спутник», размер государственных инвестиций оценивался в прессе в долларах и — сюрприз! — составлял 20 миллионов! То есть мало того что бюджет крохотный для столь грандиозной инициативы, так еще и умудрились за шесть лет его перерасходовать всего на 30%!

Выше я уже обратил внимание на то, что в реальности проект «Спутник» является чем-то гораздо более разнообразным, чем поисковая система массового потребления. Одномерность картинки сильнее всего нарушает поминание государства в самом определении проекта: «Спутник» — это российская государственная поисковая система. В контексте свободного интернета, когда пользователь посещает только те порталы, которые ему самому лично нравятся, а не те, куда ему указывает государство, акцентирование государственной принадлежности выглядит, согласитесь, довольно странно.

Уж не знаю, преднамеренно или умышленно, но в общественном сознании случилась в какой-то момент подмена понятий: все заговорили о «поисковой системе массового потребления», хотя изначально «Спутник» задумывался именно как государственная поисковая система, то есть предназначенная для потребления самими государственными структурами, а также рядовыми гражданами, но опять-таки в контексте их взаимодействия с этими самыми государственными структурами.

Когда вице-президент «Ростелекома» Алексей Басов презентовал Sputnik.ru на Международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге в 2014 году, он именно эту ее государственную составляющую и акцентировал — как «платформу, ориентированную на социально значимые сервисы, связанные с государством», то есть: поиск по базам лекарственных препаратов, информация о порядке предоставления государственных услуг, в перспективе — создание прямой связки поисковых запросов с Единой системой идентификации и аутентификации.

Собственно, уже при таком ракурсе несложно догадаться, почему «Спутник» имел веские причины для того, чтобы сегодня перепрофилироваться: перечисленные сервисы, завязанные на государстве, более чем успешно оказались реализованными в смежных проектах, в частности на портале «Госуслуги», «Налоги» и проч.

Откуда тогда взялась эта контаминация в общественном сознании про «Спутник», якобы проваливший конкурентную борьбу с Google и Яндекс? Неужели опять журналюги-щелкоперы все передернули и наизнанку вывернули? Разумеется, нет. Идеи, связанные с созданием национальной поисковой системы массового потребления, также были инкорпорированы в общую — размытую и аморфную — концепцию проекта. Причем инкорпорация эта происходила не раз, а целых три раза, в разное время и при разных обстоятельствах.

Прежде чем я расскажу читателям об эволюции аморфной субстанции, формально объединенной словом «Спутник», хочу объяснить генезис переживаний общества, связанных с успехом/неуспехом различных государственных инициатив. На мой взгляд, все эти эмоции рождаются исключительно из иллюзии государственной консистентности.

Людям непременно кажется, что государство последовательно в своих действиях, что у него есть некий ПЛАН, некая телеология, видение будущего. Государство-де функционирует в соответствии с этим высоким планом, целенаправленно и методично. Это глубочайшее и горчайшее заблуждение!

У государства в подавляющем большинстве случаев (не только российского — у любого!) нет никакой телеологии. Государство живет сегодняшним, в лучшем случае — завтрашним днем.

Ситуация усугубляется еще и колоссальным влиянием субъективного фактора в истории, который традиционно игнорируется общественным мнением. Напрасно, надо сказать, игнорируется: стоит копнуть глубже, как обнаруживается, что государственные демарши в большинстве случаев мотивированы не государством как абстрактной сущностью, а чиновником как конкретной личностью.

История со «Спутником» замечательно иллюстрирует как отсутствие консистентности в действиях государства, так и субъективную привязку волевых импульсов к личным интересам имяреков, хотя эти импульсы и мимикрируют под высшую государственную целесообразность.

Идея создания еще одной поисковой системы родилась в 2006 году в недрах софтверной компании «КМ Медиа». Это случилось в те времена, когда Яндекс был никем и звать его было никак. В том смысле, что у нынешнего гиганта не было даже отдаленно статуса русскоязычной поисковой монополии, поэтому логично, что попытать счастья на этом поле мог не только Рамблер, но и любой другой игрок российского интернета.

Итак, первая инкарнация идеи, которую мы сегодня препарируем, не имела под собой никакой государственной подоплеки и исходила из чисто коммерческого интереса: это была попытка оторвать у Google хоть какую-то часть российского рынка поисковых запросов в интернете.

В 2008 году к игре впервые подключилось российское государство. Со своими специфическими мотивациями, навеянными военным конфликтом с Грузией. В тот переломный для всей последующей жизни страны год президенту Медведеву показалось, что иностранные поисковики выдают по запросам пользователей линки на только такие сайты, которые отражают происходящие в Осетии события неправильно. Неправильно в том смысле, что они не соответствуют официальной позиции российской власти.

К 2010 году идея подконтрольного государству поисковика получила новое интеллектуальное наполнение. Оно исходило опять-таки от Дмитрия Анатольевича: президент, вдохновившийся колоссальными успехами китайских товарищей на пути балканизации интернета, сформулировал концепцию поисковой системы как элемент национальной культуры и престижа.

Показательно, что грядущий «русский государственный» поисковик не позиционировал себя как коммерческий конкурент гигантов (Google, Яндекс), а обслуживал именно эту сквозную для российской государственности идею — демонстрацию urbi et orbi национальной исключительности российского государства.

Ничего нового и оригинального в идее Дмитрия Анатольевича не было: ею вдохновлялись все правители России — от Петра Первого до Владимира Путина.

В 2013 году культурно-декларативно-символическая идея государственной поисковой машины обрела плоть и кровь. Курировать проект поручили «Ростелекому», а юрлицу (ООО) дали правильное имя — «Спутник», как символ самого грандиозного отечественного триумфа в истории. Кстати, выбор названия для первой зарегистрированной в мире вакцины от коронавируса («Спутник V») — из той же высокой оперы.

В начале 2014 года произошли известные события, поэтому к моменту, когда «Спутник» презентовали на Петербургском международном экономическом форуме, вся культурно-символическая компонента отодвинулась на задний план, а на передний уже выползла политическая злоба дня.

В фундамент нового вектора и, соответственно, концептуального переосмысления «Спутника» была положена прозорливая догадка президента Путина о том, что интернет «возник как спецпроект ЦРУ США».

Эта догадка блестяще подтвердилась санкциями со стороны «наших партнеров» и — шире — единодушным осуждением мировым сообществом российской политики. Как следствие, линки, выдаваемые не только американским Google, но и беспринципным Яндексом (какие могут быть принципы у краснопиджачных коммерсов?), опять стали массово выводить на неправильные порталы, выражающие неправильные мнения.

В подобных обстоятельствах необходимость создания правильной поисковой системы, выдающей правильные линки на правильные порталы, отражающие правильную точку зрения, насущно поднялась в самую главу угла.

Пока разработчики «Спутника», чья историческая миссия неожиданно сменилась с культуртрегерской на пропагандистскую, тужились изобрести технику одностороннего отражения реальности для своих несуществующих посетителей, идея национального гетто вырвалась на поистине космические просторы.

Из чуланов истории извлекли национальную компьютерную операционную систему («ГосЛинукс»), национальный ЦПУ («Эльбрус») и национальную офисную программу («Мой офис»). Одновременно с государственной поисковой системой ринулись разрабатывать национальный чат-мессенджер («ТамТам») и национальную банковскую карточную систему («Мир»).

Кульминацией государственного порыва к цифровому апартеиду стала инициатива, исторгнутая из сенатских недр, по построению «Чебурашки» — российского интернета, полностью отрезанного от враждебного внешнего мира.

Парадоксально, но у всей этой истории очень счастливый конец. «Спутник» так и не сумел изобрести технику выхолащивания неправильных мыслей из линков, выдаваемых по пользовательским запросам.

Прочий функционал «Спутника», связанный с интеграцией государственных услуг, как мы знаем, был благополучно реализован в сторонних проектах. Отдадим должное: реализован блестяще, ибо сервисы типа «Госуслуг» и «Налогов» находятся на образцовом мировом уровне.

Что касается самостийных «чебурашек», то все они благополучно испустили дух, не успев родиться, — как и положено диким замыслам.