После двух дней молчания и большого вранья стало известно, что Мария Колесникова находится в минском СИЗО № 1. Ее обвиняют по статье 361 УК Беларуси («Призывы к действиям, направленным на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь» — до трех лет лишения свободы). Двое суток белорусские пограничники и спецслужбы путались в показаниях, то рассказывая о благополучном пересечении границы Марией Колесниковой, то сообщая о задержании на пограничном переходе после того, как ее выбросили из машины ее друзья. Громоздили такую ложь и чушь, что даже повторять это неловко. Странное чувство почти облегчения — хорошо, что нашлась. По крайней мере, теперь все знают, что Колесникова в тюрьме по уголовному обвинению.
А теперь давайте проведем перекличку. Президиум координационного совета, отзовись!
А некому отзываться. Павел Латушко и Ольга Ковалькова — в Варшаве. Ольга оказалась там в тот момент, когда должна была отбывать административный арест. Павел уехал, когда его предупредили об аресте. Мария Колесникова в тюрьме. Медиатор Лилия Власова в тюрьме, но по другому обвинению — в уклонении от уплаты налогов.
Учитывая, что Лилия Власова — совладелица юридической компании «Власова, Михель и партнеры», можно не напрягаться. Любого собственника проще всего арестовать за уклонение от уплаты налогов. А там видно будет: за хорошее поведение могут и отпустить, за несговорчивость — «мариновать», сколько УПК позволяет. А УПК к органам дознания добр и щедр. Максим Знак арестован по тому же уголовному делу, что и Мария Колесникова. Если бы он был не просто юристом, а владельцем юридической фирмы, — сел бы, как Власова, за неуплату налогов. А раз ничем не владеет — тогда остаются призывы к действиям, направленным на причинение вреда национальной безопасности.
Сергей Дылевский, глава стачкома тракторного завода, отбывает административный арест. Поскольку он никогда ни в чем не участвовал, то может и выйти после отбытых суток — с неофитами спецслужбы умеют разговаривать доходчиво, — или отправиться в СИЗО по уголовному делу.
В любом случае пока он изолирован. Это — шестеро. На свободе пока остается только нобелевский лауреат Светлана Алексиевич. 9 сентября утром к ней в квартиру звонили неизвестные в штатском. Алексиевич не открыла. Ломать дверь они не стали. Хватит пока того, что продемонстрировали намерения. Впрочем, они прекрасно понимают, как и весь белорусский народ, что функция Светланы Алексиевич в любом президиуме — декоративная. В хорошем, разумеется, смысле: она украшает собой любое общество и любое пространство. Ее присутствие — что-то вроде знака качества:
если здесь Алексиевич, значит, вокруг хорошие люди. Это знают все. И те парни, что ломились в дверь, тоже.
Вот, собственно, и все. Перекличку проводить не с кем. И это самый простой и понятный ответ Лукашенко на предложение начать диалог: «А вы кто такие, чтобы я с вами разговаривал? Смотрите, как от одного щелчка моих пальцев вы разлетаетесь в разные стороны — кто в тюрьму, кто за границу. Знайте свое место!»
Те, кто хорошо помнит историю постсоветской Беларуси, знают: диалог ему уже предлагали, и не один раз. Бесполезно. Да и о чем с ним вести разговоры, кроме как об условиях капитуляции? Но раз он не собирается уходить, то и предмета диалога не существует в природе. А он действительно не собирается — потому и летает на вертолете с автоматом в руках, благодарит и награждает карателей, приглашает российских пропагандистов и обещает очередной сенсационный диалог Майка и Ника. Движения беспорядочные, но понятные.
Я понимаю, почему Лукашенко не посадил Колесникову и других раньше: он думал, что мирная инициатива, рассуждения о диалоге, о референдуме, о создании новой партии и об отзыве депутатов — все это уведет людей с улиц.
Но оказалось, что уличные протесты живут своей собственной жизнью, не зависящей ни от каких структур.
Белорусы хотят освобождения политзаключенных, отстранения Лукашенко и проведения честных выборов. Но двести тысяч человек на улице так просто не зачистишь. Поэтому нужно выхватывать и сажать по одному. Или выдавливать из страны. Желательно делать это с теми, кто сейчас на виду и на слуху, чтобы всем остальным стало страшно.
Но для всех остальных не изменилось ничего. Только список политзаключенных стал еще на несколько фамилий больше. А задача все та же: освободить их и освободить страну. И чем больше людей старый тиран бросает в тюрьму, тем быстрее произойдет освобождение. В таких случаях всегда работает обратная пропорциональность.
