В ночь с 11 на 12 июля преподаватель детской театральной студии Александр Березкин был арестован по подозрению в действиях сексуального характера в отношении своей десятилетней ученицы. Заявление в полицию подала мама девочки. Первичная медицинская экспертиза не выявила ничего, что подтвердило бы обвинения, выдвинутые несовершеннолетней. Сейчас Александр Березкин находится в СИЗО.
Мать девочки обратилась в полицию утром 11 июля. Опрос потерпевшей и проведение доследственной проверки, по итогам которой принимается решение возбуждать уголовное дело или нет, заняло у следователя Панютищева А. С. менее двенадцати часов. Из них сам опрос десятилетнего ребенка — пять минут.
В протоколе опроса восемь страниц формата А4. Вероятно, девочка очень быстро говорит, а следователь очень быстро пишет.
На апелляцию по мере пресечения в Московский городской суд пришли десятки людей, чтобы поддержать семью арестованного: друзья семьи, коллеги-учителя, родители учеников театральной студии, выпускники Березкина разных лет.
Отец одной из учениц театральной студии «Стрекоза»
«Алена занимается в студии два года. Ей там очень нравится — дружный коллектив, замечательные ребята и преподаватели. С Александром Борисовичем они готовили и роли для спектаклей, и конкурсные выступления. Я постоянно с Аленой обсуждал, что и как у них происходит на репетициях, иногда сам заглядывал. Мы постоянно приходили всей семьей и приглашали своих друзей и родственников на студийные спектакли».Судья Кривоусова О. В. вызвала для дачи характеристики жену обвиняемого, сестру, бывшего директора детского центра, в котором работал Александр, коллегу-преподавателя, родительницу ученицы и ученика. В коридоре суда собирается настоящая театральная толпа, московская интеллигенция. Людей столько, что охранники пытаются разогнать их, как митинг.
Это заседание — одно из тридцати пяти, назначенных судьей на сегодня. Решение должно быть принято в промежуток времени с 12.00 до 12.20.
Однако составление характеристики занимает больше двадцати минут, это вселяет робкую надежду на человечность суда.
За это время я выясняю, что на данный момент обвинение основывается только на заявлении мамы девочки, занимавшейся в студии у Александра. Никаких других объективных доказательств вины следствие пока не представило. Получается, что человека забрали ночью из собственной квартиры, вывели в наручниках на глазах у жены и шестнадцатилетнего сына и закрыли в СИЗО только на основании слов другого человека.
С момента начала информационной кампании в поддержку Александра Березкина, которую развернули родители учеников студии и друзья семьи, на личные телефоны родителей стали поступать странные звонки.
На это жалуются все присутствующие на заседании родители: звонили с незнакомых номеров, представлялись то следователями, то оперативниками, то сотрудниками «убойного отдела», перезвонить по номерам чаще всего было невозможно, либо там бросали трубку.
Далее он мне сказал следующее: "Я могу вам сказать, что он точно виновен — я принимал участие в его аресте".
Звонки были не только Леонову. Следствие так точно не работает. Похоже на попытку сбора информации или провокацию. Но если бы это были журналисты, охотящиеся за сенсацией, они бы уж точно брали трубку, когда им перезванивали, и вообще живьем бы с героев не слезли. Да и были бы желтые публикации с леденящими душу подробностями.
Родители студийных детей предполагают, что могли звонить по просьбе матери потерпевшей, но каких-то требований сформулировано не было. Связаться с ней самой нам пока не удалось — она не берет трубку.
Вере Балушкиной, матери одной из учениц театральной студии, также звонили несколько раз.
Мама одного из студийцев
«21 июня сразу после моей публикации о благодарности за труд Александра Борисовича на его странице в фэйсбуке мне поступил звонок с незнакомого номера. Сразу я не смогла ответить, перезвонила, как освободилась. Голос в трубке был растерян и мямлил, мне это сразу не понравилось. Мне пришлось представиться, тогда на другом конце невнятно озвучили свое ФИО и должность. Я расслышала с трудом и поняла только, что следователь.
Меня расспросили, как проходили занятия. Я положила трубку, и ощущение, что произошло что-то не так и не то, не отпускало. Я перезвонила на этот номер, хотела записать разговор и, по крайней мере, еще раз узнать ФИО и должность, для того чтобы проверить... Но этот номер уже не отвечал!»Судья Кривоусова выслушивает всех, что отняло почти три часа. Вынесение решения происходит почти мгновенно. Адвокат не успевает даже выйти покурить. Березкина оставляют под стражей до сентября. Я не нахожу сил посмотреть в глаза жене и сыну Александра. Боюсь, что они прочитают в моих безнадежность. Давать комментарии они не в состоянии.
Адвокат Александра Березкина
«Меру пресечения по таким статьям меняют всегда очень неохотно, мы надеемся на кассацию в сентябре. На данный момент психологические экспертизы ни потерпевшей, ни обвиняемого не проводились, следственные действия практически не ведутся. Александр сидит в СИЗО, но у него еще ни разу не были ни я, ни следователь. Из того, с чем удалось ознакомиться мне, ярко видно, что показания самой пострадавшей и ее матери сильно разнятся, много нестыковок и абсурдных разночтений, но почему-то следствие они не смущают».Александр Березкин находится в московском СИЗО № 3, следователь не был у него ни разу. Адвокат сможет попасть к нему в первый раз только в сентябре. Сначала это объяснялось карантином, а теперь огромными очередями в переговорные комнаты. В СИЗО содержится более полутора тысяч человек, а переговорных комнат всего десять, электронная очередь заполняется на несколько месяцев вперед уже через несколько минут после открытия записи.
Ежегодно в России более тысячи двухсот человек получают обвинительные приговоры по статьям Уголовного кодекса о сексуальных и насильственных действиях в отношении несовершеннолетних.
«Антипедофильская кампания», широкое освещение которой в СМИ больше похоже на охоту на ведьм, началась в 2012 году. За это время приговорили к огромным срокам тысячи человек.
Оправдывают семь–восемь человек в год. Большинство обвинений строится только на заявлении родителей несовершеннолетнего.
Медицинские и психологические экспертизы часто не проводятся или проводятся спустя рукава и приобщаются к делу как второстепенные доказательства. Как и показания свидетелей защиты, характеристики, результаты опроса потерпевших на детекторе лжи и даже записи с камер видеонаблюдения, где видно, что ничего не происходило. Пока есть заявление несовершеннолетнего, где он или его законные представители утверждают, что что-то произошло, человек будет сидеть.
Мы отправили запрос в Следственный комитет с требованием объяснить, почему Березкин сидит в СИЗО, а никаких следственных мероприятий не происходит: экспертизы не проводятся, как и следственные действия; результаты осмотра изъятых из квартиры информационных носителей неизвестны (ведь настоящий педофил, как правило, хотя бы хранит порнографию).
Непонятно, собирались ли объективные данные о преступлении: например, записи с камер видеонаблюдения, которые могли бы доказать или опровергнуть факт присутствия в этот день потерпевшей на занятии и установить возможных свидетелей. По крайней мере, сторона обвинения ничем таким не подтвердила в суде необходимость содержания под стражей человека.
Также неизвестно, есть ли в деле протоколы обыска в квартире Березкиных, почему не проводилась психолого-психиатрическая экспертиза пострадавшей и ее повторная медицинская экспертиза, раз первая не обнаружила никаких следов действий сексуального характера, проводился ли допрос отца девочки, ведь ему она пожаловалась первому?
Также не было психолого-психиатрической экспертизы самого Березкина, а допрос его жены Анны и шестнадцатилетнего сына в присутствии психолога и представителя органов опеки, подтверждающий алиби Александра Березкина на момент преступления, также не был принят во внимание при избрании меры пресечения. Да и кто названивает от имени полиции и следствия свидетелям защиты, которые будут вызваны в суд, никого не интересует, — хотя вот оно, настоящее, а не гипотетическое, давление на участников процесса.
Следствие на наш запрос ответило отпиской и отказалось отвечать на вопросы, сославшись на незавершенность предварительного следствия и статью 161 УПК, хотя большинство вопросов не касалось существа дела.
Вообще, как показывает практика, обвинение в педофилии для правоохранителей — идеальный случай: доказывать ничего не нужно, следственные действия можно почти не проводить, отношение к подсудимому однозначное, статья особо тяжкая, судебные процессы закрытые, сроки огромные.
Раскрытие особо тяжкого преступления — великолепный показатель для статистики. А оправдательный приговор — нет.
На момент публикации текста прокуратура проигнорировала наш запрос и не стала объяснять позицию прокурора, поддержавшего ходатайство следствия о продлении ареста Березкина. Но на кого Березкин может оказать давление, если в деле нет свидетелей обвинения, и куда он может скрыться, если границы закрыты, а у него даже нет загранпаспорта.
