«Кредитный вопрос» портит людей не меньше, чем вопрос квартирный: в среднем каждый десятый заработанный рубль россияне тратят на обязательные платежи по кредиту. Теперь эта нагрузка может стать еще выше: с 1 сентября ЦБ РФ смягчает требования к банкам по выдаче необеспеченных потребительских кредитов. Для таких кредитов надбавки к коэффициентам риска будут снижены на 40–50 процентных пунктов.

Это позволит банкам на тот же объем капитала держать на балансе больше долга физических лиц и увеличить кредитование тех, кому придется отдавать значительную часть своих доходов на оплату долгов. Цена вопроса — 168 млрд рублей дополнительного капитала, который может быть направлен на кредитование людей. Почему начальство вдруг решило оживить потребительское кредитование, если всего год назад видело в нем препятствие для экономического роста?

Волшебный ключик экономического роста

Год назад все было совсем наоборот. Тогдашний министр экономического развития изобрел, как ему казалось, волшебный ключик, позволяющий запустить экономический рост. Для этого, по мнению министра, надо было сократить объемы потребительского кредитования.

Смотрите, рассуждал начальник, в 2018 году розничное кредитование выросло на 23%, достигнув 14,9 трлн руб. Но кредиты бизнесу увеличились только на 10,5%, до 33,4 трлн. А в 2019 году граждане начали кредитоваться еще активнее, причем там, где люди были готовы брать кредит под 18% годовых, бизнес не соглашался на ставку выше 8%. (по данным отчета Ассоциации банков России (АБР). Разве не очевидно, что банку выгоднее давать деньги под 18%, а не под 9%, утверждали в Министерстве экономического развития?

А вот если мы лишим банкиров такой возможности, ужесточив требования к выдаче необеспеченных кредитов потребителям, так они сразу предложат больше денег производителям. И вдобавок мы же с вами знаем, что именно оплачивают потребители с помощью кредитов — импортные товары, зарубежные поездки и прочее баловство, поддерживающее иностранного производителя, а не отечественного.

Все это работает немножко не так, возражали в Центральном банке. Во первых, люди берут кредиты не от хорошей жизни — их доходы снижаются начиная с 2014 года, да и цены, давайте скажем честно, растут быстрее, чем об этом докладывает Росстат, в отличие от ВВП, который почти не растет. Реальные доходы не выросли за шесть лет, а долг граждан перед банковской системой увеличился раза в полтора.

Во-вторых, сырьевой олигархии в общем-то без разницы, какая ставка процента по кредитам на внутреннем рынке — у них есть доступ к мировым финансовым ресурсам. А промышленная олигархия всегда может рассчитывать и на прямую помощь из бюджета, и на кредиты государственных банков по самой что ни на есть низкой ставке.

На региональном уровне хозяева регионов всегда найдут способ поддержать близкий к себе бизнес бюджетными заказами и специальными постановлениями. У торговых сетей есть «живые деньги» потребителей. Государственные предприятия, точное число которых не знает даже Счетная палата, вообще не знают цену деньгам.

А в оставшейся части российской экономики ставка кредита определяется в первую очередь рисками невозврата. Если банкиры считают эти риски высокими — значит, так оно и есть, и уровень ставки в данном случае показывает состояние делового климата в сто раз надежнее, чем все рейтинги Doing Business, вместе взятые.

В-третьих, рост ставки по потребительским кредитам — обратная сторона снижения доходов людей. Банкиры не хотят рисковать и здесь, и если видят тренд на падение доходов заемщиков, вполне естественно, что они повысят ставку, чтобы заработать на тех, кто еще в состоянии платить.

В-четвертых, напоминали в Центральном банке, в кредит приобретается 20% товаров в России, и торговля — единственная отрасль, которая хорошо ли, худо, но все время показывает рост, а также создает большое количество рабочих мест. Зажмем кредитование — лишимся и этого драйвера экономики.

Но в споре между Минэкономразвития и Центральным банком победило Министерство — в немалой степени потому, что все время нажимало на волшебное слово «импортозамещение». И с 1 октября 2019 года регулятор резко увеличил нормы обязательного резервирования по необеспеченным потребительским кредитам для плохих заемщиков.

Хочешь выдавать таким людям деньги — выдавай, только зарезервируй больше средств на своих счетах в самом ЦБ, чтобы не прогореть в случае дефолта заемщика. Но что-то пошло не так.

Сомнительный результат

Справедливости ради, скажем, что после того, как плохому заемщику получить кредит стало сложнее, ставка по кредитам физическим лицам снизилась процента на три, с 18% до 15%, но сильного сокращения темпов потребительского кредитования не произошло — на начало 2020 года общая сумма задолженности людей перед банками составила 17,7 трлн рублей (из них собственно «потребительские кредиты» составляли половину).

А ставка по кредитам «для бизнеса» снизилась на 1%, с 7 до 6%, но никакого взрывного роста кредитования там не произошло — общая сумма задолженности нефинансовых организаций перед банками за 2019 год выросла с 33,4 трлн до 33,8 трлн рублей — немало в абсолютных цифрах, но немного в относительных показателях — частные лица за тот же год одолжили у банков в 7 раз больше.

Большого роста ВВП статистика тоже не зафиксировала. Видно, экономический рост надо было запускать как-то не так. А потом сменилось правительство, упали цены на нефть, и начальству стало не до возни с потребительскими кредитами.

Так или иначе, к карантину россияне подошли с рекордной долговой нагрузкой: на 1 апреля в среднем люди были должны банкам 10,9% своих ежемесячных доходов. И хотя банки без всяких указаний регулятора резко сократили выдачу кредитов, а также вдвое срезали средний лимит по кредитным картам, единственным месяцем, когда задолженность физлиц сокращалась, стал апрель (на 119 млрд рублей). В мае люди заняли у банков еще 48 млрд рублей, в июне — еще 170 млрд. Так что на 1 июля 2020 года общий размер задолженности физлиц достиг 19,909 трлн рублей, следует из статистики ЦБ РФ.

Наиболее популярным стал потребительский кредит, который брали более половины заемщиков (51%). А в июле 2020 года российские банки выдали потребительских кредитов еще на 8,2% больше по сравнению с июнем.

В среднем уровень закредитованности семей (исчисляется как средний долг к доходу) по итогам II квартала 2020 года достиг 30%. По данным проекта ОНФ «За права заемщиков», средняя кредитная задолженность на домохозяйство по России с начала года увеличилась на 12%, или на 37 тысяч рублей, достигнув 323,8 тысячи рублей — почти десять медианных зарплат.

При этом большинство заемщиков (61%) тратят на погашение кредита менее 20% семейного дохода. В то же время, по данным НАФИ, 27% семьей, «находящихся в трудном финансовом положении», тратят на выплату кредита более 30% ежемесячного дохода. Как мы уже писали, карантин резко поделил не только «богатых» и «бедных», но и «бедных» и «очень бедных» — последним стало еще труднее справляться с кредитными обязательствами. Доля просроченной задолженности возросла по сравнению с первым кварталом 2020-го с 4,3% до 4,4%. Средняя «просрочка» составила 14,3 тыс. руб. (годом ранее — 13,3 тыс. руб.).

И рассчитывать на облегчение «кредитного бремени» никому не приходится.

Кредиты на еду

Если оценивать итоги карантина для российской экономики в целом, то можно увидеть интересные вещи. Никакого резкого «движения вверх после кризиса», о котором любили рассуждать начальники, конечно же, не случилось. Но не все так и плохо.

Экспортерам, зависящим от мирового спроса на их продукцию, приходится нелегко. В промышленном комплексе, замкнутом, по большому счету, напрямую на государственный заказ или на государственную же политику «рыночных ограничений», тоже «все сложно».

Но вот там, где люди платят «живые деньги» за необходимые им товары, все намного лучше. Особенно это касается повседневных расходов. По первым итогам карантина самым благополучным сегментом внутреннего рынка оказалось сельское хозяйство, которые смогло увеличить и производство, и прибыль. Люди покупают еду… правильно, в сетях продовольственных магазинов. Там тоже все вполне благополучно. Ну и «в порядке» оказались банки, они получили меньше прибыли, чем в прошлом году, однако это прибыли, а не убытки.

Здесь и можно искать ответ на вопрос, почему начальство вдруг решило поддержать потребительское кредитование.

Собственно, эти доходы и снизились — по данным Росстата, во II квартале реальные располагаемые денежные доходы россиян (доходы за вычетом обязательных платежей, скорректированные на индекс потребительских цен) рухнули на 8% — рекордно с 1999 года. Накопленным итогом за полугодие люди стали беднее на 3,7%, а уровень жизни откатился на отметки 11-летней давности.

Получается, что люди — в прямом смысле слова — «проедают» накопленное или уже берут в долг «мимо банков» — в т.н. микрофинансовых организациях, или у ростовщиков. Кстати, начальство это прекрасно понимает. Как сообщил журналистам директор департамента противодействия недобросовестным практикам ЦБ РФ Валерий Лях: «Мы сейчас ожидаем определенный рост нелегальных кредиторов, которые также будут активизироваться. Это тренд не конкретного квартала или полугодия, это тренд на будущие несколько полугодий вперед. Объективно, на 1,5 года мы видим точно увеличение нелегального кредитора, связанное, в том числе, с изменением регулирования, так же как и с общесоциальной направленностью».

Действительно, по данным Национального рейтингового агентства, по сравнению с I кварталом во II квартале 2020 года уровень просрочки по микрозаймам вырос на 4,2%. Из 177 млрд, которые люди должны ростовщикам, в «проблемной зоне» находится более 74 млрд рублей (42%). Среди заемщиков, которые должны и банкам, и МФО, 31% обратился к МФО, чтобы оплатить просроченную задолженность перед банком. Теперь не хватает только, чтобы люди начали брать кредиты в банках, чтобы оплатить просрочку перед МФО.

Так что «общесоциальная направленность», в переводе на русский язык, означает, что денег у людей в ближайшее время не прибавится. А облегчение доступа к кредитам в данном случае — это вполне рациональный шаг: если уж денег у людей все равно не будет, а есть им что-то надо, значит, они будут брать эти деньги в долг у кого угодно, рассуждает начальник.

Кстати, меры, направленные на ограничение активности коллекторов и грядущие законы, облегчающие личное банкротство, — это все элементы одной стратегии, направленной на «замещение» доходов — кредитами. Только если раньше кредиты брали в долг «на вещи», то теперь будут брать «на еду».