Айон по-чукотски остров отдыха. 400 с лишним лет близ села на берегу Чаунской губы Восточно-Сибирского моря пасутся летом стада оленей. К морю идут они проторенным маршрутом столетия кряду, и оленеводы кочуют за ними, потому что олень мудр и всегда найдет дорогу.

Если не выйти летом к морю, зимой олень падет: морской ветер отгоняет гнус, который тучами облепляет все живое в летней тундре. И олень, обдуваемый ветрами, спокойно пасется, отдыхает, нагуливает силы на долгую зиму. 400 лет ходил чукотский олень на берег у мыса Наглейнын. А через 5 лет не останется пастбища у мыса Наглейнын, а потом не останется оленей у жителей сел Айон и Рыткучи, а потом не останется и сел, потому что в тундре нет жизни без оленя.

В селах Рыткучи и Айон живет в общей сложности человек 600 чукчей. Основные занятия — оленеводство и рыбалка. В Айоне раньше был совхоз-миллионер, теперь есть 5 улиц и кладбище. С большой земли раз в месяц бывает вертолет. В Рыткучи улиц всего три, зато есть школа искусств, музей и библиотека. В Рыткучи расположен забойный пункт оленеводческого хозяйства.

О том, что привычная жизнь скоро изменится, жители двух сел узнали недавно — когда близ сел появились чужаки. Чужаки привезли оборудование и принялись работать. Местные быстро выяснили: пришлые проводят изыскания для строительства дороги, по которой БелАЗы будут возить руду в порт. Дорога разрежет тундру пополам, отделив села друг от друга. А порт будет прямо на мысе Наглейнын, который зовут сердцем Чукотки. Там, где раньше телились важенки, рождая маленьких оленят.

«Сегодня Китай потребляет 60% всей мировой меди. Китайский рынок полностью оккупировали производители из Чили, Перу и Австралии. Каждый год они диктуют свои цены и возят медь за 17 тысяч километров. Мы в перспективе сможем возить медь всего за шесть тысяч километров», — докладывал недавно премьеру министр по развитию Дальнего Востока и Арктики Александр Козлов.

Козлов объяснял, ради чего в 2025 году может иссякнуть жизнь в селах Рыткучи и Айон и почему бюджет РФ заплатит за это почти 100 млрд рублей.

И не только медь: на месторождении «Песчанка» разведано 23 миллиона тонн меди и до 2 тысяч тонн золота. Лицензия на него принадлежит ГДК «Баимская», которой, в свою очередь, управляет KAZ Minerals — крупнейшая меднодобывающая компания в Казахстане. 75% «Баимской» казахи купили в январе прошлого года у консорциума Aristus Holdings Limited — это частные лица, среди которых Роман Абрамович. Четверть «Баимской» остается у прежних владельцев до 2029 года.

При этом с «Баимской» они и потом не совсем расстаются: сделка частично оплачивается акциями KAZ Minerals. Таким образом, бывший губернатор Чукотки никуда не уходит из региона, но если в бытность свою чиновником, получил здесь репутацию благодетеля, то сейчас позиция его меняется — меняется и отношение к нему.

«После того как он пришел к нам, конечно, жизнь изменилась, — вспоминает чукотский предприниматель и активист Игорь Ранав. — Абрамович завез продукты питания, свою компанию перерегистрировал в Анадыре, здесь стал платить налоги (после избрания губернатором Абрамович зарегистрировал на Чукотке три дочерних предприятия«Сибнефти», которые на 80% наполняли бюджет региона. — Ред.).

Конечно, на Чукотке началось оживление, появились вложения в инфраструктуру, ремонты.

Знаете, как говорят, дали нам стекляшки, а в обмен… Федеральный центр ему просто отдал Чукотку».

Игорь присутствовал на общественных слушаниях по вопросу строительства порта и дороги. По его словам, слушания закончились странно: никакого голосования не было: «Люди просто подавали свои замечания и предложения, их обещали учесть — и все».

При этом Декларация ООН о правах коренных народов обязывает компании получать предварительное, свободное, информированное согласие у местного населения до начала любых промышленных разработок. И если российские предприятия нередко игнорируют это требование, то KAZ Minerals — компания международная, ее головная структура зарегистрирована в Великобритании.

По большому счету сама разработка «Песчанки» у местных не вызывает негатива — это горное месторождение, и, если вести добычу с оглядкой на экологию, ничего критичного не произойдет. Но везти руду с «Баимской» в Певек долго, а портовая инфраструктура устарела. И добытчикам нужен новый порт — на мысе Наглейнын. А к нему — дорога, которая пройдет по пастбищам. А построят этот порт и дорогу по большей части на средства бюджета — компания готова вложить лишь часть требуемой суммы, и Михаил Мишустин на недавнем совещании в Анадыре дал понять, что правительство сигнал уловило и будет помогать.

Фактически порт Наглейнын строится в интересах единственной частной компании с зарубежным управлением и олигархическими интересами, которая будет экспортировать российское сырье в Китай. И государственные вложения в порт — это те самые деньги, которые не сможет получить Певек, рассчитывавший на отправку этих грузов.

А у аборигенов Чукотки не остается надежд на выживание.

«Порт будет находиться в середине Чаунской губы, где ловят рыбу жители всех прибрежных сел, где гнездятся птицы. Как повлияет на рыбную ловлю круглогодичное судоходство, никто не представляет. Все переживают, что будут дноуглубительные работы, — сваи бить будут, рыба уйдет. Все пойдет по нашим землям и воде, может быть нанесен непоправимый ущерб экологии», — говорит Игорь Ранав.

Местные знают, какова цена их пастбищ: дорога на Певек на 400 км длиннее, чем та, которую строят до мыса Наглейнын. Чистая математика, для которой 600 человек и 8000 оленей — в рамках погрешности.

У коренных народов Севера особые отношения с землей. Если вам покажут тундры и скажут — это земли такой-то семьи, — это не о праве собственности. Это об ответственности. Не владение, а забота о куске тундры, озере или береге моря — такое здесь «земельное право». И поэтому за спасение своей земли коренные борются до конца. В обмен на утюги, холодильники и продукты, которые, как здесь поговаривают, агитаторы Абрамовича когда-то меняли на лояльность избирателей, от земли не отказываются.

Чтобы защитить тундру, жители села Рыткучи обратились в ООН. Адресатами письма также указали нынешнего чукотского губернатора Романа Копина, сенатора от Чукотки Анну Отке, президента ассоциации КМНС Григория Ледкова. Требования самые жесткие: ни порта, ни трассы, а также нормальные публичные слушания в Айоне и Рыткучи.

Никто из адресатов жителям не ответил, зато пришла бумага из окружного комитета по природопользованию, из которой они узнали, что общественные слушания прошли, но не у них в селах, а в Анадыре и Певеке, а также в Билибино, где и находится ГОК.

«Мы поднимаем вопросы, а нас задвигают в угол, решают за нас. Коренные народы не могут в диалоге быть на равных с властями и недропользователями», — констатирует Игорь Ранав.

Эксперт по правам коренных народов Дмитрий Бережков подтверждает: расстояние между Певеком и Нагнейнын не так уж велико, и логичнее было бы развивать и обновлять существующую инфраструктуру, чем строить новую. «Единственная выгода этого строительства для инвестора — оно будет профинансировано государством, — считает он. — Оленеводам важно выйти летом к морю, антропологи говорят, что они воспринимают это, как мы — летний отпуск. Никто не верит, что нанесенный ущерб будет компенсирован финансово. Даже если предприятие выделит что-то для коренных народов, не обязательно эти средства дойдут до адресатов».