28 ноября 2010 года в Москве исчез гражданин Беларуси анархист Игорь Олиневич. В Россию он успел выехать, прежде чем его объявили в розыск по «делу анархистов» (их обвиняли в том, что забросали бутылками с зажигательной смесью посольство России, и в нападении на центр изоляции правонарушителей на Окрестина, который сейчас известен всему миру как белорусский центр пыток). Свое похищение Игорь описал в дневнике, который смог передать матери из СИЗО.
Игорь Олиневич — о своем похищении
«28 ноября 2010 года, Москва, кафе торгового центра «У Горбушки», 14.45 на часах. Выходим из комплекса, со всех сторон метнулись четыре тени, схватив под руки. Один из людей в черном успокаивает: «Это мы вашим помогаем». Хм, эти «наши» ваши, а не наши. Звякнули браслеты, запихнули в машину, шмон по карманам, мобила, кошелек, плеер. Шапка на глаза, одна машина, затем другая, между собой люди в черном не переговариваются, пишут текст на телефоне и передают друг другу. Пару остановок в туалет, смотришь на поле, лес, и кажется, что это сон…
Граница с Беларусью. Голову «втапливают» в пол, значит, операция — нелегальная. Передача местным в бусик.
Московские говорят: «Больше такой …(фигни) не подкидывайте». «Конечно, за нами долг, мужики», — отвечают тутэйшыя. Трогаемся. <…>
Двое суток друзья Олиневича искали его по всем изоляторам и райотделам Москвы. Везде отвечали, что такого задержанного у них нет. А через два дня родителям Игоря позвонил дежурный адвокат и сообщил, что их сын — в СИЗО КГБ. В уголовном деле не было ничего написано о том, что обвиняемого везли с шапкой на глазах из Москвы. Родители Олиневича писали и в ФСБ, и в прокуратуру России, но никто не признал не только участие в спецоперации по вывозу анархиста в Беларусь, но и вообще сам факт присутствия Игоря в России.
В том же году в Москве чудом избежал похищения россиянин Николай Петровский. Он преподавал на юрфаке Брестского университета, но вернулся в Россию после того, как на одной из лекций высказался по поводу маршальской формы Александра Лукашенко и его сына Николая на параде.
Вскоре его обвинили в «намерении получить взятку», и Петровский уехал в Москву. Там по запросу об экстрадиции он отсидел больше полугода в СИЗО. Затем Петровский все-таки был освобожден из-под стражи.
В 2011 году Николай рассказал «Новой», как его пытались нелегально вывезти в Беларусь.
Николай Петровский — о том, как его пытались нелегально вывезти из России в Беларусь
— Когда в Беларуси поняли, что официально меня не выдадут, несмотря на сфабрикованные документы о том, будто я гражданин РБ чуть ли не по рождению, меня пытались незаконно вывезти из России, как и Игоря Олиневича. Вечером (точного дня не помню, но это было в апреле-мае) мне на мобильный позвонила дочь и дрожащим от страха голосом — она, бедолага, спряталась под диван — сообщила, чтобы я сегодня опять ночевал не дома, так как уже второй час четверо каких-то парней молча пытаются выбить металлическую входную дверь.
Я все-таки решил немедленно вернуться домой от друзей. Как только приехал, то увидел все эти попытки взломать дверь. Оказалось, их спугнули соседи. Две соседки рассказали, что нашу дверь действительно пытались выбить четверо мужчин. Женщины сказали, что вызовут милицию, на что один из них сказал: «Мы сами милиция, нам нужен проживающий в квартире чеченец». И даже предъявил документ. Мама моей соседки — белоруска. Она сразу опознала белорусский герб на удостоверении и прямо спросила: «А вы что, из Беларуси?» Переглянувшись, эти четверо сразу же начали спускаться вниз по лестнице, но соседки успели рассмотреть, что сели они в авто с белорусскими регистрационными номерами.
На следующий день я написал жалобу в Нагатинскую межрайонную прокуратуру, и больше они не появлялись. А в приемной Генпрокуратуры РФ меня «успокоили», сказав, что уж если взялись, то обязательно вывезут, увы.
Я вынужден был искать убежище за границей, где и проживаю вынужденно по сей день.
Впрочем, граница открыта в обе стороны. И силовики обеих стран не только помогают друг другу, но и по негласной договоренности работают на чужой территории, будто у себя дома. Вспомните украинского студента Павла Гриба, которого в 2017 году российские спецслужбы сначала выманили в Гомель для встречи с девушкой, а затем похитили и вывезли в Россию, где обвинили в том, что он собирался организовать теракт, судили за содействие террористической деятельности.
На суде в Краснодаре оперативники, которых допрашивали по видеосвязи, утверждали, что задержали Гриба 25 августа 2017 года на вокзале в Ярцеве, потому что он выглядел подозрительно. А потом будто бы оказалось, что он в федеральном розыске. Сам Гриб рассказал следующее.
Павел Гриб — о своем задержании в Беларуси и транспортировке в Россию
«В Ярцево я не приезжал. Мое задержание было не 25 августа, а 24, и не в Ярцеве, а в Гомеле, Беларусь. Я был похищен сотрудниками ФСБ. Незнакомые люди закинули меня в микроавтобус и вывезли через границу. После разговора (с жительницей Сочи Татьяной Ершовой, которая назначила встречу в Гомеле. – И. Х.) я пошел на автовокзал, чтобы вернуться в Украину, однако меня встретили неизвестные люди.
Их было пятеро. Выглядели как обычные люди: джинсы, черные куртки. Мне на голову натянули капюшон, погрузили в микроавтобус и вывезли в лес. Били по ногам и в живот, снимали это на камеру; забрали документы и обратный билет. Затем повезли в какой-то спортивный зал. Помню, там была шведская стенка. Меня грозились повесить на нее вверх ногами. К рукам привязали гири. В туалет водили, но не давали ни пить, ни есть. А уже потом — к следователю. Тот прямо сказал: «Либо ты признаешь все, либо остаешься еще тут».
Я на всю жизнь их запомнил, и если увижу, обязательно опознаю всех, кто там был».
Если на Павла Гриба сотрудники ФСБ, по крайней мере, состряпали, пусть задним числом, разыскное дело, то уроженка Чечни Луиза Дудуркаева оказалась в белорусской ловушке благодаря совсем другому розыску — «по утрате родственных связей».
Буквально через месяц после похищения Гриба, в сентябре 2017 года, девушку, вылетавшую из Минска в Хельсинки, просто задержали в аэропорту и сдали с рук на руки родственникам из Аргуна. И неизвестно, что в этом случае опаснее — ФСБ или родственники из Аргуна. Луиза бежала из Чечни в июне 2017 года после угроз расправы — в паблике «Карфаген» регулярно публиковали фотографии чеченок, одетых «неподобающим» образом, и это означало травлю — в лучшем случае.
В «деле» Луизы были и другие обстоятельства. Ее близкую подругу убили незадолго до бегства. Родственники объявили Луизу в розыск «по утрате родственных связей». В московском аэропорту, улетая в Мурманск (именно там Луиза ждала решения норвежских властей о предоставлении статуса беженца), она ответила полиции на все вопросы, объявила, что не хочет иметь ничего общего с родственниками, и ее отпустили с миром. Вычеркнули из семейного розыска. В Беларуси Луиза прошла пограничный контроль. Ни в каких списках ее не было. И уже в зоне вылета ее вывели из зала ожидания милиционеры. Сказали, что нужно кое-что уточнить в документах. Аннулировали выездной штамп и передали, как овцу, папаше, прилетевшему из Чечни.
Ворон ворону глаз не выклюет, и гэбэшник с фээсбэшником всегда найдут общий язык.
А главное — если есть возможность обойтись без бюрократии, они всегда этой возможностью воспользуются. И будут похищать людей на чужой территории, не испытывая никаких неудобств. Потому что знают: коллеги-союзники в этот момент заняты тем же. И тоже на чужой территории.
