28 ноября 2010 года в Москве исчез гражданин Беларуси анархист Игорь Олиневич. В Россию он успел выехать, прежде чем его объявили в розыск по «делу анархистов» (их обвиняли в том, что забросали бутылками с зажигательной смесью посольство России, и в нападении на центр изоляции правонарушителей на Окрестина, который сейчас известен всему миру как белорусский центр пыток). Свое похищение Игорь описал в дневнике, который смог передать матери из СИЗО.

Двое суток друзья Олиневича искали его по всем изоляторам и райотделам Москвы. Везде отвечали, что такого задержанного у них нет. А через два дня родителям Игоря позвонил дежурный адвокат и сообщил, что их сын — в СИЗО КГБ. В уголовном деле не было ничего написано о том, что обвиняемого везли с шапкой на глазах из Москвы. Родители Олиневича писали и в ФСБ, и в прокуратуру России, но никто не признал не только участие в спецоперации по вывозу анархиста в Беларусь, но и вообще сам факт присутствия Игоря в России.

В том же году в Москве чудом избежал похищения россиянин Николай Петровский. Он преподавал на юрфаке Брестского университета, но вернулся в Россию после того, как на одной из лекций высказался по поводу маршальской формы Александра Лукашенко и его сына Николая на параде.

Вскоре его обвинили в «намерении получить взятку», и Петровский уехал в Москву. Там по запросу об экстрадиции он отсидел больше полугода в СИЗО. Затем Петровский все-таки был освобожден из-под стражи.

В 2011 году Николай рассказал «Новой», как его пытались нелегально вывезти в Беларусь.

Впрочем, граница открыта в обе стороны. И силовики обеих стран не только помогают друг другу, но и по негласной договоренности работают на чужой территории, будто у себя дома. Вспомните украинского студента Павла Гриба, которого в 2017 году российские спецслужбы сначала выманили в Гомель для встречи с девушкой, а затем похитили и вывезли в Россию, где обвинили в том, что он собирался организовать теракт, судили за содействие террористической деятельности.

На суде в Краснодаре оперативники, которых допрашивали по видеосвязи, утверждали, что задержали Гриба 25 августа 2017 года на вокзале в Ярцеве, потому что он выглядел подозрительно. А потом будто бы оказалось, что он в федеральном розыске. Сам Гриб рассказал следующее.

Если на Павла Гриба сотрудники ФСБ, по крайней мере, состряпали, пусть задним числом, разыскное дело, то уроженка Чечни Луиза Дудуркаева оказалась в белорусской ловушке благодаря совсем другому розыску — «по утрате родственных связей».

Буквально через месяц после похищения Гриба, в сентябре 2017 года, девушку, вылетавшую из Минска в Хельсинки, просто задержали в аэропорту и сдали с рук на руки родственникам из Аргуна. И неизвестно, что в этом случае опаснее — ФСБ или родственники из Аргуна. Луиза бежала из Чечни в июне 2017 года после угроз расправы — в паблике «Карфаген» регулярно публиковали фотографии чеченок, одетых «неподобающим» образом, и это означало травлю — в лучшем случае.

В «деле» Луизы были и другие обстоятельства. Ее близкую подругу убили незадолго до бегства. Родственники объявили Луизу в розыск «по утрате родственных связей». В московском аэропорту, улетая в Мурманск (именно там Луиза ждала решения норвежских властей о предоставлении статуса беженца), она ответила полиции на все вопросы, объявила, что не хочет иметь ничего общего с родственниками, и ее отпустили с миром. Вычеркнули из семейного розыска. В Беларуси Луиза прошла пограничный контроль. Ни в каких списках ее не было. И уже в зоне вылета ее вывели из зала ожидания милиционеры. Сказали, что нужно кое-что уточнить в документах. Аннулировали выездной штамп и передали, как овцу, папаше, прилетевшему из Чечни.

А главное — если есть возможность обойтись без бюрократии, они всегда этой возможностью воспользуются. И будут похищать людей на чужой территории, не испытывая никаких неудобств. Потому что знают: коллеги-союзники в этот момент заняты тем же. И тоже на чужой территории.